Поющий санитар

, ,

Том 14, глава 7

Всякий раз, приезжая в Мумбай, я останавливаюсь в доме своего ученика Нароттам Даса Тхакур Даса и его жены Манджари Деви Даси. Сегодня Нароттам отправился со мной в больницу на ПЭТ-сканирование для контроля рецидива рака кожи, хирургически удаленного у меня в прошлом году.

– Что-то я в два раза больше нервничаю, – сказал я Нароттаму, когда мы уселись в зале ожидания. – Что, если рак вернулся? Придется пройти через еще одну операцию и все такое.

– Мы все молимся о вас, – сказал Нароттам.

– Из-за сканирования тоже нервничаю, – сказал я.

– Зачем это? – спросил Нароттам. – Сканирование безболезненно.

– Знаю, –  ответил я. – Но у меня мурашки по коже, когда меня укладывают на эту тележку и вкатывают в аппарат. Будто отдают на съедение какому-то монстру.

Я оглядел помещение и увидел санитара, толкающего по полу швабру.

– Только посмотри на этого парня, – проговорил я, – разговаривает сам с собой и сам себе смеется. И так все плохо, а тут еще и он.

– Может быть, он немного ненормальный, –  сказал Нароттам.

– Он нормальный, – сказал мужчина рядом с нами, – я здесь часто бываю и всегда его вижу. Он просто эксцентричен.

Санитар прошелся мимо нас, его худосочное тело было в форме цвета хаки, карие глаза бегали из сторону в сторону. Он резко толкал свою швабру, по всей видимости, нисколько не заботясь о пациентах в зале. Было заметно, что и другие им обеспокоены.

– Ну вот, теперь что-то запел себе под нос, – сказал я Нароттаму, – да еще и фальшивит.

Мужчина, сидящий рядом с нами, рассмеялся.

– По крайней мере, он хорошо здесь убирается, – сказал он, – и у него добрые намерения.

Регистратор за стойкой окликнула санитара:

– Махеш! Отнеси пакет д-ру Агарвалу. Четвертый этаж, кабинет шестнадцать.

Швабра Махеша грохнулась об пол – бросив ее, он поспешил к стойке.

– Да, мэм, – произнес он, – сию минуту, мэм.

Голос у него был высокий, гнусавый. Шагая к лифту, он громко оглашал адрес на свертке.

– Доктор Агарвал, четвертый этаж, кабинет шестнадцать. Ого! Сколько всего для доктора!

Двери лифта закрылись, скрывая его лыбящееся лицо, и я вздохнул с облегчением.

– Эксцентричен – это мягко сказано, – проговорил я Нароттаму. – Ну, по крайней мере, наконец-то тихо.

Однако спустя десять минут двери лифта открылись, и он вернулся.

– Сделано! – прокричал он и, поспешив к своей швабре, снова начал возить ею в своей манере, да еще при этом запел своим пронзительным голосом. Звук был тягостный, но у меня получилось отключиться и подремать насколько минут, пока я не услышал, как в репродуктор объявляют мое имя. Зайдя в смотровой кабинет, я увидел нескольких медсестер и, к своему удивлению, Махеша, деловито расставляющего предметы в медицинском шкафчике. «О нет! – подумал я. – Здесь-то он что делает?»

– Махеш, – сказала одна из медсестер через плечо, – будь добр, отнеси пакет доктору Рейнолдсу в 404 кабинет.

Махеш, не говоря ни слова, протанцевал через кабинет забрать пакет. Потом распахнул дверь, театрально отсалютовал и исчез в коридоре.

– Пока мы готовим раствор для вашего сканирования, – сказала мне медсестра, – пожалуйста, наденьте больничную накидку, и когда вернетесь, садитесь в это кресло.

Я вышел в другую комнату, переоделся и вернулся.

– Ай! – сестра ввела мне иглу в вену на запястье. Краем глаза я заметил, что в кабинет возвратился Махеш.  Внезапно кресло под моим весом накренилось и стукнулось о сестринский столик с медицинским оборудованием. Стекляная бутылка скользнула к краю, и медсестра, потянувшись ее подхватить, случайно выдернула иглу из моего запястья.

– Махеш! – крикнула она. – Сюда!

Махеш бросился через кабинет, подхватил бутылочку и вернул ее на стол. Медсестра подобрала шприц, оказавшийся на моих коленях.

– Махеш, – сказала она, – подержи, пожалуйста, кресло джентльмена, пока я делаю укол.

– Да, – сказал он с серьезным выражением лица и ухватил кресло обеими руками.

– Ай! – медсестра нашла другую вену. Махеш же наклонился ко мне и, к моему изумлению, заговорил на беглом английском.

– Сэр, – сказал он, – сегодня у меня очень благоприятный день. Верно, это из-за моих прошлых добрых дел мне посчастливилось послужить садху. Такая редкая возможность.

И он процитировал стих из Падма Пураны:

арадхананам сарвешам

вишнор арадханам парам

тасмат паратарам деви

тадийанам самарчанам

«Моя дорогая богиня, среди всех видов поклонения лучшее – это поклонение Господу Вишну, а лучше этого – поклонение Его преданному, Вайшнаву».

– Что? – оторопел я. – Откуда ты знаешь этот стих?

– Я изучал шастры, – тихо ответил он, все еще удерживая кресло.

– Ты преданный Кришны? – спросил я.

– Когда-нибудь.., – сказал он, – надеюсь, когда-нибудь я стану преданным Господа.

– Ты из семьи Вайшнавов?

– Нет, – ответил он. – Я сирота. Моя семья – это преданные Господа.

И он процитировал стих из Бхагавад-гиты:

мач-читта мад-гата-прана

бодхайантах параспарам

катхайанташ ча мам нитйам

тушйанти ча раманти ча

«Мысли моих чистых преданных сосредоточены на Мне, их жизнь полностью посвящена Мне, и они испытывают большое удовлетворение и блаженство, просвещая друг друга и беседуя обо Мне».

Неожиданно я понял, насколько же я был увлечен критикой – до того, что не заметил его умиротворенного лица и увлажненных сияющих глаз.

– Сэр, – сказал Махеш, чуть улыбаясь, – когда я увидал вас в приемной, то сердцем почувствовал, что это Господь послал вас, чтобы дать надежду всем тем несчастным, что страдают здесь. Одно ваше присутствие доставляет радость.

Голос медсестры вернул меня к реальности.

– Инъекция сделана, – сказала она. – Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату и ждите сканирования.

– Да-да, – ответил я. – Но позвольте мне сначала спросить Махеша, если.., – я обернулся к нему, но он исчез.

– Куда он ушел? – спросил я сестру.

– Прибираться, наверное, – откликнулась она, не глядя.

Ожидая в соседней комнате, я ощущал, как на меня накатывает волна стыда. «Я недооценил этого человека, – думал я. – Насмехался над ним про себя, а он больше преданный, чем я. Я совершил серьезное оскорбление. Надо будет попросить у него прощения».

Вскоре на табло высветилось мое имя – подошла очередь на ПЭТ. Медсестра пригласила меня и помогла улечься на аппарат сканирования.

– Вытяните руки за голову, – сказал она. – Десять минут вам надо будет лежать совершенно неподвижно.

Я нервничал из-за монстра, но расслабился и понемногу задремал. Очнулся я, когда кто-то коснулся моих стоп. Я услышал голос, тихо напевающий: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна,  Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе».

Я открыл глаза – это был Махеш.

– Махеш, – прошептал я, – мне надо с тобой поговорить.

Но он снова исчез так же внезапно, как появился. Сканирование закончилось, и чувство стыда снова накрыло меня. «Да я просто оскорбитель», – думал я, переодеваясь в свою одежду. Я дошел по указателям до приемной, теперь здесь было в два раза больше народа. Подписывая бумаги за стойкой регистрации, я услышал высокий голос поющего Махеша, поднял взгляд – и увидел его, машущего шваброй в глубине холла и пританцовывающего.

Я бросился через приемную.

– Махеш, Махеш! – окликнул я его. – Мне надо с тобой поговорить!

Но прежде чем я до него добрался, он скрылся за стекляной дверью. Пританцовывая, он удалялся по коридору в другую часть больницы, я же опустился на колени и стал молиться о прощении:

ванчха-калпа-тарубхйаш ча  крипа-синдхубхйа эва ча

патитанам паванебхйо  вайшнавебхйо намо намах

 «Предлагаю свои почтительные поклоны всем Вайшнавам, преданным Господа. Они в точности подобны древам желаний, которые могут выполнить желания каждого и полны сострадания к падшим обусловленным душам».

[Шри Вайшнава-пранати]

Вставая, я вдруг вспомнил, что нахожусь в переполненном помещении. Все смотрели на меня.

«Пусть смотрят, – думал я. – В худшем случае подумают, что я ненормальный, в лучшем – что я эксцентричен. Но я-то знаю, что предлагаю почтение удивительному Вайшнаву, которого мне довелось сегодня повстречать».

***********************

Шрила Прабхупада писал:

«Вы сетуете на то, что встретили в Калифорнии двух моих юных учеников, и Вам показалось, что у них «очень недоброжелательное отношение к людям, с которыми они встречаются».  Конечно, мне неизвестны детали этого случая и все его обстоятельства, однако простите великодушно моих возлюбленных учеников, если они проявили некоторую недоброжелательность или обошлись с Вами неучтиво.

В конце концов, полностью отказаться от своего образа жизни ради служения Господу – нелегкое дело, и майя (иллюзорная материальная энергия) особенно настойчиво старается снова поймать в свою ловушку тех, кто отказался служить ей, чтобы стать преданным.

Поэтому, чтобы противостоять натиску майи и оставаться твердыми, несмотря на любые искушения, молодые или неопытные преданные, новички в преданном служении, иногда занимают враждебную позицию по отношению к тем вещам или людям, которые, возможно, могут оказать на них пагубное влияние или повредить их еще не окрепшие ростки преданности.

В этом они могут даже перегнуть палку, только чтобы оградить себя, и потому некоторым непреданным, которые сами еще целиком находятся под властью материальной энергии, майи, они могут иногда показаться нигилистами или пессимистами. Но в сущности этот материальный мир и есть место, полное страданий и опасностей, подстерегающих нас на каждом шагу, он – духкхалайам ашашватам, юдоль смерти, рождений, болезней и старости, пристанище страданий и боли, где все преходяще.

[…] Прийти к этому уровню понимания вещей такими, как они есть, совсем не просто, и о тех, кто достиг его, говорят как о великих душах».

[ письмо Шрилы Прабхупады Линни Людвиг, 30 апреля 1973 ]

/0 Comments/by

Прикасаясь к стопам богов

,

Том 14, глава 6

Время летит, когда ты занят любимым делом. Преданные любят распространять сознание Кришны, так что и лето летело быстро. Расписание наше было плотным, каждый день по фестивалю, но мы были вознаграждены: люди танцевали и пели с нами.  Этого было достаточно, чтобы мы продолжали – и мы ежедневно получали эту награду.

Как-то вечером во время харинамы на побережье перед очередным фестивалем ко мне подошла пожилая женщина.

– Нравится мне, как вы поете, – сказала она. – Не могу дождаться сегодняшней программы.

Мы остановились, глядя на танцующих преданных. Женщина слегка улыбалась.

–  У меня на сердце такое сильное желание, – сказала она, – чтобы все люди на этом пляже вскочили бы и стали с вами петь и танцевать. У вас такое бывает?

– Все время, – сказал я.

– Я за вами наблюдаю уже много лет, – продолжала она. – Однажды прочла книгу с объяснением, что вы поете имена Бога. Ваше пение, оно как духовная аптечка. Люди излечиваются от своих жутких манер.

Дальше по берегу какая-то женщина пустилась бежать в нашу сторону.

– Это вы! Харе Кришны*! – выговорила она, запыхавшись. – Я нашла вас!

Она согнулась, чтобы отдышаться и с улыбкой подняла взгляд:

– Или, скорее, это вы нашли меня.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Я выбирала, куда бы этим летом поехать в отпуск, – сказала она, все еще переводя дыхание, – и коллеги отговорили меня ехать за границу. Сказали, что погода летом в Польше будет хорошая, и посоветовали просто поехать на балтийское побережье. Сказали, что если повезет, может быть, я даже пересекусь с Харе Кришна и попаду на ваш фестиваль. Многие из них уже на ваших фестивалях побывали и просто бредят ими. То есть, у вас здесь сейчас фестиваль?

– Определенно, – говорю я, вручая ей пригласительный.

– И самосы там будут? – спрашивает она.

– О! Вы и про самосы знаете?

– Ну, я пока ни одной не попробовала, но мне про них рассказывали. Сказали, если я вас найду, попробовать одну штучку и привезти немного в офис.

– Что ж, – говорю, – будет изобилие самос. На каждый фестиваль по шестьсот штук готовим. У нас есть тент с рестораном, там их и найдете.

На фестивальную площадку мы возвращались через город. Какой-то человек окликнул меня из ресторана:

– Э, гуру! Подойдете? Можно с вами поговорить?

Чтобы не упускать шанс, я подошел к ресторану. Он энергично пожал мне руку:

– Мне вот жена здесь говорит, что если пожать руку гуру, получишь кучу благословений. Спасибо вам большое!

– Хм… да нет проблем, – говорю. – У нас вечером фестиваль. Если сможете, пожалуйста, приходите. Там тоже много благословений получите.

Чтобы догнать группу харинамы, я перешел на легкий бег, но тут из магазина выскочила женщина и тоже побежала ко мне.

– Подождите, – кричала она. – Вы не могли бы задержаться на минутку. Я хотела спросить вас кое о чем, прямо сейчас. Почему вы поете только в этой части города? Почему только здесь, а?

– В каком смысле, в этой части? – переспросил я.

– Ой, только не делайте вид, что не понимаете, – сказала она, глядя мне прямо в глаза и уставив руки в боки. – В прошлые годы вы заезжали петь и в другой район города, у меня там магазин. Мы целое лето этого ждали. Так о нас, в нашем районе, вы больше не беспокоитесь?

Я не знал, что и сказать.

– Вот ответьте мне, – требовала она, – почему только в этом районе люди могут услышать ваше пение?

– Ну, – начал я, – сюда мы приезжаем воспевать, потому что…

– Послушайте, – перебила она меня, – если вы прямо сейчас не развернетесь и не пойдете в мой район, я скажу всем своим знакомым и соседям, чтобы не приходили на ваш фестиваль.

Я окликнул группу киртана и помахал им, чтобы вернулись.

– Показывайте дорогу, – сказал я ей.

Она повела нас в свою часть города и так, следуя за ней, мы пели там и воспевали около часа. Когда мы уходили, она, махая нам из входа в свой магазин, прокричала: «Увидимся вечером!»

Из-за такого крюка мы опоздали на прасад. Преданные наскоро перекусили и начали приготовления к фестивалю. Где-то за полчаса до начала я заметил, что в первом ряду скамеек усаживаются мужчина и женщина со своей дочкой. Я прошел к ним.

– Вы немного рано, пока еще ничего не начинается, – говорю.

– Вот и хорошо, – отвечает мужчина, – как раз немного отдохнем. Мы только что из Варшавы. Дочка настояла, чтобы мы приехали.

– Понимаю, – говорю я. – Так вы у нас впервые?

– Нет-нет, – говорит жена. – Мы уже были этим летом на одном из ваших фестивалей. Приехали домой, а наша семилетняя дочь всё не может остановиться, говорит только о нем. До того ей всё понравилось: песни, танцы, кукольный театр, макияж, еда. Всё. Сари, которое она выиграла в танцевальном конкурсе, хочет носить, не снимая.

– Она нас просто извела своими просьбами вернуться, – сказал мужчина. – Просто без остановки. До умопомрачения нас довела. В конце концов, я попросил у босса еще неделю отпуска. К счастью, он проникся ситуацией. Он и сам был на одном из ваших фестивалей, так что согласился. Мне пришлось взять деньги из своего пенсионного фонда, чтобы оплатить эту поездку.

– И вот мы здесь, – сказала, смеясь, жена. – Всю следующую неделю будем на всех ваших выступлениях.

Сорок пять минут спустя, когда Бада Харидас начал на сцене первый бхаджан, подошла женщина.

– Просто хотела поблагодарить вас за все, что вы делаете, – сказала она. – Я знаю, у вас очень строгие принципы.

– Спасибо, сказал я. – Вам тогда надо прочесть какую-нибудь из наших книг.

– Нет, не сейчас, – ответила она. – Прошлым летом говорила о вас со своей соседкой. Ее сын заинтересовался вашим движением и подумывал присоединиться. Соседка встревожилась и пошла к ксендзу за советом, но тот сказал ей не беспокоиться. Сказал, что, по всей вероятности, сын надолго не останется – принципы у вас очень высокие и очень уж строгая дисциплина. И добавил, что если сын все же решит остаться, для него же будет лучше.

Проголодавшись в дневных заботах, я направился в наш ресторан. Там ко мне подошла девочка-тинейджер с тарелкой прасада в руках.

– Я давно хотела поблагодарить вас за то, как вы изменили мою жизнь, – сказала она. – Пять лет тому назад я пришла с родителями на ваш фестиваль. Я надела сари в палатке моды, а когда выходила, вы там стояли. И вы сказали, что я выгляжу как ангел. Я тогда была совсем ребенком, но меня тронули ваши слова, и я решила, что я, точно, должна стать как ангел. Стала чаще бывать в церкви и каждый вечер молилась Господу.

В прошлом году нашла дома Бхагавад-гиту. Родители купили ее на фестивале. Я ее начала читать и нашла много объяснений, как же стать тем ангелом, которого вы во мне увидели. Я даже стала вегетарианкой и начала учить английский, чтобы, если бы я снова вас встретила, то могла бы поблагодарить и узнать побольше про то, как вы живете.

– Даже не знаю, что и сказать, – ответил я, – тронут твоей историей. Давай-ка присядем и немного поговорим.

Мы проговорили минут двадцать, пока не вмешался какой-то парень.

– Вы здесь главный? – спросил он. – Мне сказали, что это вы отвечаете за представление.

– Да, – ответил я, – помогаю с организацией.

– Я хотел спросить насчет той большой колесницы, которая припаркована посреди площадки. Обалдеть, такая махина! Кто-то из ваших мне объяснил, что в специальные дни ее тянут по улицам за длинные канаты.

– Да, тянут, – подтвердил я.

– Так вот, вопрос: а где вы держите рабсилу, кто ее тянет?

– Хм… как вы сказали, рабсилу? – переспросил я.

– Ну да, чтобы тащить по улицам такую громадину, думаю, нужно от пятидесяти до ста работяг. Они у вас где-то припрятаны?

Я еле удерживался от смеха.

– На самом деле мы рабсилу не используем, – говорю, – тянем колесницу сами. Говорится, что духовно продвигаешься, когда тянешь эту колесницу. Все сами хотят за эти канаты потянуть.

– Так никаких нанятых рабочих нет? – спрашивает он.

– Не-а, – отвечаю, – никакой рабсилы.

Он мотнул головой и отправился к навесу сцены ждать вместе со всеми начала представления.

Как только он ушел, подошел другой человек.

– Вы могли бы подписать Бхагавад-гиту? – спросил он. – Только что ее купил.

– Конечно, – говорю.

– Я ваши фестивали посещаю уже пятнадцать лет, – начал он, а я принялся подписывать, – Но в этот раз будто что-то щелкнуло, и я решил, что сейчас самое время купить книгу и углубиться в вашу философию. Извините, что это заняло у меня столько времени.

Я улыбнулся.

– Лучше поздно, чем никогда, – сказал я, отдавая ему книгу.

После этого я заметил мужчину в костюме, в очках в старомодной оправе и с портфельчиком в руках. Он походил на старого профессора, и было видно, что он хотел бы со мной поговорить. Я распрощался с девушкой, с которой разговаривал, и поднялся, чтобы поприветствовать его.

– Можно вас на пару слов? – спросил он.

– Конечно, сэр, – сказал я, – я в вашем распоряжении.

– Небольшой вопрос, – сказал он, – всего лишь: когда начнется ваша лекция?

Я посмотрел на часы.

– Примерно через тридцать пять минут, как только закончится спектакль.

– Очень хорошо, – сказал он и повернулся, собираясь уходить, но я окликнул его.

– Прошу прощения, сэр, – говорю, – вы у нас впервые?

– О, нет, – отвечает он. –  Я прихожу на ваши фестивали уже долгие-долгие годы, если припомнить… это будет двадцать восьмой раз, не так ли?

Лицо мое озарилось улыбкой:

– У вас отличная память, сэр. Да, это действительно, уже двадцать восьмой год.

– Я, правда, каждый раз прихожу только на час, – продолжал он. – Только чтобы послушать вашу речь. Записываю ваши мудрые слова и в течение всего года стараюсь следовать им в жизни.

Он открыл портфель, показал мне блокнот, ручку.

– Я стал за эти годы гораздо лучше и вплотную подошел к предназначению жизни.

– Что вы имеете в виду под «предназначением жизни»? – спросил я его.

– Вы очень хорошо знаете, что, – ответил он с улыбкой.

Вечером, произнося речь со сцены, я видел его – в последнем ряду, быстро пишущего. После лекции я прошел к тому месту, где он сидел, но его уже не было.

Возвращаясь в свой микроавтобус, я заметил женщину с полной тарелкой самос. Ту самую, с которой повстречался на пляже и которую коллеги настроили посетить наш фестиваль.

– Эй, – окликнул я ее, – а вы, я вижу, нашли свои самосы!

Она оглянулась.

– Не знаю, как вас и отблагодарить, – прокричала она в ответ. – Люблю ваш фестиваль! И друзья были правы. Самосы – фантастика!

«Всё-то на этом фестивале благоприятно, – думал я. – Как же я счастлив быть инструментом в руках Господа и делиться Его посланием таким привлекательным образом».

Заключительный вечерний киртан длился около часа.

Все танцевали: и дети, и родители, – все.

Когда всё закончилось, ко мне подошел мужчина средних лет, в глазах его были слезы, на лице мягкая улыбка. Он постоял минуту, глубоко вздохнул. «Слушать пение ваших людей, – сказал он, – это все равно что прикасаться к стопам богов».

 

********************

 

«В этот век ссор стало уделом людей жить во грехе,

сокрушаясь в печалях и бедах, в страхе о деньгах семьи.

Видя всё это, чтобы людей защитить, принял рожденье Гаура.

Так Он, Сама милость, явив Свою чарующую форму,

стал раздавать Свои святые имена».

 

[ Шрила Сарвабхаума Бхаттачарйа, Сушлока-шатакам, текст 4 ]

 

____________________
* Прим. перев.:  Hare Krishnas – общепринятое у англоговорящих именование преданных ИСККОН (Движения Харе Кришна).

На английском:  https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10204875176502150&set=a.3707173840886&type=3&theater

 

 

/0 Comments/by

Наши счастливые летние дни

,

Том 14, глава 5

 

После месяца харинам, фестивалей и масштабного трехдневного Вудстока преданные тура выдохлись. Когда на собрании я напомнил, что впереди у нас еще семнадцать фестивалей, то заметил, что многие, глубоко вздохнув, закатили глаза.

– Это наш долг, – сказал я. – Мы не можем все бросить и сдаться. Мы наследники традиции, которой пять сотен лет. Многие великие преданные самоотверженно служили ей – ради этого самого времени, в котором мы живем, когда святые имена Господа Кришны разносятся по всему миру. Надо поднапрячься в последний месяц. Можно будет многого достичь.

Раздались громкие возгласы одобрения, и я проникся гордостью за преданных. Они сознавали свою ответственность и ту милость, которой мы можем поделиться. Вымотанные, они все же были готовы продолжать.

В июле у Деревни Мира Кришны на фестивале Вудсток был грандиозный успех, и хотя обычно после запоминающегося события следует нечто противоположное, на нашем фестивальном туре не так. Следующие меньшие фестивали на побережье Балтийского моря также оказались замечательными.

Когда я рекламировал на красочной мелодичной харинаме наш первый после Вудстока фестиваль, у самого выхода на пляж меня остановила пара средних лет.

– Не будем отнимать ваше драгоценное время, – сказал мужчина. – Просто хотели поблагодарить, что вы снова привезли свой фестиваль в этом году в наш город.

– Для нас это главное событие лета, – добавила его жена.

– Вид у вас всех уставший, – сказал муж. – Наверное, из-за трудов на Вудстоке.

– Откуда вы знаете, что мы были на Вудстоке? – спросил я. Судя по виду, они принадлежали среднему классу, а вовсе не тому типу людей, кто ездят на Вудсток или хотя бы интересуются им.

– Ваша огромная колесница была в вечерних новостях, – сказал мужчина. – Выглядело так, будто вокруг нее поют и танцуют сотни ваших людей.

– Да вы что, – сказал я, – не знал.

Я был так счастлив, что чуть не рассмеялся.

Мы вышли на песок и остановились сбросить обувь. В нескольких метрах от нас отец и его маленькая дочь разглядывали одну из наших афиш.

– Паап, – сказала девчушка, – а что такое реинкарнация?

Я увидел, что тот снова взглянул на постер. Я знал, что реинкарнация там не упоминалась.

– Пап, ну скажи, – опять попросила она, – что такое реинкарнация?

– Ну, – пробурчал он, – хммм… знаешь что… ох, пошли-ка покупать мороженое, дорогая.

Он взял ее за руку, и они пошли. Она обернулась на нас.

– Паап, – сказала она, – а что такое карма?

Они растворились в толчее отдыхающих, а к нам подбежала женщина.

– Вы будете петь? – спросила она.

– Будем, – ответствовал я.

– О, замечательно! – сказала она. – А вы продаете компакт-диски с вашим пением на берегу?

– Ну не совсем с пением на берегу, а вот CD с пением в наших центрах есть.

– Нет, – сказала она. – Я ищу CD именно с вашим пением на берегу.

– Зачем? – спросил я.

– Я слушала ваши песни на этом пляже с тех пор, как была ещё маленькой девочкой, – сказала она. – Всегда вспоминаю их как часть летнего отдыха. Сейчас у меня самой уже дети, и им тоже очень нравится. Вот мы и хотим диск с вашим пением здесь, чтобы весь год вспоминать наши счастливые летние дни.

Вскоре мы уже пели и танцевали на пляже, многие преданные раздавали приглашения. Спустя 20 минут киртана к нам подошли три пожилых пары.

– Можно и нам помогать раздавать пригласительные? – спросил мужчина.

– Да, конечно, – сказал я. – Почему бы и нет?

Преданная вынула из сумки толстенную пачку, и они, вовсю улыбаясь, стали раздавать. Одна из этих женщин несколько минут шла рядом со мной и, протягивая пригласительный молодой мамаше с ребенком, обернулась ко мне. «Жаль, если люди не получат возможности увидеть ваше замечательное представление, – сказала она. – Мы последние три года смотрели его каждое лето».

Чуть дальше по берегу парень, продающий попкорн, начал передразнивать наше пение. Смеша людей, он пел Харе Кришна мантру то высоко фальцетом, то низко. Я попробовал, было, его прогнать, но он явно наслаждался тем вниманием, которое смог привлечь, подражая нам. За те полтора часа, что он сопровождал нас, он повторил имена Кришны, пусть и в насмешку, тысячи раз. Он даже начал танцевать. От того, что он был перед группой киртана, люди думали, что он один из нас, и спрашивали его, где и когда будет фестиваль. Я решил оставить свои попытки вмешаться: он стал отвечать почтительно. «Фестиваль в конце пляжа, вон там, – говорил он. – Начнется в 5:30. Приходите вовремя. И вам не захочется уходить».

Я улыбнулся и вспомнил стих Сарвабхаумы Бхаттачарьи:

санкиртанарамбха крите пи гауре
дхаванти джива шраване гунани
ашуддха читтах ким у шуддха читтах
шрутва праматтах кхалу те нанартух

«Лишь только начиналась санкиртана Гауры, божественные
качества святых имен вмиг очищали слух живущих.
Внезапно нечистые умом становились чисты и,
продолжая слушать и пьянея, начинали танцевать».

(Сушлока-Шатакам, текст 32)

За два часа харинамы, обойдя все побережье, мы раздали более семи тысяч приглашений. Под самый конец харинамы навстречу группе киртана бросился какой-то дикий парень.

– Заткнитесь! – орал он. – Заткнитесь и валите с пляжа!

Он кричал и кричал на нас, приправляя речь грубой бранью. Когда он замахнулся на одного из парней с мридангой, наш охранник подскочил к нему и после короткой стычки придавил к земле, лицом в песок. Я пригляделся: под глазом у него наливался огромный синяк.

– Отпусти! – прокричал он.

Посмотреть на харинаму собралась толпа народу, и некоторые качали головами, как бы говоря не отпускать его. Охранник продолжал его удерживать минуту-другую, пока тот не утихомирился.

– О`кей, – сказал он. – Харе Кришна. Теперь дай встать.

Охранник ослабил хватку.

– Погоди! – крикнул я ему. – Не сейчас!

– Харе Кришна! – выкрикнул парень. – Харе Кришна! Кришна Кришна Харе Харе! Пусти, что ли.

Охранник посмотрел на меня.

– Погоди пока, – сказал я с улыбкой.

– Харе Кришна! – закричал он. – Харе Кришна! Харе Кришна! Харе Кришна! Харе Кришна! Харе Кришна! И Харе Рама тоже!

Потом посмотрел на меня и тихо сказал:

– Пожалуйста.

– Хорошо, – сказал я, – отпусти его.

Он поднялся, стряхнул песок и ушел.

– Почему вы так долго не отпускали его? – спросил один из наших парней.

Я улыбнулся.

– В шастре говорится:

эка хари наме йата папа харе
коно папер садхйа най тато папа каре

«Даже однократное повторение Харе Кришна маха-мантры так могущественно, что немедленно стирает в сердце бессчетные греховные реакции». Это был важнейший момент в жизни этого юноши: он воспевал. Я подумал, что надо бы позволить ему воспевать столько, сколько он сможет.

На фестивальную площадку мы вернулись почти ко времени начала программы. Народ все прибывал, и я заметил женщину, которая много лет тому назад была мэром этого города. Она была нам хорошим другом.

– Приятно снова вас видеть, – сказал я.

– Я бы не пропустила фестиваль ни за что на свете, – сказала она.

– И вы все еще помните нас, спустя столько лет?

– Как я могу вас забыть? – сказала она. – И моя дочь, и я часто носим те великолепные сари, что вы нам подарили. А в этом году мы впервые принесли на фестиваль моего маленького внука. Подумать только! Три поколения последователей. Полагаю, теперь это уже традиция в нашей семье.

Поговорив с ней немного, я отправился к одному из моих самых любимых фестивальных мест, шатру с книгами. К моему удивлению, там шел яростный спор между матерью и ее дочерью-подростком.

– Просто купи мне эту книгу, мам, – кричала девушка. – Купи мне Бхагавад-гиту!

– Но это не Библия! – кричала в ответ мать.

– Мама, я тебя не понимаю, – сказала девушка, тряхнув головой. – Я чуть не всю свою жизнь была атеисткой. Теперь, поговорив с Харе Кришна, наконец-то стала думать, что и правда, Бог есть. Я думала, тебя это осчастливит. Как ты можешь лишить меня шанса прочесть их книгу, в которой, как мне сказали, Бог описывает Сам Себя? Ты хочешь, чтобы я атеисткой оставалась?

Мать тяжко вздохнула.

– Хорошо, дайте нам одну Бхагавад-гиту, пожалуйста, – сказала она преданному за столиком с книгами.

К столику подошла другая женщина.

– Я хотела бы приобрести «Шримад-Бхагаватам», – сказала она.

Я повернулся к ней.

– Может быть, вам лучше начать с Бхагавад-гиты? – сказал я. – «Бхагаватам» посложнее.

– Нет, – ответила она, – это не для меня. Это для сына. Бхагавад-гиту я ему купила на вашем фестивале двадцать пять лет тому назад. Он ее прочитал, раз пятьдесят, не меньше, и теперь хочет перейти на что-то более глубокое. У него даже есть веб-сайт, на котором он учит «Бхагавад-гите как она есть».

– Неужели? – сказал я.

– О да, – отвечала она, – и весьма посещаемый. Он говорит, это от того, что он никогда не говорит ничего отличного от автора, Свами Прабхупады.

– Мои благодарности и вам, и ему, – сказал я.

Проходя мимо магазинчика подарков, я заметил на выходе женщину, прижимающую к груди CD.

– Я так ему благодарна, – сказала она мне.

– Кому? – спросил я.

– Мистеру Дасу, – ответила она. – Не могу выговорить его имя полностью.

Он держала компакт-диск Бада Харидаса Даса.

– В прошлом году на вашем фестивале купила его CD. Позже в тот же год умер мой отец, и этот диск давал мне утешение. Это было самое трудное время моей жизни. Я дни напролет ставила эту небесную музыку, и его мягкий голос утешал меня, а я так в этом нуждалась. Сегодня, к счастью, нашла и его второй диск.

Немного погодя я уже обращался к собравшимся со сцены. Для меня это важнейшая часть каждого фестиваля, во время которой я могу делиться мудростью сознания Кришны. Огромная толпа, даже сидя на летней жаре, внимательно слушала. Окончив лекцию, я спустился со сцены. Внизу меня дожидался мужчина.

– Отличная речь, – сказал он.

– Спасибо, – сказал я. – Всему, что знаю, я научился у своего духовного учителя.

– Мы с семьей побывали на многих ваших фестивалях за эти годы. Они необычны. За всеми этими развлечениями чувствуется послание. Почти все какие-то такие события в наше время бессмысленны. А сегодня несколько раз у меня волосы вставали дыбом, когда пели в начале программы.

В нашем ресторанчике через дорогу я вдруг увидел человека, подравшегося на побережье с охранником. Сидя за столиком, он поглощал большую тарелку самос и разговаривал с преданным. Под глазом его был синяк.

Преданный помахал мне, чтобы я подошел.

– Махараджа, – сказал он, – позвольте вам представить: Кшиштов. У него была тяжелая жизнь, но, как он сказал, теперь, когда он встретил нас, все изменилось. Ему на самом деле понравилось воспевание.

Я улыбнулся и показал на его синяк.

– Ну и фингал у вас, Кшиштов.

– Да уж, – сказал он, чуть улыбнувшись. – Попал сегодня в одну переделку.

Когда я отходил, он подмигнул мне подбитым глазом.

Так фестиваль и шел, сюрприз за сюрпризом. Думаю, что в действительности всё это не так уж удивительно: наши фестивали – часть санкиртаны Господа Чайтанйи, часть его дела по превращению грешников в святых. Я снова вспомнил пророческие слова Сарвабхаумы Бхаттачарйи, предвидевшего, что милость Господа Чайтанйи распространится по всему миру:

“Из сострадания спонтанно Господь Чайтанйа вернул людей
обратно к жизни и милостью Своих святых имен дал пересечь
бездонный океан века раздоров. Так новости об именах Кришны
из уст в уста передавались”.


[ Шрила Сарвабхаума Бхаттачарйа, Сушлока-Шатакам, стих 46 ]

 

/0 Comments/by

Вдохновляя вдохновленных

, , ,

Том 14, глава 4

12 октября 2014

 

Команда наша из 300 преданных была вымотана. Мы провели на побережье Балтийского моря уже 24 фестиваля, плюс к этому фестиваль на Вудстоке, и теперь оказались перед счастливой и в то же время пугающей перспективой провести во второй половине лета еще 24 фестиваля. Но все храбрились, зная, что результаты наших усилий намного перевесят все выпадающие нам аскезы.

«Преданных надо немного приободрить», – думал я, решив поделиться с ними одним из излюбленных моих источников вдохновения на протяжении многих лет. Это письмо, которое Шрила Прабхупада написал моему духовному брату Прабхавишну дасу в 1973:

 «Я понимаю, что непросто так интенсивно путешествовать в течение долгого времени без нормальной еды, без отдыха, и также иногда может быть очень холодно. Но все же, от того, что ты получаешь при этом столько наслаждения, духовного наслаждения, кажется, что для тебя это будто игра. Это продвинутая стадия духовной жизни, никогда не достигаемая даже величайшими йоги и так называемыми гьяни. Пусть все видят, как тяжело наши преданные трудятся ради Кришны, и пусть только кто-нибудь попробует сказать, что они не лучше миллионов йоги и так называемых трансценденталистов, – я бросаю им вызов! Ты верно понимаешь эту философию сознания Кришны благодаря своим реализациям, поэтому за столь короткое время, пройдя все ступени процесса йоги, ты пришел к высшему моменту предания Кришне. Я это очень ценю; большое спасибо, что помогаешь мне на этом пути».
[3 января 1973]

Я предполагал, что мы будем делиться этим вдохновением с гостями фестиваля – но, иронично:  это они оказались источниками вдохновения, а мы  – его получателями.

Началось все в первый же день по возвращении фестиваля на побережье Балтийского моря, когда мы повернули харинаму на границе пляжа обратно. Какая-то женщина окликнула нас: «Эй! А почему вы возвращаетесь? Ниже по пляжу еще больше семей отдыхает. Почему вы не хотите и им дать шанс услышать ваше пение и увидеть танцы?  И как они получат приглашение на ваш фестиваль?”

«Что ж, спасибо, мэм, – подумал  я. – Как раз это нам и надо было услышать, чтобы начать заново!» Мы развернулись и продолжили петь дальше по берегу.

Закончив петь на пляже, мы отправились на главную городскую улицу, заполненную туристами и местными жителями. Я шел за группой киртана, и вдруг человек позади меня удушающей хваткой обхватил мне шею. Все, что я мог рассмотреть – это татуировки на его потной руке.

– Ты же фестивальный гуру? – сказал он на ломаном английском.

– Фестивальный гуру? – проговорил я, пробуя освободиться.

– Ну да, – сказал мужчина, – мы все тебя знаем. Ты все эти годы приезжал.

– Ты меня задушишь, – сказал я. – Я не могу дышать.

Он чуть ослабил хватку.

– Прошу прощения, – сказал он, – я только хотел показать своим парням, что в этот раз я тебя охраняю.

– Охраняешь? – проговорил я, начиная нервничать.

– Ну да, – отозвался он. – Это скверный город. Полно хулиганья, воров, и насилуют, и убивают. Но я буду твоим тылом, приятель.

– Моим тылом? – переспрашиваю.

– Аха, – говорит он, – я это выиграл.

Он наконец-то убрал захват:

– Видишь тех парней?

Я глянул на двоих мужчин. У одного был затекший глаз, у другого из носа сочилась кровь. Расслабиться мне это не помогло.

– Ооо… мда, – сказал я, с трудом сглотнув.

– Это я их уделал, за право быть твоим телохранителем следующие несколько дней.

– Вот оно что… очень любезно с твоей стороны, – говорю.

– Я чемпион Европы в UFC*, – сказал он с улыбкой.

– В смысле, ты бьешься на ринге? – спросил я. Это становилось любопытно.

– Ну да, – отвечал он. – Два года подряд. Никто еще меня не уложил.

– И за что мне такая честь? – спросил я, вздыхая с облегчением.

– Ваши люди умиротворяют город, – сказал он. – Какие-то краски. Какое-то счастье. Нам с ребятами это нравится. Атмосфера меняется, понимаете? И мы всегда едим в вашем ресторане. Чертовски хорошая еда, даром что вегетарианская.

– Так вы сегодня вечером придете? – спросил я.

– Сегодня вечером? – переспросил он. – Да я буду при вас следующие 72 часа.

– Ну тогда ладно, – сказал я. – Только надо нагнать группу певцов.

Вечером, с чемпионом UFC под боком, я обходил территорию фестиваля, проверяя, как оно все идет. В ресторане я отметил одну женщину около стеклянной витрины с блюдами на вынос.

– Вот это самоса, – говорила она своим друзьям, – это алу-патра. Сделано из картофеля c очень вкусными специями. Вот там – сладости из молока, называется бурфи. Советую попробовать все.

– Кажется, вы нашу еду очень хорошо знаете, – сказал я ей, когда ее приятели начали покупать.

– Конечно, знаю, – отозвалась она. – Я с 1986 каждое лето бываю хотя бы на одном вашем фестивале. Можно сказать, уже пристрастилась к вашей еде. И я обычно стараюсь поговорить кое с кем из ваших, пока ем. В этот раз я его здесь, правда, не вижу.

– Как его зовут? – спросил я.

– Хари Чаран, – сказала она.

Я вздохнул и сказал:

– К сожалению, он оставил этот мир два года тому назад.

Слезы навернулись ей на глаза и потекли по щекам. Казалось, она была не в состоянии говорить дальше. Забрав купленый прасадам, она вышла из палатки.

Мы уже собрались уходить, когда в ресторан зашла молодая женщина чуть за двадцать с огромным букетом красных роз. Она была в ярком национальном польском костюме, даже с головным убором. Выглядела она небогато, и я заметил, что ее открытая сумочка для денег была пуста.

– Кому-нибудь розу? – проговорила она. – Всего пять злотых.

Никто не проявил ни малейшего интереса, и она стала молча разглядывать прасадам в стеклянной витрине. «Явно голодна» – подумал я.

– Прошу прощения, – сказал я с улыбкой. – Если вы проголодались, можете выбрать, что хотите, за одну-единственную розу.

Глаза ее распахнулись и брови поползли вверх. Голова чуть отклонилась.

– Правда? – сказала она.

– Да, – ответил я, – столько, сколько хотите.

Она протянула мне розу и стала выбирать еду. Отошла, вовсю улыбаясь и села за один из ресторанных столиков. Как раз началось представление на сцене, и я видел, что ела она, поглощенная им. Через час я послал ей от ресторана фруктовый напиток.

Позже вечером, уходя с территории фестиваля, она подошла ко мне. «Сэр, – сказала она, – я пришла сюда сделать деньги, но чувствую, что нашла кое-что куда более ценное. Спасибо, что заметили меня и были ко мне так добры».

Продолжая обход, я проходил мимо тента, где как раз закончился показ приготовления блюд. «Ну что ж, дорогой, – донеслись до меня слова пожилой женщины, обращающейся к своему мужу. – С этого дня мы вегетарианцы. Даже без рыбы и яиц».

Решив посмотреть, как фестиваль смотрится издалека, я вышел за территорию и увидел у другого входа выставку живых бабочек. Продавщица билетов окликнула меня.

– А вы почему не заходите? – сказала она. Я сомневался, и она улыбнулась. – Они тоже Божье творение.

– Ну хорошо, – сказал я, – но только на две минуты.

Она проводила меня в начало очереди и завела внутрь.

– Ээ, – протянул какой-то мужчина в очереди, нахмурив брови и скривившись, – здесь очередь, знаете ли. И почему бы ему не заплатить, как всем?

– Вот когда вы сделаете что-то полезное для мира, как эти люди, – сказала билетерша, – я и вас бесплатно проведу.

Окрыленному и порхающему как те бабочки, мне не терпелось вернуться на фестиваль. Только я зашел – подошла дама средних лет.

– Я встретила вас десять лет назад, – сказала она. – Точно на таком же фестивале, только он был поменьше. Я высказала интерес к философии, и вы целый час разговаривали со мной и убедили начать повторять Харе Кришна на четках. Вы меня ободряли, говоря, что достаточно каждый день повторять хотя бы по одному-два круга. Но вскоре я так привязалась к воспеванию, что в течение последних 10 лет повторяю каждый день по 25 кругов. Вы также объяснили мне важность следования четырем правилам. С того дня я строго их соблюдаю.

Вы дали мне Бхагавад-гиту. Я читала ее много раз и запомнила более 100 стихов. Теперь, с кем ни встречаюсь, делюсь мудростью, которую узнала, так что теперь в моем городе многие также воспевают и читают Бхагавад-гиту. Кто-то регулярно встречается и поет вместе. Кроме них, с другими людьми я не очень люблю общаться. Моя мечта – отправиться перед смертью во Вриндаван.

В Бхагавад-гите Кришна говорит: чтобы быть успешным на этом пути, нужно принять духовного  учителя. Последние десять лет я думаю в этой связи о вас, и сегодня хотела бы просить вас принять меня своей ученицей. Многие мои друзья за меня поручатся.

– Это нереально, – произнес стоящий рядом молодой преданный, – Джи-Би-Си установила строгую процедуру отбора выразивших такое желание. Надо проходить курсы бхакти-шастри, потом тест…

– Помолчи-ка, – прервал я его и обернулся к женщине. – Пусть ваши друзья со мной свяжутся. А вы, пожалуйста, пишите мне каждый четыре недели в следующие шесть месяцев. Я посоветуюсь с руководством и посмотрю, смогу ли я дать вам инициацию в этом году.

Подошло время моего выступления на главной сцене. Я говорил об основах сознания Кришны, и видел, как внимательно слушают люди. Многие из них согласно кивали, когда я акцентировал главное. Тогда я подумал о прошлой карттике**:  тогда я от всего сердца взывал к Шри Шри Радхе-Говинде, главным Божествам Джайпура, моля Их вложить силу в мои слова, чтобы я мог убеждать других, говоря о сознании Кришны.  Видя отклик аудитории, я вспомнил Шри Шри Радху-Говинду и ощутил Их присутствие.

После моего выступления выстроилась очередь желающих получить автограф на купленных книгах.  Первый в очереди протянул мне Бхагавад-гиту.

– Хотел бы сразу прояснить, – сказал он, – я не согласен ни с единым утверждением, которое вы сделали в своей 45-минутной речи.

Я прекратил подписывать и поднял на него взгляд:

– Что ж, ОК, но тогда зачем же вы купили эту книгу?

– Потому что вы настолько хорошо представляли свой предмет, – сказал он, – что, боюсь, убедили тех, кто сомневался в существовании Бога, что в действительности Он существует, и что научные аргументы об обратном несостоятельны.

– Так вы ученый? – спрашиваю.

– Да, – отвечает он, – и довольно известный. Собираюсь исследовать эту книгу от корки до корки, изучить ваши аргументы.

– Хорошо, – говорю, – может быть, в процессе убедитесь в существовании Бога.

– Этого никогда не случится, – отвечает он, но все-таки улыбается мне, уходя и плотно сжимая книгу.

Следующими по очереди было целое семейство: бабушка с дедушкой, родители и дети.

– Мы просто хотели сказать, насколько же нам нравятся ваши фестивали, – сказал дедушка и показал на более молодую женщину, – это моя дочь Кинга, это ее двое детей. Когда мы впервые повстречали вас, ей было 10. Сейчас ей 24. У нас достаточно средств, чтобы полететь в отпуск в любую точку мира, но она настаивает, чтобы мы приезжали каждый год на Балтийское побережье – поучаствовать в вашем фестивале. В прошлом году мы все стали вегетарианцами, и теперь каждый вечер вместе читаем Бхагавад-гиту. И на связи с преданными через интернет.

Другая женщина вместе со своей Бхагавад-гитой протянула мне фотоальбом. Там были фото каждого из наших летних фестивалей за последние 15 лет. Около каждого фото были пригласительные, которые мы распространяли в том году.

– Фиксируем свое счастье, – сказала леди с улыбкой.

Этим вечером на закрытии фестиваля я чувствовал глубокое удовлетворение, зная, что тысячи самых разных людей –  детишек, зрелых пар, чемпионов UFC, цветочниц и атеистов – получили шанс соприкоснуться с прекрасным миром сознания Кришны. Я призадумался, смогу ли я получить большее вдохновение, чем уже получил.

«Если так дело пойдет, – думал я, – то однажды весь мир потонет в любви к Богу. В этом нет ничего невозможного. Святые это предсказывали».

 

********************

«По всему миру, в каждом доме – смятенье хари-санкиртаны.

Потоки слез, волосы дыбом, – у всех разные признаки экстаза.

В сердцах у всех – самый возвышенный и сладкий духовный путь,

ведущий много дальше, чем четыре Веды.

Все потому, что Шри Гаура явился в этом мире».

  [ Шрила Прабходананда Сарасвати, «Шри Чайтанья-чандрамрита», текст 114]

 

 

 

 

______________________________

* бои без правил, смешанные единоборства (прим. перев.)

** карттика – священный месяц паломничеств, выпадает на октябрь-ноябрь (прим. перев.)

 

/0 Comments/by

Навеки ваш слуга

,

Том 14, глава 3

Дорогой Шрила Прабхупада!

Пожалуйста, примите мои смиреннейшие поклоны в пыли ваших лотосных стоп.

Снова стою перед вами по случаю вашей благоприятной Вьяса-пуджи, ежегодного празднования вашего явления в этот мир. Каждый год я пользуюсь этой возможностью, чтобы размышлять о великой милости, которой вы наградили меня – о служении вашей миссии. Я очень счастлив быть частичкой вашего замечательного наследия по осуществлению пророчества Господа Чайтаньи о том, что Его святые имена будут слышны в каждом городе и деревне этой планеты. Могу отчитаться, что без сомнений, это происходит в Польше, и в том числе благодаря фестивальной программе, которую мы поддерживаем более 20 лет.

Проповедь, начало которой вы положили почти 50 лет назад, продолжает расти и расширяться – вопреки стремительному развитию Кали-юги, которое отражают зловещие заголовки и фото ежедневных газет во всем мире. Уже одно это – доказательство того благословения, которое вы получили от своего гуру махараджа, Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати Тхакура. Однажды, когда некоторые ваши духовные братья-санньяси выражали ему недовольство из-за того что он уделяет вам, в то время домохозяину, слишком много внимания, он отрезал: “Не жалуйтесь. В конечном счете, он все сделает!” Так все и вышло.

Никто не смеет оспорить ваши успехи в становлении сознания Кришны по всему миру: ваши книги, основанные вами фермы, представленная вами система гурукулы, учрежденный вами научный подход к проповеди сознания Кришны, – этот список можно продолжать и продолжать. Но в моих глазах не менее удивительно то, что вы смогли освободить меня. До того как встретить вас, я был совершенно захвачен всей той отвратительной деятельностью, которая отличает эту страшную эпоху. Как-то отец, отчитывая меня, сказал: “Сынок, ты никуда не годен! Тебе не место в обществе. Меня трясет при мысли о том, что из тебя получится!” Шрила Прабхупада, его слова были правдой: в материальной жизни мне не было места. Но приняв приют ваших лотосных стоп, я вознесся до высочайшего трансцендентного положения вашего смиренного слуги, положения, к которому, явно, стремятся даже полубоги.

йатха канчанатам йати
камшйам раса видханатах
татха дикша видханена
двиджатвам джаяте нринам

“Как колокольный металл, будучи смешанным с ртутью посредством алхимического процесса, становится золотом, так и прошедший надлежащее обучение и посвящение у истинного духовного учителя немедля становится брахманом”.

[Санатана Госвами, Хари-бхакти-виласа, 2.12]

Мне предстоит долгий путь по обретению совершенства, но я уверен: служа вам, я смогу достичь высшего предназначения. Семена этого служения были посажены в мое сердце, когда вы приняли меня в ученики в письме от 10 декабря 1971 года к президенту моего храма. В нем вы упомянули то особое служение, которое в итоге я и принял как свою жизнь и душу. Вы написали:

“Я очень рад принять этих кандидатов своими инициированными учениками, и имена их будут: Brian Tibbitts – Indradyumna Das, Ilene Tibbitts – Krpamayi Dasi и Heidi Paeva – Hrisakti Dasi. Они все очень хорошие юноши и девушки, и я благодарен им за проявление преданности и зависимости от гуру, которые они высказали мне в письмах… Полностью одобряю приложенную тобой брошюру, я очень доволен твоим планом проведения фестивалей в колледжах штата. От Рупануги я получил описание грандиозного фестиваля, который он планирует для Центрального парка*. Его предложение очень хорошее, и я хочу, чтобы множество таких фестивалей проводилось во всех маленьких и крупных городах. Постоянно благодарю Кришну, что каким-то образом я получил много таких замечательных парней, как вы, помогающих мне на этом пути”.

Это из-за фестивалей, которые я помогал организовывать, у меня появилась глубочайшая связь с вами, Шрила Прабхупада. Я все время молюсь о том, чтобы эти фестивали радовали вас, ведь каждый год сотни тысяч людей соприкасаются на них с сознанием Кришны. Этим я надеюсь достичь цели чистого преданного служения Господу. Шрила Прабходананда Сарасвати ясно дал нам понять, насколько пробуждение чистой любви к Богу переплетено со служением миссии самкиртаны:

йатха йатха гаура-падаравинде
виндета бхактим крита пунйа расих
татха татхотсарпати хридй акасмат
радха-падамбходжа-судхамбху-расих

“До какой степени мы предаемся служению Господу Чайтанье, в той
обретаем и качества для служения лотосным стопам Радхарани во Врадже”.

(Чайтанья-чандрамрита, 88)

С каждым годом смысл этого стиха становится мне все яснее. Всякий раз, когда я усердно стараюсь распространять сознание Кришны, в сердце моем пробуждается сильное желание поехать во Вриндаван. И наоборот, после пребывания в дхаме в сердце рождается равное по силе желание распространять всюду славу святых имен. Я уверен, что однажды стану достаточно квалифицированным, чтобы понять желания самых глубин вашего сердца и служить им. Мне надо только сохранять вам верность и продолжать делиться своей удачей с другими.

парам гопйам апи снигдхе
шишйе вачйам ити шрутих
тач чруйатам маха бхага
голока махимадхуна

“Сказано Ведами: верному шишйе открывай сокровенные тайны.
Вот потому, о удачливый, теперь слушай о славе Голоки”.

[Брихад-Бхагаватамрита, часть 2, глава 1, текст 6]

Шрила Прабхупада, я очень счастлив, служа вам. У меня нет ни тени сомнений, страхов или иллюзий насчет моего положения вашего слуги. Ради вас я готов на все. Если бы вы приказали мне отправиться с проповедью в ад – я бы запрыгнул в первый же поезд, несущийся в геенну огненную, и по пути радостно пел бы святые имена. Если бы вы сказали мне проповедовать на небесах – я бы отправился в небесную обитель, не заботясь ни о чем, кроме служения вашему приказу. Все потому, что за долгие годы служения вам в этом мире я уже повидал и рай, и ад и сделал вывод: нет иного убежища, кроме ваших лотосных стоп.

Недавно мне приснился сон. Вы сидели в окружении нескольких моих старших духовных братьев, там были Тамал Кришна Госвами, Гирирадж Свами, Радханатх Свами, Вайшешика Прабху и другие. Я наблюдал за происходящим в отдалении. И вот вы улыбнулись и говорите им: “Итак, вы все возвращаетесь обратно к Богу”. Я опешил от вашей милости, и тут же захотел, чтобы и мне выпала такая удача.

Тут Гирирадж Свами меня заметил и будучи таким хорошим другом, показывает вам на меня. “Шрила Прабхупада, – говорит, – а вот там Индрадьюмна Свами сидит. Он тоже может пойти с нами?” Вы повернулись ко мне и говорите с улыбкой: “Да, он хороший парень. Он тоже может пойти”.

Конечно, то был лишь сон. И все же, как-то вы сказали, что хотя сны – это иллюзия, но “сны о духовном учителе очень хороши”. Шрила Прабхупада, я не знаю случая, когда слова ваши оказались бы неверны. Это одна из причин того, почему я твердо верю в вас, и почему мое желание помогать вам в миссии крепнет день ото дня. Однажды вы написали мне, что чувствуете, что ваш духовный учитель “всегда приглядывает за вами и защищает вас”. Пожалуйста, и вы также всегда присматривайте за мной и защищайте, ведь я помогаю вам с вашим служением в этом мире. В подходящий момент, когда сочтете нужным, пожалуйста, даруйте мне вечное служение вам в трансцендентной обители.

Навеки ваш слуга,
Индрадьюмна Свами

____________________

* в Нью-Йорке – прим. перев.

/0 Comments/by

Тысяча лекций об Абсолютной Истине

,

Том 14, глава 2

 

На неделе, следующей после майского ретрита «Садху-санга» в Северной Каролине, я дожидался в лос-анджелесском аэропорту рейса на Лондон, а потом в Варшаву. Ко мне подошел пожилой джентльмен и, глядя на мои одежды санньяси, заговорил с сильным польским акцентом:

– Вы, должно быть, из Харе Кришна.

– Ну да, – ответил я. – Так и есть.

– Куда летите? – спрашивает он.

– Как ни странно, – говорю, – в Польшу.

– В первый раз? – спрашивает он.

– Ну, не то чтобы…

– Харе Кришна – известная религия в нашей стране, – перебивает он, улыбаясь.

– Неужели? – говорю я, изображая удивление.

– О да. У них замечательные фестивали, – произносит он и возвращается на свое место в очереди.

«Так-так, – подумал я, – и что это, как не одни из лучших сказанных мне когда-либо слов? Результат наших фестивальных программ по Балтийскому побережью за все эти двадцать лет».

На следующий день в варшавском аэропорту женщина за стойкой иммиграции, взглянув на меня, расплылась в улыбке: «О… гуру, – говорит. – Фестиваль Индии. Добро пожаловать».

«Они почти никогда не улыбаются, – думал я. – А уж чтобы обратиться как к гуру. Это действительно нечто из ряда вон».

– Офицер, – произнес я, пока она ставила штамп в мой паспорт, – вы были на одном из наших фестивалей?

– На четырех, – ответила она. И лицо ее приняло официальное выражение. – Можете проходить.

«Два благоприятных знака, – думал я, проходя к ленте багажного транспортера. – Сначала мужчина в аэропорту Лос-Анджелеса и теперь вот офицер иммиграционной службы. Не иначе как доброе предзнаменование нашего юбилейного двадцатого летнего тура».

Спустя час я уже был в варшавской квартире. Начал распаковывать сумки, но заснул и не просыпался до утра, когда пора уже было мчаться обратно в аэропорт, чтобы успеть на рейс на север, к побережью Балтики.

Ученик отвез меня к месту нашего первого фестиваля, где преданные прилаживали последние детали выставок. Не прошло и часа, как я уже обращался со сцены к семи сотням человек. Спускаясь со сцены, я остановил проходившего мимо преданного.

– Я очень доволен, – сказал я. – И знаешь, я бы даже не смог сосчитать, сколько раз вот так я говорил за эти двадцать лет.

– А я могу, – сказал он с улыбкой. – Тысячу раз.

– Тысячу? – произнес я. – Как это ты посчитал?

– Ну, – сказал он, – каждое лето у нас около пятидесяти фестивалей. Умножьте на двадцать лет и получите тысячу лекций об абсолютной истине.

Он начал посмеиваться.

– А знаете, это был бы отличный заголовок для какой-нибудь главы вашего дневника: «Тысяча лекций об Абсолютной Истине».

Наутро я проснулся без сил.

– Сказываются двадцать лет фестивалей, – сказал я преданному, с трудом вылезая из своего спальника. – Мне уже шестьдесят пять.

– Моему отцу столько же, Махарадж, – сказал он. – Как-то он мне сказал, что возраст после шестидесяти – это юность старости.

– Немного обнадеживает, – ответил я.

Сердце мое билось в предвкушении, когда наши мини-вэны и автобусы выезжали утром с базы, увозя преданных на харинаму для рекламы следующего фестиваля. Когда мы поехали, я вспомнил слова своей духовной сестры Ситалы Даси. Несколькими месяцами ранее мы вспоминали тот первый раз, когда я попал на харинаму. Это было в 1971, сразу после того как я перебрался жить в храм Детройта. После нескольких часов воспевания и продажи на улицах журнала «Бэк ту Годхэд» все, рассевшись в микроавтобусе, возвращались в храм. Ситала повернулась ко мне:

– Ну что, – сказала она, – как тебе понравилось в первый раз на харинаме?

– Я мог бы заниматься этим до конца жизни, – ответил я.

Вот и занимаюсь. Я в долгу у своего духовного учителя, Шрилы Прабхупады, который вдохновлял своих учеников делиться сознанием Кришны со всем миром, воспевая святые имена, и я никогда не смогу бросить это.

Однажды великий преданный Прахлада Махараджа произнес такие слова:

«О мой Господь, о Верховная Личность Бога. Потакая все новым и новым материальным желаниям, я шел той же дорогой, что и все, с каждым шагом приближаясь к темному колодцу, кишащему змеями. Но Твой слуга Нарада Муни милостиво принял меня своим учеником и объяснил, как достичь трансцендентного положения. Поэтому моя первейшая обязанность – служить ему. Разве могу я оставить это служение?» [ ШБ 7.9.28 ]

Въехав в город, мы высыпали из автобусов и мини-вэнов. Солнце уже рассеивало прохладный туман, преданные снимали свитера и куртки, а к нам подошел прохожий.

– Добро пожаловать в наш город, – сказал он. – Все уже знают: как только вы со своей мантрой приезжаете, тучи расходятся и появляется солнце.

– Вы только посмотрите, – сказал он, оглядывая небо. Как раз исчез последний туман и ярко засияло солнце.

А мы уже пересекали город и спускались на пляж, который с появлением солнца быстро заполнялся народом. Пока мы скидывали обувь, чтобы идти по песку босиком, ко мне подошел парень лет под тридцать.

– Наш ксендз упоминал вас на последней воскресной проповеди, – начал он.

«О нет, – подумал я. – Начинается. И как раз когда все так хорошо».

– Говорил, что вы уже скоро приедете.

Я напрягся в ожидании тяжелых слов.

– Он говорил нам не бояться вас, – продолжал молодой человек. – Рассказывал, что вы поклоняетесь тому же Богу, что и мы, но обращаетесь к Нему другим именем: Кришна. Посоветовал нам побывать на вашем фестивале и лучше познакомиться с вашей религией. И сказал, что все мы должны стараться быть такими же хорошими последователями Христа, как вы – Кришны.

Я потерял дар речи, услышав такое после десятилетий притеснений и оскорблений со стороны местных священников. Через несколько секунд я справился с собой и заговорил.

– Да, – сказал я, – приходите, пожалуйста. И передайте вашему священнику мое глубочайшее почтение и восхищение.

«Я и представить себе не мог, что дойдет до этого, – думал я. – Во всяком случае, в этой жизни».

Я вспомнил слова Нельсона Манделы в 1996 на нашем дурбанском фестивале «Дети радужной нации». Я был подле него, когда репортер задал вопрос о его долгой борьбе за отмену апартеида в Южной Африке. «Это всегда казалось невозможным, – сказал Мандела, – пока не произошло».

Мои мысли вернулись в настоящее. «Конечно, – думал я, – еще предстоит долгий путь, чтобы упрочить сознание Кришны в этой стране, но мы уже ступили за порог».

Мы начали воспевание и пошли по берегу, танцуя и раздавая приглашения. Я заметил мамочку, подхватившую маленькую дочку и прижавшую её к себе. «Не бойся, малышка, – произнесла она, – они тебя не украдут. Они просто собирают денежки для бедняков в Индии». Её слова вызвали у меня улыбку.

Тут я заметил группу женщин-преданных, сидящих на песке неподалеку. Я подозвал одного из наших парней и сказал:

– Пожалуйста, пойди скажи тем матаджи, чтобы особо не рассиживались. У нас еще много приглашений. Скажи, чтобы помогали раздавать.

Он побежал к ним и через минуту вернулся.

– Махараджа, – сказал он, посмеиваясь, – это не преданные. Они выиграли сари вчера вечером на нашем танцевальном конкурсе. Теперь вот красуются, носят их и в городе, и на пляже.

Мы уже несколько часов танцевали и пели на берегу среди толп народа. Часто останавливались, и когда собирались слушатели, я давал коротенькую лекцию, приглашая всех на вечерний фестиваль. Когда в очередной раз мы двинулись по берегу с особенно громким и вдохновенным киртаном и собравшиеся, танцуя, последовали за нами, ко мне вдруг подбежала женщина.

– Пожалуйста, перестаньте, – сказала она. – У меня ребенок только заснул после обеда. Если она сейчас проснется, то потом долго не угомонится.

– Махараджа, – сказал с улыбкой преданный. – Мы не можем остановить киртан из-за одного младенца. К тому же, если ребенок проснется, услышав святые имена, то получит милость.

– И люди станут думать о нас плохо, – заметил я и крикнул: «Остановить киртан!»

Большинство преданных не видели женщину и удивились тому, что я велел прекратить их полный блаженства киртан. «Продолжайте идти!» – крикнул я. Мы прошли в полной тишине добрых двадцать метров. «О`кей! – крикнул я. – Киртан!» Преданные начали вдохновенно петь.

Потом я услышал, как один мужчина говорит своей жене: «У них есть понимание этикета. Леди и джентльмены – озаботились тем, чтобы не разбудить ребенка. Возьми приглашение, дорогая. Сходим на их фестиваль».

Преданный, который был против того, чтобы остановить киртан, тоже это слышал. Я подмигнул ему.

После того, как все приглашения были розданы, я повел киртан через город к месту проведения фестиваля. Пока мы стояли на светофоре на красном, мимо проезжало такси. Водитель высунул голову из окна и выкрикнул название одной из книг Шрилы Прабхупады.

– Есть! – прокричал он. – Учение царицы Кунти! Есть!

Вечером люди проходили через фестиваль тысячами. И вот снова я на сцене, делюсь истинами Бхагавад-гиты. Был момент, когда я понял, что люди не улавливают смысл моих слов и проиллюстрировал их анекдотом. Когда они ухватили суть и их лица прояснились, было чувство, будто я одержал огромную победу.

Вечером, когда я обходил фестивальную площадку, подошла женщина.

– Добрый вечер, – сказала она. – Это вы тот мудрый человек, о котором здесь все говорят?

– Нет, – сказал я. – Я его слуга, – и дал ей в руки Бхагавад-гиту.

– Это одна из книг, которые он написал, – продолжал я. – Вам очень понравится ее читать.

Она купила книгу. Заговорил парень, стоящий неподалеку:

– Это Бхагавад-гита?

– Да, – ответил я.

– Я тоже хочу купить одну, – сказал он.

«Ого! – подумал я. – Да у меня сегодня счастливый денек… Хотя, это не то чтобы удача. На поле проповеди часто такое бывает. У всех преданных санкиртаны есть опыт таких особых моментов».

– В прошлом году, – продолжал парень, – я был на Вудстоке и повстречал там ваших. Пошел в палатку вопросов и ответов и внимательно там все слушал. К своему удивлению, получил ответы на все вопросы, которые я только задавал себе по жизни. Будто включили свет. Серьезно. Я хотел купить книгу, которую там цитировали, Бхагавад-гиту, но у меня не было денег. Вот, прождал целый год, чтобы купить Бхагавад-гиту. Вообще удивлен, что встретил вас сегодня в городе. Я и на фестиваль-то случайно зашел.

– Ничего не бывает случайно, – сказал я. – Особенно в духовной жизни.

Я взял со столика Бхагавад-гиту и вручил ему. Вовсю улыбаясь, он дал щедрое пожертвование.

Через пару часов, когда я шел к сцене для заключительного киртана, подошла Нандини даси.

– Шрила Гурудева, – сказала она, – вы помните Реваль, город, в котором много лет тому назад запретили наш фестиваль из-за протестов священника? Они еще попросили нас покинуть город.

– Да, – сказал я, – конечно, помню. Тот случай врезался мне в память.

– Правда, через несколько лет они нас обратно пригласили, – сказала Нандини, – но думаю, вам понравится письмо, которое я получила от нынешнего мэра Реваля.

Она передала мне письмо:

«Уважаемая Агнешка,

Учитывая наше долгое сотрудничество в организации «Фестиваля Индии» в Ревале и близлежащих городах, мы с удовольствием сообщаем Вам, что разрешаем бесплатно использовать все участки, которые Вы запросили для мероприятий этого года. Ваш фестиваль – один из самых привлекательных и популярных событий года в нашем городе, да и на всем побережье Балтийского моря. Каждый год он привлекает тысячи местных жителей и туристов, ищущих экзотики и культурных развлечений, которые вы с таким успехом представляете. Уверены, что и в этом году наше сотрудничество будет столь же приятным и гармоничным, как эти десятилетия.

Если вам что-то понадобится, будем рады помочь. Пожалуйста, просто свяжитесь с нами по адресу мэрии.

С почтением,
мэр Реваля»

«Как счастлив был бы Шрила Прабхупада услышать это, – думал я. – Хотя, фактически, он должен знать. Эти фестивали не смогли бы проходить столько лет без его благословений».

Вечером был удивительный киртан. Я заметил, что многие из тех, кого я видел днем на пляже, танцевали и пели с нами. Когда музыка смолкла и погасли огни, я отправился к своему микроавтобусу. Я уже было открыл дверь, но подошла семья из четырех человек. Жена и две дочки были в красивых сари, выигранных в конкурсе на заключительном киртане.

– Вы могли бы подписать Бхагавад-гиту? – попросил мужчина, – были бы очень признательны.

– Конечно, – сказал я.

– Это ваш первый фестиваль Харе Кришна? – спросил я, начав подписывать.

– Да, – ответил мужчина, – мы здесь впервые.

– А что вам понравилось больше всего? – продолжал я.

– Да мы пришли-то десять минут назад, – сказал он с улыбкой. – Но атмосфера была такая располагающая, такая добрая, нежная, что мы пошли прямиком в книжную лавку, а то они уже закрывались, чтобы купить эту книгу и узнать о вас побольше. Ну и успели потанцевать три минуты. Понравилась нам каждая секунда. Дочки мои запомнили всю песню и никак не перестанут ее петь.

– У вас есть визитка? – продолжал мужчина. – Хотелось бы еще пообщаться. Мы с женой чувствуем, что соприкоснулись с чем-то действительно глубоко духовным, полностью удовлетворяющим.

Я вручил ему свою визитку.

«Еще один хороший знак, – думал я. – Намечается прекрасное лето, как и все, что мы провели на побережье в танцах и воспевании за эти двадцать лет».

Ночью, разворачивая спальник, я вспоминал свой ответ Ситале Даси после той первой харинамы. «Что уж говорить об этой жизни, – думал я, проваливаясь в сон, – я мог бы распространять нектар святых имен вечность, только бы это радовало моего духовного учителя, моего вечного друга и проводника».

********************

«О лебедь, плавно плывущий по озерам любви Враджа-васи,
Мне бы, скитаясь повсюду, в упоеньи петь славу нектара
Твоих сладких имен, что рождаясь из океана Гокулы,
Возвещают великолепье бесконечных нарядов и игр.
Мне бы, бродяге-безумцу, в трех мирах раздавать всем то счастье».

[Нарада Муни, Брхат Бхагаватамрта 1.7.143 ]

/0 Comments/by

Он был великий святой

,

Том 14, глава 1

Сурат, Индия

 

В декабре 1970-го Шрила Прабхупада провел с двадцатью пятью своими западными учениками четырнадцать дней в Сурате (Индия). Пятью годами ранее по указанию своего духовного учителя Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати он уехал на запад, чтобы распространять сознание Кришны. ИСККОН ко времени его возвращения был совсем еще молодым движением, но у Прабхупады было сильное желание проповедовать в Индии.

Индия в 70-е была страной, духовная культура которой быстро приходила в упадок. Под руководством своих политических лидеров страна шла путем капитализма, проложенным западными державами. Джавахарлал Неру, первый Премьер-министр Индии, однажды сказал: «Мы добились политической свободы, но наша революция не завершена. Она продолжается, поскольку одна только политическая свобода с экономическим прогрессом, но без гарантии права на жизнь в поиске счастья – никогда не удовлетворит людей».

Шрила Прабхупада хотел напомнить индийцам, что истинная слава их страны – в ее духовной культуре, которая одна могла бы дать непреходящее счастье и удовлетворение, которого все мы жаждем. «Шримад-Бхагаватам» ясно утверждает:

са ваи пумсам паро дхармо
йато бхактир адхокшадже
ахаитуки апратихата
йайатма супрасидати

«Высшим занятием [дхармой] для всех людей является такое занятие,
с помощью которого они могут прийти к любовному преданному служению
трансцендентному Господу. Чтобы полностью удовлетворить душу,
такое преданное служение должно быть бескорыстным и непрерывным».

[ШБ 1.2.6]

Подход Шрилы Прабхупады к разрешению индийской духовной дилеммы был очень интересным: он вернулся с западными учениками, чтобы показать своим согражданам, насколько культура Вед способна пленить воображение всего мира. Он с гордостью называл своих западных учеников «танцующими белыми слонами». Белого слона почитают в Индии как символ монархии.

Но Шрила Прабхупада и его ученики не ожидали, что жители Сурата устроят им такой прием. Известно, что гуджаратцы – преданные Кришны, но то вдохновение, с которым они принимали Прабхупаду, было беспрецедентным. Все учреждения города закрылись, толпы народа во главе с мэром приветствовали преданных на железнодорожной станции, тысячи людей приходили на лекции и киртаны, которые Шрила Прабхупада проводил во время визита, и сотни следовали за преданными на ежедневных харинамах. Во время тех знаменитых киртанов владельцы магазинов давали преданным свои товары, продукты, люди надевали на них гирлянды, умащали лбы сандаловой пастой и осыпали их цветочными лепестками.

На восьмой день пребывания в Сурате Шрила Прабхупада остановился с учениками в доме м-ра Багубхай Джаривалы, богатого и благочестивого бизнесмена. Каждое утро Шрила Прабхупада выходил на утреннюю прогулку по окрестностям, а потом проводил лекцию на втором этаже дома м-ра Джаривалы. На них часто бывали и соседи.

Спустя сорок четыре года после визита Шрилы Прабхупады я оказался в Сурате с сорока преданными нашего семинедельного фестивального тура по главным городам Гуджарата. Я расспросил местных преданных о здешних играх Шрилы Прабхупады и, к своему удивлению, узнал, что первая наша программа будет в том самом зале, в котором проводил программу он. Вечером тысячи людей пришли на наше четырехчасовое представление, на котором были классический индийский танец, спектакль, боевые искусства, кукольный театр и большой киртан. Я давал лекцию по Бхагавад-гите с того самого места, с которого говорил Шрила Прабхупада и явственно ощущал, что он присутствует и уполномочивает меня.

На следующий день местные преданные предложили нашей группе посетить дом м-ра Джаривала. Оказалось, что это небольшое трехэтажное здание; окна и двери были закрыты и наглухо заколочены. Стоя перед фасадом, я наблюдал, как с соседних домов собирается много людей, удивленных таким количеством иностранцев в их районе.

Я попытался представить Шрилу Прабхупаду в этом забаррикадированном месте.

– Как думаешь, позволят они нам войти внутрь? – спросил я преданного, приведшего нас сюда.

– Вряд ли, – сказал он. – М-р Джаривала оставил этот мир много лет тому назад. Внук его продал здание кому-то, местные говорят, что наркоторговцу, который всю свою контрабанду и хранит в этом доме. Вон в какую крепость его превратил.

– Все-таки, надо попытаться, – сказал я.

Вперед вышел кто-то из соседей:

– Проблема в том, что нового владельца никто никогда не видел. Живет он вроде бы через несколько улиц, только вот никто не рискнет к нему пойти.

– Я пойду, – сказал долговязый парень-подросток, – не верю я этим сплетням.

– Мы были бы очень благодарны, – ответил я, – у наших преданных появился бы шанс повидать, где в те времена останавливался наш духовный учитель.

Соседи все подходили, и все больше народу включалось в разговор.

– Я видел вашего гуру, – сказал один мужчина, – мне было семь лет, когда он приехал и остановился по соседству. Я видел, как он выходил по утрам на прогулку с учениками. Вся местная детвора увязывалась за ним, и он всегда говорил о Кришне. Он производил на нас неизгладимое впечатление! Мы ждали, пока он не вернется и не поднимется на балкон. Он часто нам махал, и мы думали: вот это нам повезло. Мы прекрасно понимали, что он был великий святой.

– Возвратившись в дом, он давал лекцию по «Шримад-Бхагаватам», – сказал другой мужчина. Я помню, с какой легкостью он цитировал множество стихов из Писаний. Я тогда был совсем ребенком, но не пропустил ни одной лекции.

– Каждый день после лекции он на час посылал своих учеников петь харинам по окрестностям, – произнес старик. – Это уж мы все любили: за ними шла огромная толпа. Мне тогда было двадцать. Как-то я подошел к нему и спросил, откуда он столько знает о Кришне. Он улыбнулся и дал мне копию Бхагавад-гиты. Он даже подписал ее, она до сих пор у меня – и я каждый день ее читаю.

– А мои родители готовили фрукты и сладости ему и ученикам, – сказала женщина. – Помню, что вечером они раскладывали все на серебряные подносы и относили их Свамиджи. Помню, мама ежедневно начищала эти серебряные подносы, приговаривая: «Для гуру все должно быть безукоризненно».

– До его приезда никто не знал про движение сознания Кришны, – сказала другая женщина. – Мы были просто потрясены, когда он вдруг появился со своими белыми учениками. Они были очень серьезны в преданном служении. Даже кое-то из наших, видя насколько они искренни, тоже стал серьезнее относиться к своей преданности Кришне. И вот смотрите, сколько лет прошло – а народ в округе все вспоминает его визит.

– Мне родители тоже рассказывали о его приезде, но сам я никогда его не видел, – сказал еще один мужчина. – А вы его ученик?

– Ну да, – ответил я.

Люди переглянулись под впечатлением.

– Вам очень повезло, – сказал кто-то.

– О да, – отозвался я, пытаясь справиться с волной переполнявших меня эмоций.

– А петь вы будете, как пели тогда ваши друзья? – спросил кто-то из детей. – Было бы здорово!

– Да, петь будем, – отвечал я, – но также я очень надеюсь, что получится войти в здание…

Не успел я договорить, как заметил, что люди отчего-то забеспокоились. Толпа расступилась, и ко мне подошел высокий человек, по всей видимости, владелец здания. Одет он был как настоящий джентльмен и, на мой взгляд, совершенно не походил на наркодилера. Краем глаза я успел заметить, что некоторые дети побежали к своим домам и закрыли за собой двери.

– Я так понимаю, вы хотите зайти в мой дом, – пробасил мужчина, и непонятно было, вызывающе он говорит или просто спрашивает.

– Сэр, мой духовный учитель Шрила А.Ч.Бхактиведанта Свами Прабхупада останавливался в вашем доме со своими учениками, когда приехал в Сурат сорок четыре года тому назад. Мы были бы вам очень обязаны, если бы можно было посмотреть на комнаты, в которых он останавливался.

Он расплылся в широкой улыбке. Все опасения мои улетучились.

– Добро пожаловать в мой дом, – сказал он. – Это честь для меня. Я слышал о вашем духовном учителе. Он был великий святой. А большие грешники нуждаются в милости святых.

Он подмигнул толпе, явно зная о слухах, которые ходят о нем.

– Следуйте за мной, – сказал он и, переведя нас через улицу, открыл несколько висячих замков и пригласил войти. – Я покажу вам, где он читал лекции.

Мы прошли через несколько рядов огромных мешков, открытых и набитых текстилем. На втором этаже он провел нас в просторную пустую комнату.

– Вот здесь проходили лекции. Он садился у этой стены, вот здесь, на большую подушку, а ученики и народ с округи рассаживались по комнате.

Он отвел нас в другую комнату.

– Здесь была его спальня, – он показал в угол комнаты. – Вот здесь стояла его кровать.

– А вы многое знаете о его приезде, сэр, – сказал я.

– Его хорошо знают в этом районе, – отвечал он.

– Можем мы провести киртан в память о нашем учителе? – спросил я.

– Да, конечно, – ответил он. – Пойте сколько хотите.

Закрыв глаза, я запел пранама-мантру Шриле Прабхупаде. А когда открыл, то увидел, какие глубокие духовные эмоции отражаются на лицах подпевающих преданных. Я запел Харе Кришна, и преданные, воздев руки, стали покачиваться вправо-влево. Домовладелец тоже поднял руки, и запел, и начал с нами танцевать. Соседи, глядя на него, вовсю улыбались.

«Похоже, сплетням конец», – думал я, посмеиваясь про себя. Я завершил киртан молитвами премадхвани, и соседи вместе с хозяином дома присоединились к преданным, когда те склонили головы к полу.

«А всего час назад были совершенно незнакомы, – подумал я. – Шрила Прабхупада, сила Ваша продолжает очищать этот мир». И сказал вслух:

– Теперь нам надо, следуя по стопам нашего духовного учителя, вынести воспевание на улицы.

Мы благодарили владельца здания, и он, вешая большой висячий замок обратно на входную дверь, улыбался нам в ответ.

– В любое время можете возвращаться, – сказал он.

– Мы вернемся, – ответил я. – Ваш дом – святое место.

Пока мы собирали инструменты для харинамы, один из бывших на киртане соседей подошел ко мне.

– Хотел бы обратить ваше внимание, что теперь в этом районе живет много семей мусульман, – сказал он. – Фактически, большинство торговцев на рынке через улицу – мусульмане. У Гуджарата своя история напряженности между мусульманами и хинду.

Я решил разведать обстановку до начала харинамы. Прошел 30 метров до угла улицы и внимательно осмотрел большой уличный базар: сотни людей торговали за прилавками, казалось, бесконечным разнообразием фруктов, овощей, одежды и разной утвари. Какой-то высокий бородач-мусульманин посреди этой толпы перехватил мой взгляд и уже не переставая смотрел на меня. Вокруг него было десять-пятнадцать мужчин, выглядевших так же как он.

– Ждите здесь, – сказал я преданным и, прихватив с собой пару наших ребят, пересек улицу и подошел к мусульманину.

– Ас-саламу алейкум, – сказал я, протягивая мужчине руку.

– Ва-алейкум ас-салям*, – отозвался он. Взял мою руку и, пожимая ее, расплылся в улыбке.

– Мы преданные Господа Кришны из западных стран, – сказал я. – Приехали прославить нашего духовного учителя, который много лет тому назад останавливался в одном доме здесь через улицу.

– Долг духовного практика – прославлять того, кто указывает путь к Аллаху, – сказал мужчина. – Как вы прославляете своего учителя, так и мы прославляем Мохаммеда. Мир ему и благословение.

Он был так дружелюбен и открыт, что я решил сделать следующий шаг.

– Мы хотели бы прославить Бога на этом рынке воспеванием Его имен. Хотели бы узнать, не будет ли у вас или еще у кого-нибудь возражений?

На лицах некоторых мужчин промелькнуло недоброе выражение. Некоторые стали перешептываться. Однако, высокий мужчина, явно самый у них уважаемый, покачал головой.

– Никто не будет возражать. Аллах Акбар – Бог велик. Можете петь Его имена на этом рынке.

Некоторые мужчины смотрели на него удивленно, а он продолжал:

– В нашем районе между мусульманами и хинду различий нет. Но на всякий случай отправлю с вами сопровождение, двоих моих братьев. Если вдруг какие проблемы от мусульман на рынке будут, они позаботятся об этом. Он сделал жест двоим, чтобы те вышли вперед.

– Это Абдул Кави и Ахмед. Ахмед – чемпион Гуджарата по карате.

Я пожал руки обоим.

– Джентльмены, – сказал я. – Пойдемте.

Пока преданные на базаре пели и танцевали в экстазе, я думал о том, как Шрила Прабхупада посылал своих учеников воспевать на эту же самую улицу столько лет тому назад. Многие торговцы фруктами предлагали нам бананы, яблоки, виноград. Люди улыбались и махали, когда мы проходили мимо них, а когда мы останавливались, они выходили с нами потанцевать. Но также я видел, что Абдул Кави и Ахмед обменялись парой сильных слов с группой молодых мусульманских парней. Когда Ахмед заметил мой взгляд, он улыбнулся и махнул, будто говоря: «Все под контролем».

Собралась большая толпа, и я видел, что и хинду, и мусульмане, и фарси, – все улыбаются. Мы пели и танцевали несколько часов, а потом вернулись к своим автобусам, ехать обратно в храм.

– Почему бы еще не попеть? – спросил меня один преданный.

– Больше не можем, – ответил я. – Абдул Кави и Ахмед ушли на работу.

Преданный посмотрел на меня непонимающе:

– Кто?

– Потом объясню, – улыбнулся я. – К тому же, всем вам надо отдохнуть перед вечерним фестивалем.

 

***********************

«Победа! Победа! Победа! Что за чудо я вижу: все несчастья джив порушены,
никто не идет в ад, у Ямараджа больше нет работы, и влияние Кали-юги ушло в небытие.
Все оттого, что всюду в мире все больше и больше преданных Господа Вишну,
танцуя и играя на музыкальных инструментах, воспевают Его имена».

[Дивйа-прабандха, Тируваймоли 5.2.1 Наммальвара, одного из двенадцати великих
Вайшнавских святых Южной Индии. Он явился в 3102 г. до н.э. ]

 

 

Фотоальбом на FB: https://www.facebook.com/indradyumna/media_set?set=a.10201416530798169.1073742144.1321748113&type=1

_________________

* Мир вам! – И вам мир! (прим. перев.)

/0 Comments/by

Лучший день моей жизни

, ,

Том 13, глава 13

6 декабря 2013

Дурбан, Южная Африка

Памяти Нельсона Манделы
(прочитано на церемонии у мемориала Эдисон Пауэр Групп)

Дорогой Мадиба*,

С глубокой печалью узнал вчера о вашем уходе из этого мира. Все мы, конечно, понимали, что ваша кончина неминуема, но все-таки согласиться, что вас больше нет с нами, оказалось трудно. С какой стороны ни посмотри, вы были истинным лидером южноафриканцев: мудрым государственным деятелем и настоящим отцом великой нации, отважным борцом за свободу и самым неунывающим заключенным из всех, кого только знал свет. И при этом вы были скромны, толерантны и мудры и, казалось, обладали бездонным всепрощением.

Список ваших достоинств можно продолжать и продолжать, Мадиба. Но этим вечером я хотел бы обратиться к тому из них, которое считаю самым замечательным: к способности вас как лидера проявлять ко всем и каждому (независимо от расы, религии или убеждений) свое радушие. Я испытал это на себе, когда вы в 1997 году любезно приняли предложение от движения Харе Кришна стать почетным гостем на нашем фестивале «Дети радужной нации». 50 000 неугомонных детей участвовало в той длительной программе. И вот после того, как все закончилось, я вместе с многочисленными охранниками провожал вас до машины.

Я, переживая, понравилось ли вам, обратился к вам и спросил:

– Господин президент, понравился ли вам фестиваль?

Вы остановились и, взяв обе мои руки в свои, ответили:

– Махараджа, это был лучший день моей жизни!

И вся тревога и усталость, которые я испытывал, все заботы и проблемы, связанные с организацией программы такого масштаба, мигом исчезли. Пока мы шли до автомобиля, вы всё держали мою руку, а усевшись в машину, улыбнулись мне, будто говоря: «Всё хорошо». Я понял тогда, что ваша сила – не только в способности к великим политическим деяниям. Но также в вашей доброте, сострадании и умении касаться сердец простых граждан, даже иностранца вроде меня, пытающегося поддерживать ваше стремление к социальному единству с помощью духовной идеологии.

Мадиба, у вас было уникальное умение быть выше всех политических, этнических, религиозных и племенных барьеров – чтобы помогать гражданам страны воспринимать себя единым народом, южно-африканцами. Историки изучали (и продолжат изучать) вашу способность не только прощать и реабилитировать врагов, но и задействовать их в переустройстве этой великой нации. Есть ли этому другой пример в новейшей истории мира? Не думаю: вряд ли найдется еще кто-то, способный на такие же самоотверженные усилия, что у вас.

Однако такие люди, как вы, должны быть у руля каждой страны и нации в мире, потому что Господь Кришна говорит в Своей Бхагавад-гите:

йад йад ачарати шрештхас / тат тад эветаро джанах
са йат праманам куруте / локас тад анувартате

«Что бы ни делал великий человек, обыкновенные люди придерживаются того же.

И какие бы нормы он ни устанавливал своим поведением, весь мир следует им».

(Бхагавад-гита 3.21)

Мадиба, спасибо, что уделили часть своего драгоценного времени и поддержали такую простую душу, как я. Спасибо, что проявили заботу и участие, когда, спустя годы, мы встретились на рейсе из Йоханнесбурга на Маврикий. Я сидел в бизнес-классе, ожидая взлета, и тут на борту появились охранники и прокричали приказ – всем перейти в эконом-класс. Большинство пассажиров вскочив, удалились, я же замешкался, собирая свои многочисленные вещи. Начальник охраны кричал, чтобы я убирался, и тут в салон вошли вы.

– Махараджа! Что за удовольствие встретиться с вами в полете, – сказали вы. – Пожалуйста, присаживайтесь рядом – пообщаемся, пока летим на Маврикий.

У охранника отвисла челюсть, а я подошел и сел рядом, через проход от вас. Мы непринужденно поговорили какое-то время, и я ответил на ваши расспросы о том, как движение Харе Кришна могло бы помочь людям в Южной Африке. Особенно вас заинтересовала идея о том, что в стране наступил бы мир, если бы все понимали, что являются частичками одной огромной семьи Бога.

Когда мы почти прилетели, вы сказали:

– Знаете, Махараджа, на том фестивале, что тогда организовало ваше движение, было действительно здорово. У меня до сих пор перед глазами улыбки всех тех тысяч детей.

– Да, Мадиба, – сказал я, – это вошло в историю.

Мадиба, те, кто собрались здесь сегодня, едины с народом этой нации и обещают продолжать великое дело, которое вы начали: защиту и объединение всех, кто живет на этой земле.

И в заключение хочу сказать, что оказаться частью вашей жизни – большая честь для меня. И большая честь для меня – быть частью истории великой нации Южной Африки.

С глубокой признательностью,
Индрадьюмна Свами

 

______________________
* Madiba – уважительное обращение к Нельсону Манделе, по имени его народности (прим. перев.)

/0 Comments/by

С его собственных слов

, ,

Том 13, глава 12

10 июня 2013

Анатолий Федорович Пиняев (Ананта-шанти даса) был первым советским преданным Харе Кришна. За свою активную проповедь по всему СССР и из-за того духовного  влияния, которое он оказывал на многих людей, его на протяжении пяти с половиной лет подвергали жестокому обращению в разных советских спецпсихбольницах. Ниже выдержки из его интервью февраля 1988 года.

                                                 

Я начал проповедь сознания Кришны после приезда Шрилы Прабхупады в Москву в 1971. Постепенно оно стало широко распространяться, и люди Советского Союза все больше им привлекались. Власти беспокоило, что многие представители интеллигенции заинтересовались сознанием Кришны. Духовность тогда считалась преступлением – начались репрессии.

Вообще в Советском Союзе это было похоже на взрыв сознания Кришны. Потому власти были напуганы и старались дискредитировать движение, представляя его как группу ненормальных преступников. Из-за того, что я был первым проповедником и единственным учеником Шрилы Прабхупады, меня пытались подавить и выставить  преступником, потерявшим рассудок. Суд обвинил меня с моими духовными братьями в обучении вегетарианству, про которое говорилось, что оно вредно для организма, и в обучении мантрам и молитвам, которые объявлялись пагубными для психического состояния человека. По этим нелепым пунктам нам и предъявили обвинение.

Меня посадили в тюрьму, а каждого последователя сознания Кришны в стране старались выставлять сумасшедшими. Позже меня перевели  в психбольницу тюремного типа. Врачи там говорили, что их учили тому, что верующие люди ненормальны, что только душевнобольные могут думать, что есть Бог, есть дух, что мы являемся духовными искрами, а не телами.

На протяжении многих месяцев мне проводили курсы лечения, препараты вводили три раза в день. Было настолько плохо, что единственное, что я мог делать – это лежать. Это были средства, делающие человека неспособным сконцентрироваться на чем бы то ни было. Если бы я попытался петь, мне бы ввели такую дозу, что я бы умер. Лежать было очень дискомфортно; эти средства делают беспокойным и вынуждают непрерывно менять положение тела. Я ощущал огромную слабость и дискомфорт. Эти походило на пытки на протяжении долгих месяцев и лет. Единственным перерывом в пытках было время, когда я засыпал ночью.

Как только психиатры признали меня сумасшедшим, то перевели из обычной тюрьмы в тюрьму особого типа в Смоленске. Это было там же, где и обычная тюрьма, но это были специальные камеры, для психических заключенных. Одновременно и тюрьма, и психбольница. В маленьких камерах жило примерно по двадцати человек, не хватало даже свежего воздуха. Купались нерегулярно, иногда меньше чем раз в три недели. У многих были вши.

Само место было очень грязным. Еду готовили отвратительно. У людей выпадали зубы, кровоточили десны. Я ел очень мало. Все там было проблематично, даже охранники были из преступников. Это было место для умалишенных заключенных, и между ними были постоянные драки. Давление шло и от врачей, и от охранников, и от заключенных, – от всех. Все были очень беспокойны. Родственникам моим сказали, что меня теперь уже никогда не выпустят.

Заключенных наказывали по любому поводу. Я старался стирать одежду и каждое утро хотя бы частично омываться. За это меня не раз наказывали. Им это не нравилось. Охранники несколько раз пытались меня избить.

Психологическое давление было все время. Препараты давали по любому поводу и под любым предлогом. Так или иначе, но врачи решили, что меня можно перевести из спецпсихбольницы в обычную тюрьму. Однако КГБ это не понравилось, их целью было продержать меня там всю жизнь.  И меня переправили в другую психбольницу тюремного типа, в Орле.

Там все поражались тому, что меня посадили за проповедь религии. Говорили, что власти ко мне невероятно жестоки, и никто не понимал, почему.

От мамы я узнал, что по всему миру мои духовные братья начали кампанию за освобождение меня и других преданных, сидящих в тюрьмах Советского Союза. Ситуация понемногу менялась. За последние полгода в Орле произошли кое-какие изменения, так что я начал больше проповедовать.

В Смоленске я был в камере у доктора, известного своими садистскими наклонностями. Но орловский доктор сказал мне, что мой рассудок в полном порядке и что по его мнению я нахожусь в спецпсихтюрьме по политическим мотивам. До перестройки в нашей стране подавлялись все проявления духовной и интеллектуальной жизни. Доктор сказал: «Время работает на вас. В стране перемены, к тому же вам помогают из-за границы, так что рано или поздно вас отпустят». Он мне сочувствовал, и я ему проповедовал. Я очень благодарен моим духовным братьям и людям со всего мира, кто делали хотя бы что-то, чтобы освободить меня.

Освобождение мое из спецпсихбольницы в Орле было очень странным и необычным. Однажды мой врач, подозвав меня, сказал, что потрясен: из Москвы пришли бумаги о моем освобождении. И что должен приехать московский профессор для участия в медицинской комиссии для разрешения моего освобождения.

Приехав,  профессор долго разговаривал с доктором без моего присутствия. Под конец он сказал ему: «Да, он совершенно нормален. Мы его выпустим, но диагноз оставим как сейчас, потому что его состояние  может снова проявиться в будущем». Когда доктор рассказал мне об этом, я попросил его спросить профессора: «А кто даст гарантию, что и вы не помешаетесь через какое-то время?» Доктор ответил: «Да, я спросил его об этом, и он ответил, что нашел симптомы психического заболевания также и у себя самого».

/0 Comments/by

Вечная память

, ,

Том 13,глава 11

5 июня 2013

Дорогой Ананта-шанти прабху,

Прими, пожалуйста, мои поклоны.
Слава Шриле Прабхупаде!

С великой печалью узнал о твоём недавнем уходе. Я редко выражаю свои эмоции, если делаю это вообще, но, услышав о твоей смерти, я не сдержался и заплакал: ты всегда был для меня настоящим героем. По замыслу Господа, ты встретил нашего духовного учителя Шрилу Прабхупаду в его первый приезд в бывший Советский Союз в июне 1971-го. Зная твоё сердце, он всего через несколько дней дал тебе посвящение и наставление распространять движение Господа Чайтаньи в своей стране. Уверенность в тебе Шрилы Прабхупады стала видна, когда он сказал о тебе: “Чтобы проверить, готов ли рис, достаточно вынуть одну рисинку. Подобным образом можно судить и по целой нации, понаблюдав за кем-то из молодых людей”.

Благословленный Шрилой Прабхупадой, ты продолжал бесстрашно распространять в Советском Союзе святые имена, подчас подвергая себя огромному риску. Поначалу ты действовал в одиночку, но потом создал преданных, и вскоре их проповедь стала причиной серьезных беспокойств коммунистических лидеров того времени. В 1981-м в официальном издании компартии “Коммунист” зам. главы КГБ С.К. Цвигун написал: “Есть три величайшие угрозы советскому образу жизни – западная культура, рок-н-ролл и Харе Кришна”.

Предостережение это не напугало тебя, и ты продолжал энергично проповедовать сознание Кришны. Через 11 лет твои усилия все-таки привлекли внимание КГБ, и в 1982-м тебя арестовали.

До суда тебя заключили в Бутырскую следственную тюрьму. В июне 1983-го ты был осуждён и признан виновным в “нарушении прав граждан путём проведения религиозных церемоний”. Ты был отправлен вместо тюрьмы в страшную психиатрическую больницу специального типа в Смоленске. Власти могли удерживать тебя там столько, сколько им было нужно. В клинике тебе постоянно давали галоперидол, лекарство-нейролептик, приводящее к торможению умственной деятельности и лицевым мышечным судорогам. В апреле 1986-го тебя переправили в спецпсихбольницу в Орле, с таким же жестоким обращением.

К тому времени ты и другие преданные, заключённые в тюрьмы Советского Союза, привлекли внимание как международных организаций по защите прав человека, так и преданных нашего движения со всего мира. В психиатрическую клинику стало приходить множество передачек и писем – в ответ тебя привязывали к койке и вводили большие дозы сульфазина. Из-за него ты страдал от сильного повышения температуры, болей и галлюцинаций. Твоя жена при посещении больницы спросила докторов, когда тебя освободят, и ей ответили: “Восприятие жизни и реальности быстро не лечится“.

Через несколько лет тебя освободили, но сильно переживая из-за бесчеловечного обращения в тюрьме, ты на некоторое время отошёл от преданного служения и от общения с преданными. Никто не должен обвинять тебя за это: несомненно, это было следствием чудовищных наркотиков, которыми тебя накачивали в заключении. В последние годы ты восстановил тёплые отношения со многими преданными и возобновил практику сознания Кришны.

Мой дорогой духовный брат, Ананта-шанти, я не сомневаюсь, что после оставления тела тебя доставили прямиком в духовный мир, где Шрила Прабхупада лично встретил тебя и занял в служении. Жители трансцендентной обители непременно должны были устроить в тот день великолепный праздник в твою честь. Несомненно, ты этого заслужил. Жертвы, на которые ты пошёл, распространяя сознание Кришны, страдания, которые ты пережил ради миссии, и решимость в следовании указанию нашего духовного учителя встречаются очень редко, даже среди Гаудия-Вайшнавов.

Пусть о твоих подвигах узнают все Вайшнавы. Пусть они отдадут должное той боли, через которую тебе довелось пройти, и вере, которую ты возродил, несмотря на все попытки коммунистической власти разрушить её. Вечная память! Мы будем всегда помнить о твоём уникальном вкладе в движение санкиртаны Господа Чайтаньи. Пожалуйста, со своего трансцендентного положения брось взгляд на эту простую душу, даруй мне храбрость, подобную твоей, чтобы несмотря на величайшие препятствия, всё шире распространять славу святых имён.

С глубочайшим почтением и восхищением,
твой слуга,
Индрадьюмна Свами

/0 Comments/by