Воистину смиренная душа

, ,

Том 11, глава 20
16 сентября 2011

Дорогой Гопипаранадхана Прабху,

Пожалуйста, прими мои смиреннейшие поклоны. Слава Шриле Прабхупаде!

Я глубоко опечален, узнав вчера, что ты внезапно оставил этот мир. Всего
несколько недель тому назад мы были с тобой вместе на фестивальном туре в
Польше.
Я считаю особой милостью, что ты присоединился к нам, и какое-то время мы
могли много общаться с тобой. Как всегда, я с изумлением слушал твои
обстоятельные философские утренние лекции по “Бхагаватам” и восхищался тем,
как
ты проповедуешь на фестивалях по вечерам, затрагивая сердца столь многих
обусловленных душ. Давным-давно я пришел к выводу, что из всех моих духовных
братьев ты излагаешь священные писания лучше всех. Я могу слушать тебя
часами! Всякий раз, приезжая во Вриндаван, я просил у твоего сына Гаура
Мохана даса записи всех лекций, которые ты давал в течение года. Мне будет
очень не хватать твоих наставлений, которые так сильно вдохновляли меня
распространять повсюду славу святых Имен.

Не имеет себе равных твой вклад, как ученого ИСККОН. Твои переводы и
комментарии “Брихад-бхагаватамриты” и “Кришна-лила-ставы” раскрывали глубину
наставлений Шрилы Санатаны Госвами очень доступно и понятно.

Сознание Кришны можно реально ощутить, потому что наша совершенная философия
исходит прямо от Самого Верховного Господа. Ты был знатоком этой философии и
обладал уникальной способностью преподносить ее другим. Но, даже будучи
столь образованным и привнеся огромный вклад в мир Вайшнавской литературы,
ты оставался поистине смиренной душой. Во многом я учился смирению у тебя.
Ни разу я не слышал, чтобы ты говорил о собственных достижениях, а когда это
делали другие, ты быстро менял тему разговора.

Ты настолько владел философией, что однажды я сказал тебе, что кажется, ты
несокрушим, – победить тебя в диспутах не смог бы никто. Сейчас смерть
сокрушила твое тело, но, конечно, не душу. Ведомый нашим духовным учителем,
Шрилой Прабхупадой, ты отправился служить куда-то еще в этом материальном
мире или же по его милости вернулся к Господу. Тот факт, что ты покинул этот
мир у подножья холма Говардхана, позволяет мне думать, что ты достиг вечного
служения Гири-Говардхану в духовном небе.

Мне сегодня очень одиноко. Несколько раз я прятался от преданных и плакал.
Редко встретишь такую необыкновенную душу, как ты. Зачастую мы начинаем
действительно ценить человека лишь после его ухода, но я в полной мере ценил
тебя с первого дня нашего знакомства. Я думаю о том, как же мне повезло
получить твою милость, – и я буду продолжать слушать твои лекции, до того
дня, пока сам не оставлю этот мир. Не знаю, буду ли я достаточно удачлив,
чтобы умереть в Шри Вриндавана-дхаме, но даже если и нет, я чувствую, что
все же смогу достичь этой высшей обители, следуя по стопам прославленных
духовных братьев, подобных тебе, так искусно служивших миссии нашего
духовного учителя в этом мире.

Покидая Польский фестивальный тур несколько недель тому назад, ты пообещал,
что вернешься снова. Теперь это, конечно, невозможно, но я смиренно молюсь,
чтобы нам вновь довелось служить вместе, – может быть, в какой-то из будущих
жизней, а лучше всего – вечно, у подножья холма Говардхана, в духовном небе,
вдали от этого временного мира рождений и смертей.

Я надеюсь, что ты получишь это послание благодаря трансцендентному
посредничеству наших духовных наставников, которые всегда присматривают за
нами и защищают нас.

Твой слуга,
Индрадьюмна Свами.

Осуществляя Вашу миссию

, ,

Том 11, глава 19
23 августа 2011

 

Дорогой Шрила Прабхупада,

Пожалуйста, примите мои самые смиренные поклоны в пыли Ваших лотосных стоп.
Вся слава Вам!

Сегодня, по случаю Вашей Вьяса-пуджи с великой радостью отчитываюсь, что вновь сотни тысяч людей на побережье Балтийского моря в Польше обрели величайшую милость Господа Чайтаньи Махапрабху. Милость эта приняла форму Ваших книг, святых Имен, распространения прасада и дарующего блаженство общества удивительных вайшнавов. Я стараюсь документировать великий успех движения санкиртаны в Польше в главах своего дневника, но происходящие здесь чудеса настолько многочисленны и необыкновенны, что трудно описать все словами. Каждый день мы становимся свидетелями удивительных событий, – того, как люди получают Вашу милость благодаря нашим скромным усилиям.

Как и многие приходящие на наши фестивали люди, я, до того как встретил Вас, тоже был запутан в порочном круге рождений и смертей. Я так же мучился и страдал в этом материальном мире и поэтому понимаю, что за облегчение чувствуют люди, соприкасаясь с Вами и Вашим движением. Буквально на днях я видел, как такое утешенье испытал один очень прилично одетый джентльмен, подошедший ко мне с Бхагавад-гитой, которую он купил после моей лекции на фестивале. Он попросил меня подписать ее и вдруг неожиданно спонтанно обнял меня. Я обнял его в ответ, и он заплакал. Целую минуту он не выпускал меня из своих объятий, а его тело сотрясалось от рыданий. Потом он отступил и утер слезы.

– Простите, – сказал он. – Не знаю, что это на меня нашло. Со мной никогда такого не случалось. В своей лекции Вы обозначили все вопросы, которые меня интересовали в жизни, а затем, к радости моей, ответили на все, один за другим. Я так Вам признателен. Я успокоился, узнав, что ответы, подходящие для меня, есть в этой книге. Буду читать с огромным интересом.

Я принял его благодарность от Вашего имени, Шрила Прабхупада, поскольку знаю, что облегчение, которое он испытал, – это результат Вашей милости. Груз страданий, которые приходится переносить в материальном мире, постепенно уменьшается благодаря Вам, величайшему ачарье современности. Без сомнений, Господь мог бы лично даровать освобождение всем падшим душам пятьсот лет назад, когда явился как Шри Чайтанья Махапрабху, но, движимый любовью, Он поручил Вам исполнить этот священный долг, а Вы, по своей безграничной доброте, доверили это нам, Вашим ученикам и последователям. Я всерьез принял на себя ответственность за исполнение этой священной миссии, особенно сейчас, на закате жизни. Каждый свой день я фокусируюсь на том, чтобы до оставления этой смертной оболочки привести к Вашим лотосным стопам как можно больше обусловленных душ.

Говорится, что характер ребенка формируется в первые пять лет жизни. Так было и со мной. В младенчестве моей духовной жизни, пока Вы лично находились с нами, я впитал Ваш дух проповеди. Вы очень ясно, и словами и своими делами, дали нам понять, что развитие этого величайшего движения – сам смысл Вашей жизни. Приказ Вашего Гуру Махараджа распространить сознание Кришны по всему миру был Вашей жизнью и душой. С тех пор как Вы ушли, многие Ваши ученики стараются поддерживать пылание этого огня. Что до меня, то моя решимость проявилась в наших фестивалях в Польше, плоды которых мы ежедневно предлагаем Вашим лотосным стопам.

Как и все в этом мире, результаты эти иногда значительны, а иногда нет, но даже и небольшие достижения говорят о Вашем постоянном успехе в том, чтобы представлять потерянные души Вашему Господу. Буквально на днях Прахлад Нрисимха дас анализировал карту одного джентльмена, посетившего его палатку “Астрология” на нашем фестивале. Когда он упомянул, что у того есть склонность к юриспруденции, мужчина рассмеялся.

– Вы правы, – сказал он. – Я председатель суда в Познани, одном из крупнейших городов Польши.

Ушел он из палатки “Астрология” с Бхагавад-гитой и четками для воспевания в руках.

В тот же самый вечер во время заключительного киртана я заметил женщину, вбегающую в тент “Ресторан” из дома напротив; была она в пижаме и длинном халате, на голове у нее были бигуди. Я было подумал, что в здании пожар, но через несколько минут она возвратилась к себе, вооруженная двумя тарелками прасада. После фестиваля наш повар, Расикендра даса, рассказал мне, что она только что вернулась из длительной зарубежной командировки. Легла отдохнуть после полудня и проснулась в 21:30 от нашего громкого киртана.

“Вдруг до меня дошло, что в городе идет ваш фестиваль, – сказала она Расикендре. – Я так расстроилась, что все проспала. Я так люблю еду от Харе Кришна, что даже не стала переодеваться. Испугалась, что все самое вкусное разберут, пока я соберусь!”

Шрила Прабхупада, эти случаи доказывают, как притягивает людей сознание Кришны, если его преподносить привлекательно. Вы сказали однажды: “Мы покорим мир культурой”. Здесь, на Балтийском побережье, мы устраиваем фестивали, помня эту аксиому. И фестивали наши, развивающиеся на основе принципов “воспевай, танцуй и пируй”, становятся главным событием каждого лета. Курорты соревнуются, чтобы заполучить нас в самый пик туристического сезона, и многие туристы планируют свои отпуска так, чтобы посещать фестивали, согласуясь с нашими переездами по побережью.

Я молюсь, чтобы у всех преданных тура оставалась привилегия служить Вам так же еще многие, многие годы. Мы часто цитируем слова начальника порта Мржежино, портового города, который мы посещаем каждый год. Увидев, с каким успехом проходят фестивали в его городе, он благословил нас, сказав: “Пусть эти фестивали проходят еще сотню лет!” Но чтобы успех сопутствовал нам в этом служении, нам нужны Ваша милость и помощь, – чтобы убеждать людей в бессмысленности материальной жизни и красоте Абсолютной Истины.

васамй-ахам йатра джано вимугдхо
мугдхаир матаир лока ихаива дукххе
крипамайе тват карунена радхе
сандаршайишйами джанайа таттвам

“О Радха, я живу в мире, в котором люди принимают на веру дюжину разных теорий об истине и глупые доводы, что не выдерживают и малейшей проверки. Пожалуйста, помоги мне показать людям их ошибки. Пожалуйста, помоги мне открыть им истину”.

[ Шри-Радха-кирти, “Слава Радхи” Кушакратхи даса, текст 52 ]

Шрила Прабхупада, я не могу не думать о том, что, как бы я ни любил это служение, однажды мне придется завершить его. Мысль эта причиняет мне нестерпимую боль. И я могу лишь повторять вслед за великим святым Шрилой Прабодханандой Сарасвати, который испытывал те же чувства:

саивейам бхуви дханйа гауда нагари велапи саивам будхех
со ‘йам шри пурушоттамо мадхупатес танй ева намани ту
но кутрапи нирикшйате хари хари премотсавас тадришо
ха чайтанйа крипа нидхана тава ким викшйе пунар ваибхвам

“Все тот же благодатный город Навадвипа на земле. Все тот же берег моря.

Все тот же город Джаганнатха Пури. Святые имена Кришны так же здесь.

Увы мне! Я нигде не вижу прежних фестивалей чистой любви к Господу Хари.

О океан милости, Господь Чайтанья, увижу ли когда Твою трансцендентную славу вновь?”

[ Шри Чайтанья-чандрамрита, текст 140 ]

Честно говоря, я не смогу жить в разлуке с этими фестивалями, которые проливают милость Божественной Четы на обусловленные души. Я молю Вас, чтобы, когда этот великий проект уйдет в прошлое, Вы послали бы меня в другое место, возможно за пределы этого мира, где еще больше падших душ тонет в океане материального существования. Мне все равно, будет ли там тьма и холод или палящий зной, рай это будет или ад, – потому что если мы сможем устроить там такой фестиваль любви и счастья, обусловленные души, танцуя в экстазе святых Имен, поднимутся над своими страданиями. Раз такое уже происходило, почему этому не случиться вновь?

мучйета йан намнй удите нарако ‘пи

“Просто произнося святое Имя Господа, обитатели ада избавляются от адских мук”.

[ Нрисимха Пурана ]

Дорогой Шрила Прабхупада, я знаю, как сильно Вы хотели, чтобы движение это распространялось. Поэтому, как Ваш ученик, я обещаю продолжать трудиться день за днем, месяц за месяцем, год за годом, осуществляя Вашу миссию.

радхе джайетй уктир ахо притхивйам
када бхавишйатй ахаха кароми
карйам тад артхам чат ад артха праптау
харсашру надйам сататам плавишйе

“Когда земля эта станет местом, где все будут приветствовать

друг друга словами “Джая Радхе”?

Тружусь, чтобы настали эти времена, и когда случится это,

я буду плавать в слезах счастья”.

[ “Шри-Радха-кирти”, “Слава Радхи” Кушакратхи даса, текст 84 ]

 

Ваш смиренный слуга,
Индрадьюмна Свами

Знаки перемен

, ,

Том 11, глава 18
5 июля 2011

Мы собирались начать первую харинаму нашего летнего тура. Преданные разбирали музыкальные инструменты и флаги, когда ко мне подошел молодой русский преданный.

– Махараджа, – обратился он ко мне, – меня зовут Славик. Мне двадцать лет, и я впервые на вашем польском туре. Признаюсь, я немного нервничаю из-за харинамы, потому что читал обо всех тех трудностях, с которыми вы здесь сталкивались несколько лет назад.

– Времена изменились, – ответил я, повернулся и протянул пачку приглашений кому-то из преданных.

– За двадцать три года, – продолжил я, – мы заставили замолчать большую часть оппозиции. Теперь люди в этой стране хорошо нас знают, многие интересуются. Это результат нашей стойкости все эти годы.

– Что-то не выглядят они заинтересованными, – сказал Слава, оглядывая идущих мимо прохожих.

– Это проявится, когда мы начнем петь, – сказал я. – Святые Имена быстро очищают атмосферу. Будь рядом со мной сегодня, и я покажу тебе признаки перемен.

Я взял микрофон и оглядел группу из семидесяти пяти преданных.

– До пляжа достаточно далеко, – сказал я, – поэтому, чтобы не терять времени, быстро дойдем туда и уже там начнем киртан.

Не прошли мы и тридцати метров, как нас окликнул уличный торговец фруктами.

– Эй, ребята! Почему это вы не поете и не танцуете, как обычно? Давайте! Осветите мой день!

Я подмигнул Славику и сказал:

– Вот тебе первый знак, – и повернулся к Трибхуванешваре дасу. – Начинай киртан.

Через мгновение святые имена наполнили пространство, а люди, принимая приглашения на наш вечерний фестиваль, стали улыбаться и махать в ответ. Когда мы проходили по центральной улице, один преданный окликнул меня:

– Махараджа, посмотрите на этот магазин!

Я не поверил своим глазам. Прямо на улице продавались большие красочные плакаты с Господом Кришной, играющим на флейте. Какой-то человек покупал один из них.

– Вот второй знак, – сказал я Славику.

Преданные, вновь оказавшись на харинаме и распространяя милость святых имен, были воодушевлены. Когда мы приблизились к широкому пляжу, заполненному отдыхающими, киртан стал громче. Издалека я видел, как люди вставали с песка, чтобы посмотреть, что там за шум. Лишь мы ступили на берег, к нам побежал десятилетний мальчик.

– Мама, смотри! – кричал он. – Это же Рама Рамы!

– Надо же, впервые слышу, – сказал я Славику. – Я слышал, нас называли «Харе Кришна» или просто «Харе», и никогда не слышал, чтобы кто-то звал нас «Рама Рамы».

Когда мы остановились, чтобы скинуть обувь, какая-то женщина прокричала нам:

– Не двигайтесь!

Я прошел вперед, чтобы посмотреть, что происходит.

– Пожалуйста, – надрывалась она. – Вот вы все, стойте! У вас очень красивая группа, такая яркая, привлекательная. Просто постойте минуту, чтобы мы могли полюбоваться!

Несколько преданных взялись, было, за музыкальные инструменты и флаги, чтобы вновь начать киртан.

– Стойте, ребята, – сказал я. – Дама хочет хорошенько рассмотреть группу санкиртаны Господа Чайтаньи. Мы не можем ей отказать.

Преданные, очаровательно улыбаясь, застыли недвижно, а люди все подходили и подходили посмотреть на них. Я выждал целую минуту.

– Хорошо! – воскликнул я. – Двигаем!

– И это явный знак, что времена изменились, – сказал я Славику.

Пока мы, слажено ступая, танцевали, идя по берегу, и пели, сопровождающие группу киртана пятнадцать преданных, раздающие приглашения, разошлись веером. Оглядываясь, я видел, что практически у всех на берегу в руках были приглашения.

За три часа мы прошли по пляжу восемь километров. Я окликнул Кинкари даси, которая была с другой стороны группы киртана.

– Сколько приглашений уже раздали? – крикнул я.

– Около двенадцати тысяч, – прокричала она в ответ.

– Отлично, – прокричал я. – Продолжайте также, синхронно с киртаном.

Внезапно с песка вскочил крупный мужчина с татуировками по всему телу.

– Прекратите! – заорал он. – Что это за чушь? О чем вы здесь поете? Это христианская страна! Кто вообще такой этот Кришна?

Славик съежился. Я дал знак группе киртана двигаться дальше. И тут какая-то женщина стала распекать его в ответ:

– Эй ты, олух! – закричала она. – Что, никогда не был на их фестивалях? Гуру в своих лекциях всегда говорит, что Кришна – это еще одно имя Бога. Как солнце называют по-разному на разных языках, так и у Бога разные имена в разных частях света. А теперь сядь и помолчи! Просвещаться надо! Вечером сходи на их фестиваль.

Мужчина, оторопев, замолчал.

– Интересная аналогия с солнцем, – сказал Славик.

– Это из моей лекции на сцене, – сказал я.

Через еще добрый час киртана я повел преданных на фестивальную площадку. Наша команда как раз закончила пятичасовой марафон по установке массивной сцены и многочисленных палаток.

– Выглядит, как духовный мир, – сказал Славик.

– Это и есть духовный мир, – сказал я.

Киртан завершился. Ватага из двенадцати тинэйджеров бежала к нам.

– Мы хотели узнать, а где можно записаться на завтрашний парад? – спросил один.

– Да, – добавил другой. – Мы видели вас на пляже и пошли в городской центр информации для туристов, узнать, будет ли завтра такой же парад.

– Ясно, – ответил я и улыбнулся Славику.

– Там нам сказали, чтобы мы нашли вас и спросили сами, будет ли парад каждый день, – добавил третий. Я улыбнулся.

– Мы здесь на три дня, – сказал я. – И каждый день будем проводить парад. Добро пожаловать в наши ряды.

– Мы не знаем, как играть на таких инструментах, – сказал мальчик. – Но флагами махать мы любим.

– Конечно, – ответил я. – Для этого учиться не надо. А песне мы вас научим. Это самое важное. Будьте здесь завтра утром ровно в одиннадцать.

– Ладно, – ответили они и унеслись в сторону города.

– Еще нужны доказательства? – спросил я Славика.

– Чем больше, тем лучше, – ответил он.

После обеда каждый из двухсот пятидесяти преданных команды занял свое место, на сцене или в палатках. Время открытия приближалось, и вот появился первый гость – с большим стаканом пенящегося пива в руках. В десяти шагах от меня он вдруг остановился.

– Оп-па, – сказал он. – Сюда это заносить нельзя. Это священное место.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов, дошел до края фестивального поля, забросил свое пиво в кусты, вернулся и сел в центре одной из скамеек перед сценой, ожидая начала представления.

Я прогуливался по фестивальной площадке, подошла женщина.

– А где магазин с товарами из Индии? – спросила она.

– Там, – ответил я, показывая на палатку «Стиль».

– Я ищу кое-что особенное, – сказала она. – Посмотрим, смогу ли я там это найти.

– А что именно вы ищите? – спросил я.

– Ну, один из вас показал мне, что вы носите в маленьких мешочках вокруг шеи, – сказала она.

– Вы имеете в виду наши четки? – спросил я.

– Да, – ответила она. – Хочу купить один такой мешочек в магазине.

– А зачем? – спросил я.

– Для моего розария*, – ответила она и достала красивые красноватые четки из дамской сумочки. – Хочется хранить их в таком же мешочке и повторять на них, как и вы.

Я посмотрел на Славика.

– А это что-то действительно новенькое, – сказал я.

Моей последней остановкой была палатка «Книги», где люди уже покупали книги Шрилы Прабхупады, хотя фестиваль ещё не начался.

– Гуру Махараджа, – сказала Чайтанья-лила даси, – могли бы вы подписать несколько книг, пока не ушли? Люди помнят, что вы делали это в прошлом году.

Тут же подошла безупречно одетая женщина и на английском попросила подписать ей экземпляр Бхагавад-гиты. Я сделал дарственную надпись и написал свое имя.

– А кто вы по профессии? – спросил я, возвращая ей книгу.

– Я декан факультета философии в одном из крупнейших университетов Польши, – ответила она. – Я была на вашем фестивале здесь же в прошлом году. Вы в лекции говорили о Бхагавад-гите, но у меня с собой не оказалось кошелька, и я не смогла ее купить. В этом году приехала на фестиваль пораньше, надеясь купить экземпляр. Целый год ждала, чтобы прочитать эту книгу.

– А я купила в прошлом году, – вступила в разговор женщина рядом, – но мне не удалось ее подписать у вас. Я читала ее на протяжении восьми месяцев. Вы могли бы написать пожелание и подписаться на этом листке? Дома я его обрежу и вклею в мою Бхагавад-гиту.

Потом подошел мужчина.

– Вот уже пятнадцать лет подряд смотрю, как вы поете летом на пляже, – сказал он, – это еще с тех пор, как я был ребенком. Меня никогда особо не интересовало, чем вы занимаетесь, но, видно, эффект от слушания вашего пения как-то накопился и привел меня сюда. Я час назад забрел в эту палатку, увидел Бхагавад-гиту и вот, не могу оторваться от чтения. Так что решил купить. Можете мне подписать?

Пока я подписывал, он взял «Учение царицы Кунти» и стал перелистывать.

– Возможно, эту книгу тоже куплю, – сказал он. – Выглядит действительно интересно.

Я протянул ему Бхагавад-гиту, и он удержал меня за руку.

– Душа трепещет, – произнес он и повернулся, чтобы уйти.

Мы со Славой направились к выходу из палатки.

– Вот они, истинные плоды нашей проповеди, – сказал я. – Люди приходят и покупают книги Шрилы Прабхупады. Прабхупада как-то написал в письме:

«Если он прочтет хотя бы одну страницу, вся его жизнь может измениться».

На скамейках не было свободных мест, так что множество людей столпились позади них. По расписанию первый бхаджан должен был петь я, но нам со Славиком оказалось непросто пройти к сцене. У самой сцены стояла девушка в необычном сари и с подобием бинди на лбу. Было видно, что она не из преданных тура.

Я обратился к ней.

– Прошу прощения, – сказал я, – Ты впервые на нашем фестивале?

– Вовсе нет, – ответила она. – Я живу неподалеку. Прихожу каждое лето, вот уже одиннадцать лет, начиная с той поры, как мне исполнилось восемь.

– Просто удивительно, – сказал я. – Это наши фестивали познакомили тебя с культурой Индии?

– Не совсем, – ответила она. – Моя бабушка всю жизнь занималась йогой. А когда мне исполнилось пять, стала учить и меня. Когда мне исполнилось шесть, она сама сшила мне это сари, сделала бинди и дала браслеты. Пока я была девочкой, я каждое лето носила это сари. Однажды, катаясь на велосипеде, я и заехала к вам на фестиваль. Я не могла поверить своим глазам. Всегда говорю бабушке, что это мой фестиваль, это мое.

Я потерял дар речи. Слава тоже.

– Родителей немного беспокоит мое увлечение, – продолжала она, – особенно мое ежедневное повторение шестнадцати кругов. А бабушка говорит, что я смогу присоединиться к фестивальному туру, когда мне исполнится двадцать один год.

– Тебе здесь кто-то дал четки и показал, как повторять? – спросил я.

– Нет, – ответила она. – Я очень стесняюсь и ни с кем из ваших не разговаривала. Просто несколько лет назад купила четки в магазине и прочла в книге, как повторять на них. Я люблю эти книги. Кроме тех, что по школьной программе, эти книги – единственные, что я когда-либо читала.

Ведущий программы позвал меня.

– Поторопитесь, Махараджа, – сказал он. – Ваш выход.

Я посмотрел на сцену: преданные, рассевшись, ждали меня, чтобы начать бхаджан.

– Славик, – попросил я, – возьми e-майл этой девушки.

И я забежал за кулисы, поднялся по ступенькам и вышел на сцену. Я осмотрелся: на нашей фестивальной площадке было более пятнадцати сотен человек.

Через двадцать минут я подвел киртан к завершению и ушел со сцены, – чтобы началось основное представление. Через мгновение аудиторию ослепили пятнадцать участников танцевальной группы «Санкхья», которую мы привезли из Индии. Дина-даял дас, окрыленный, со сверкающими мечами, стоял в ожидании своего выступления с боевыми искусствами Южной Индии в сопровождении мощного саундтрека.

Когда я спускался со сцены, ко мне бегом направился какой-то мужчина.

– Махараджа, вы меня помните? – спросил он.

– Простите, нет, – ответил я. – Вам нужно меня простить. Я каждый день встречаю столько людей.

– Я из города Жары, – сказал он, – где раньше проходил Вудсток. Я приходил в «Деревню Мира Кришны», чтобы поесть вашу пищу и посмотреть представления.

– А больше всего, – продолжал он, – мне нравилось ваше пение. Сейчас мы с женой и двумя дочками прогуливались по берегу с той стороны леса, и услышали, что вы поете. Жена говорит: «Это Махарадж!», и мы все побежали. Прибежали как раз, когда вы заканчивали петь.

– Спасибо, – ответил я. – Вы меня смутили своей похвалой.

Он крепко сжал меня в объятиях и заплакал.

– Это все равно, что повстречать старого друга, – проговорил он.

Я обнял его в ответ.

– Почему бы вам не пройтись по фестивальной площадке, – предложил я. – Здесь как в старые добрые времена в Жарах, только все немного меньше.

Мы со Славиком продолжили нашу прогулку. Тент «Ресторан» был заполнен посетителями, в классы по йоге была длинная очередь, множество людей бродили по палаткам с выставками. Люди толпились, чтобы войти в тент «Вопросы и Ответы».

Хорошая погода добавляла очарования фестивалю, все шло гладко, непрерывно одни люди подходили, другие уходили. После своей лекции я снова подписывал книги в тенте «Книги», потом мне посчастливилось раздавать прасад.

Ближе к концу вечера преданные представили публике наш кукольный спектакль «Игры Кришны во Вриндаване». Даже издалека я видел кукол в человеческий рост. Недавно переделанная кукла Кришны была особенно красива: огромные лотосные глаза, чудная улыбка на красных губах и длинные черные локоны. Зрители одобрительно зашумели, когда представление началось, а дети побежали сесть поближе к сцене, чтобы лучше видеть происходящее.

Я подошел ближе, посмотреть, как Баларама, играя, убивает двухметровую гориллу Двивиду. Через минуту-другую я заметил женщину, стоящую неподалеку и, повернувшись, понял, что это наша старая знакомая, мэр города.

– О, госпожа мэр, – сказал я. – Какая честь для нас, что вы пришли на фестиваль.

– Не такой уж это и сюрприз, – сказала она. – Я прихожу каждое лето уже десять лет. Как и все горожане, и отдыхающие.

Она осмотрелась.

– Столько народу в этот раз, – сказала она. – Не меньше двух тысяч человек.

– Да, – сказал я. – Это радует.

– Это уже стало традицией в нашем городе, – сказала она. – Но давайте сейчас не будем говорить. Просто сядем, посмотрим представление. Старым друзьям не обязательно разговаривать. Они могут радоваться, и просто находясь рядом друг с другом.

Заметив, что это мэр ищет себе место, чтобы сесть, люди тотчас же потеснились, освободив нам места. Слава пошел с нами. Прошло сорок минут, и мы посмотрели практически все представление. Тут она наклонилась ко мне.

– Махараджа, – прошептала она. – Вот уже несколько лет я хочу у вас кое-что попросить.

– Правда? – прошептал я в ответ. – И что же это?

– Можете дать мне духовное имя? – спросила она.

– Что? – удивился я.

– Я знакома с вашими людьми уже больше десятилетия, – сказала она. – Все, что связано с вами, очень красиво. Я делала все, лишь бы продвинуть ваш фестиваль. Однажды даже ходила в суд, чтобы защитить его. Помните?

– Да, помню, – сказал я. – Если бы не вы, нас бы сегодня здесь не было.

– После всех этих лет я чувствую себя частью семьи, – сказала она. – Вот почему мне хочется духовное имя. Я попрошу, чтобы и моя семья, и горожане называли меня этим именем. Мне нравится имя Радхика.

– Откуда вы узнали об этом имени? – удивился я.

– Радхика – подружка Кришны, – ответила она. – Я много лет смотрю ваши кукольные спектакли. Но одну из участниц вашего тура уже зовут Радхика. Так что, может быть, вы дадите мне имя, связанное с Радхикой.

– Хорошо, – сказал я, – мы назовем вас Радха-лила.

– И в конце чего-то не хватает, – сказала она.

– Вы имеете в виду «даси», – сказал я. – Ваше имя – Радха-лила даси, служанка игр Радхики.

– Подходящее имя, – сказал Слава. – Мэр столько сделала для продвижения фестивалей.

– Я знаю, что это не совсем посвящение, – сказала мэр, – но я отношусь к этому с полной серьезностью. И кто знает? Может быть, однажды я получу посвящение.

Тут кукольное представление закончилось, и волна детей хлынула к сцене, где куклы вышли на поклон. Внезапно с первого ряда скамеек раздался пронзительный крик. Мы с мэром подскочили и побежали на звук. Пробравшись ближе, я увидел, что кричала маленькая девочка.

– Мама! Мама! – кричала она – Я хочу Кришну! Хочу Кришну, синего мальчика!

Все собравшиеся сосредоточились на девчушке.

– Мама, пожалуйста! – продолжала она кричать. – Хочу синего мальчика! Я хочу Кришну!

Мама, смущенная, поглядывала на зрителей.

– Прошу прощения, – сказала она. – Никогда ее такой не видела. Не знаю, что это с ней такое.

Заговорила одна пожилая дама.

– Да дайте вы ей Кришну, – сказала она. – Дайте ей куклу.

– Да, – произнесла другая. – Дайте ей синего мальчика.

– Да конечно, – сказал мужчина. – Отдайте Его ей.

Я повернулся к преданному.

– Сбегай, принеси куклу Кришны, – сказал я.

Через мгновенье кукла Кришны уже была здесь. Девчушка рванула вперед, обняла куклу, почти с нее ростом, и успокоилась. «Кришна, я Тебя люблю», – снова и снова повторяла она игрушке. До конца вечера с куклой ее не мог разлучить никто.

Отходя, я повернулся к Славе и сказал: «Чтобы вернуться домой, к Богу, нам нужна такая же сила любви к Кришне, что у этой девочки к кукле».

Не успел я закончить фразу, как оглушительный раскат грома напугал нас. Молнии расчертили небо, и полил дождь. Люди бросились под укрытие палаток. Мы со Славиком побежали укрыться на сцену. И к удивлению своему я увидел море зонтов над скамейками зрителей.

– Они не хотят уходить, – сказал Нитай дас, один из рабочих сцены. – Они под зонтами, но нам придется отменить заключительный киртан. Дети будут расстроены. Конкурса ждут многие.

– Какого конкурса? – спросил Слава.

– Танцевального, – сказал я. – Во время последнего киртана мы приглашаем всех детей танцевать перед сценой. После киртана выбираем десять лучших танцоров, приглашаем их на сцену и дарим сари девочкам и сладости мальчикам. Это всегда просто хит.

– В этот раз его не будет, – сказал Нитай.

– У меня идея, – сказал я. – Я объявлю, что из-за сильного ливня мы отменяем киртан. Но приглашу всех детей на сцену, и каждому вручим сари или сладость. И все будут довольны. Давайте так закончим программу.

– Понадобится сто сари и пятьдесят сладостей, Махараджа, – сказал Нитай.

– Ничего, один раз можно, – сказал я. – Мы же не ожидаем от детей танцев под таким дождем. Родители разозлятся.

Я повернулся к преданному, стоящему неподалеку.

– Принеси сотню сари из палатки «Стиль», – сказал я, – и поднос сладостей из ресторана.

Я взял микрофон и вышел вперед.

– Дамы и господа, мальчики и девочки, – произнес я, – минуту внимания. Нам было приятно разделить с вами сегодня этот праздник, но, к сожалению, из-за внезапной грозы придется отменить последний номер, когда мы поем на сцене, а дети танцуют перед сценой. Вместо этого все дети могут сейчас подняться на сцену и бесплатно получить сари или сладость.

Толпа детей хлынула к сцене, многие из них просто вырвались от своих родителей.

– Нет, нет, – кричали они сквозь дождь. – Мы хотим петь! Мы хотим танцевать! Пожалуйста, разрешите нам петь.

Я смотрел на Нитая.

– Что происходит? – произнес я.

– Не знаю, Махараджа, – ответил он. – На сцену никто не поднимается.

– Мы хотим петь, – кричали дети, и их становилось все больше и больше. – Мы
хотим танцевать.

– Но ведь льет дождь, – сказал я в микрофон.

– Петь, петь, петь, – кричали дети хором. – Петь, петь, петь.

Я сел за фисгармонию, остальные участники бхаджан-группы тут же заняли свои места. Начиная киртан, я повернулся к Мангала-вати даси: «Надо снять это на видео, – сказал я. – Иначе никто не поверит».

Дети пели и танцевали вместе с нами. Они мгновенно промокли, но даже в сумерках я видел их счастливые улыбки. Площадка перед сценой быстро превратилась в грязь, но их уже ничто не могло остановить. Время от времени кто-нибудь из них кричал «Харе Кришна», а потом они стали бегать «паровозиком» то к сцене, то назад к скамейкам. И к моему изумлению, родители подбадривали их.

Когда я завершил киртан, дети одобрительно закричали, а родители зааплодировали. Я пригласил всех детей на сцену получить их сари и сладости. Вскоре после этого дождь стал затихать.

Вечером я стоял и смотрел на семьи наших гостей, покидавших фестивальную площадку. Что это было за зрелище! У многих родителей в руках были книги Шрилы Прабхупады, сыновья счастливо жевали сладкие шарики, а дочки с гордостью показывали свои элегантные сари. Это милость Господа Чайтаньи Махапрабху, заставившая весь мир танцевать в экстазе под звуки Его святого имени. И мы часть этих игр. Как мы удачливы!

***********************

«Он сложил песню из имен «Харе», «Кришна» и «Рама» и, даровав ее людям, разрушил преграды, – печали, обман, скупость и страданья. Он даровал преданное служенье множеству душ, что стремились к приюту лотосных стоп Господа Кришны. Без промедленья склоняюсь и простираюсь в поклоне пред Господом в Его золотой форме, держащим нить четок для медитаций».

[ Шрила Сарвабхаума Бхаттачарья, Сушлока-шаштакам, текст 23 ]

_________________

* розарий – молитвенные четки католиков (прим. перев.)

Ваш новый мэр – просто чудо

,

Том 11, глава 17
30 июня 2011
Польша

Весной Нандини даси составляла подробное расписание нашего летнего фестивального тура по Балтийскому побережью Польши. Все городские чиновники шли нам навстречу и даже соперничали, чтобы заполучить фестиваль в самый пик туристического сезона. В большинстве случаев Нандини просто посылала е-майл или звонила в городскую администрацию. А если это были города покрупнее, приезжала к ним лично.

Как-то утром, проснувшись, она поняла, что пропустила встречу с мэром одного крупного города.

– Со мной никогда раньше такого не было, – сказала она мне по телефону.

– Что будешь делать? – спросил я.

– Я звонила в приемную мэра целый день, но телефон не берут, – сказала она. – Поеду туда, посмотрю, что можно сделать.

Ранним утром следующего дня она отправилась в путь. Проехав шестьсот километров с юга Польши на север, она прибыла на Балтийское побережье поздно вечером. Утром, к открытию городской администрации, она была там. Взбежала по лестнице к приемной мэра и вошла.

– Мне была назначена встреча с мэром три дня назад, – сказала она секретарю, чуть отдышавшись. – И я совершенно забыла об этом. Мне очень жаль. Могу ли я увидеть его сейчас?

– Здесь многим назначено, – сказала секретарь, – Можете подождать, может быть, у него появится свободная минутка.

– Хорошо, – сказала Нандини, – Я подожду.

Секретарь стала просматривать папку Нандини.

– Я вижу, Вы насчет разрешения для Фестиваля Индии, – сказала она. – Не думаю, что шансы у Вас велики. У нас новый мэр и, скажу я вам, настроен он не очень-то дружелюбно.

– А что случилось с прошлым мэром? – спросила Нандини.

– В этом году были выборы, – ответила секретарь. – Предыдущий мэр проиграл, хотя прослужил на этом посту двадцать шесть лет.

– Он был хорошим другом нашего фестиваля, – сказала Нандини.

– Что ж, этого вряд ли можно назвать чьим-либо другом, – сказала секретарь. – Я до сих пор не могу поверить, что он победил на выборах. Никогда даже не поздоровается, заходя утром в офис. Каждому посетителю уделяет по пять минут своего времени, хотя положено – десять. Просто спрашивает, чего они хотят, быстро отвечает, и в основном это “нет”. Редко кому удается побеседовать с ним. Ну, удачи вам, леди.

Перед кабинетом мэра была большая очередь. Спустя час Нандини забеспокоилась, – она договорилась о встречах в еще двух городах во время этой поездки. Поэтому она, улыбаясь и объясняя свою ситуацию, прошла к двери. Большинство людей отнеслись с пониманием.

Вскоре из кабинета мэра появился очередной посетитель, он был хмур. “Даже не выслушал меня”, – пробурчал он. Не мешкая, Нандини вошла в кабинет мэра.

– Да? – произнес мэр, не поднимая головы.

– Господин мэр, – начала Нандини, – мы отчаянно нуждаемся в Вашей помощи. Мы запланировали провести в вашем городе Фестиваль Индии в июле, но до сих пор не получили ответа от администрации.

– Мы в этом не заинтересованы, – сказал мэр, подписывая какой-то документ.

Нандини стояла, не зная, что сказать.

– Ну какая польза будет нашему городу от вашего фестиваля? – сказал мэр, все еще не глядя на нее.

– Наш Фестиваль – культурное событие, – ответила Нандини. – Люди узнают об Индии, особенно о ее древней духовной традиции.

Мэр наконец-то поднял голову.

– И сколько вы собираетесь на этом заработать? – спросил он.

– Не в этом наша цель, – сказала Нандини. – Конечно, мы продаем пищу, еще что-то, но главная наша задача – просвещение людей о высших ценностях жизни.

Какое-то время мэр смотрел на нее, потом отложил ручку.

– Присядьте, – сказал он. – Расскажите мне подробнее о вашем мероприятии.

– Хорошо, – стала рассказывать Нандини. – у нас есть фотовыставки, в мельчайших подробностях рассказывающие о Ведической церемонии бракосочетания, четырех сословиях общества, астрологии, защите коров, процессе сотворения, описании духовного мира и многом другом. У нас есть палатки с древними текстами на санскрите, переведенными на польский. Там демонстрируют йогу, рассказывают о перевоплощении и законах кармы, наносят индийский макияж. Есть ресторан с вегетарианской кухней. А на сцене идет пятичасовое представление, включающее пение имен Бога на санскрите в сопровождении музыкальных инструментов. Также…

– Достаточно, – прервал ее мэр. – Теперь расскажите мне что-нибудь о вашей философии.

Больше часа Нандини говорила о сознании Кришны и отвечала на многочисленные вопросы мэра. Наконец, он посмотрел на часы.

– Вот это да! – сказал он. – Почти обед. Можем продолжить наш разговор в другой день.

– Господин мэр, – сказала Нандини. – Прежде чем Вы уйдете, могу ли я поинтересоваться, даете ли Вы нам разрешение провести фестиваль?

Мэр мягко улыбнулся и кивнул.

– Да, – сказал он. – Конечно.

– Спасибо вам, – сказала Нандини.

Задержалась на мгновение и продолжила:

– Но есть одна проблема.

– Какая именно? – сказал мэр.

– Наше мероприятие достаточно масштабное, господин мэр, – сказала она. – И в городе есть только одна подходящая площадка. Это престижное место рядом с пешеходной дорожкой, ведущей к пляжу. Но у земли этой пять владельцев, и никто из них не жаждет предоставить нам территорию на три дня фестиваля.

Лицо мэра посерьезнело.

– Не беспокойтесь о них, – сказал он. – Считайте, что все улажено. Вы получили это место для своего фестиваля.

– Ох… господин мэр, – произнесла Нандини. – Я знаю, что прошу слишком многого, но не согласитесь ли вы стать официальным покровителем нашего тура?

– Да, конечно, – сказал мэр. – Более того, муниципалитет будет рекламировать это событие.

– Хорошо, эээ… и еще, последнее, – сказала Нандини. – Я бы хотела…

– Можете не спрашивать, – остановил ее мэр. – Несомненно, я выступлю на открытии. Вот моя визитка, если понадобится что-то еще, можете звонить мне в любое время.

Нандини поднялась, чтобы выйти.

– Господин мэр, – сказала она, – Вы очень к нам добры.

– Да, – сказал мэр. – Потому что все остальные приходят сюда, чтобы получить что-то от нас. А вы пришли, чтобы отдавать, и дать нечто очень ценное.

Нандини вышла из кабинета, – люди, которые все еще стояли в коридоре, смотрели на нее. Когда она проходила мимо стола, секретарь наклонилась к ней.

– Почему вы были там так долго? – прошептала она. – Он ругал вас?

– Нет, – сказала Нандини. – Ваш новый мэр – просто чудо. Теперь он официальный покровитель нашего фестиваля.

Все подскочили, когда телефон секретарши выскользнул из рук и с грохотом упал на стол.

– Увидимся на фестивале, – улыбнулась Нандини.

Шрила Прабхупада пишет:

“Единственная наша надежда – воспевать Харе Кришна и так исправить всю ситуацию. Думаю, это возможно. Это проверено в Калькутте: наксалиты* были сильно настроены против проведения нашего фестиваля Харе Кришна, а позже стали симпатизировать и не причинили никакого вреда. Если мы всюду будем следовать тем же принципам, … [власти] по всему миру будут благожелательны к распространению этого движения”.

[письмо Мадхудвише дасу, 15 сентября 1971]

_____________________

* Повстанческая коммунистическая группировка, молодежь, бросавшая вызов существующему порядку в Индии; угрожающе вели себя на публичных лекциях Шрилы Прабхупады. Он настоял, чтобы ученики пригласили их к нему для разговора, несмотря на то, что они были непочтительны с Прабхупадой, и это было не безопасно. После того, как Шрила Прабхупада объяснил им Ведическую концепцию общества, с Кришной в центре, согласились не создавать беспокойств (прим. перев.).

Лучшее вознаграждение

,

Том 11, глава 16

25 мая 2011

 

Я поднялся на борт рейса Аэрофлота «Киев-Москва» и быстро прошел на свое место. В России я побывал уже в сотнях весьма аскетичных полетах с Аэрофлотом, и меня, наконец-то, перевели в бизнес-класс.

Я подумал, что моего слугу, Уттама-шлоку даса, который был со мной во время большинства этих тяжелых рейсов, также перевели. «Садись здесь, Уттама-шлока, – сказал я, расположившись, – слева от меня».

Уттама-шлока, усаживаясь около меня, выглядел немного смущенным. Пассажиры продолжали заполнять самолет, пока, наконец, перед Уттама-шлокой не остановился хорошо одетый джентльмен.

– Извините, – произнес он, – Но вы на моем месте.

– Как так получилось? – шепнул я Уттама-шлоке. – Мы же оба в бизнес-классе?

– Вообще-то, я в «эконом», – ответил Уттама-шлока. – Но посмотрим, может быть, мне что-то удастся сделать. Я знаю, что вы предпочитаете, чтобы я был с вами.

Уттама-шлока повернулся к джентльмену.

– Сэр, – сказал он. – Не могли бы вы поменяться со мной местами? Это мой духовный учитель, и я бы хотел сопровождать его во время полета.

Джентльмен оглядел салон бизнес-класса.

– Какое у вас место? – спросил он.

– Я в эконом-классе. – сказал Уттама-шлока. – И это место у окна.

Джентльмен посмотрел на него, потом на меня. Подождал мгновение.

– Ладно, хорошо, – произнес он, наконец. – Давайте ваш посадочный талон.

Уттама-шлока передал ему билет, и он медленно проделал свой путь обратно в душный салон эконом-класса.

– Удивительно, – сказал я.

-Даа, – сказал Уттама-шлока. – Я думал, он не согласится. Это трехчасовой перелет, и это страна, где между эконом- и бизнес-классами чувствуется разница.

– Да уж, – произнес я саркастически. – Мне бы об этом не знать.

Я думал обо всех тех рейсах, которыми мне пришлось лететь на имеющих недобрую славу ТУ-154.

– С его стороны это было очень любезно, – сказал Уттама-шлока.

Агьята-сукрити, – произнес я, – неосознаваемое преданное служение. Господь его вознаградит.

Во время полета нам с Уттама-шлокой предложили обычные для бизнес-класса услуги: влажные салфетки, чтобы протереть руки, немного сока, орешки. Уттама-шлока спросил стюардессу, не могла бы она отнести что-то и мужчине, который поменялся с ним местом.

– По крайней мере, могли бы передать ему сок? – спросил он.

– Простите, – сказала стюардесса, –  но он в эконом-классе. Если он хочет сок, ему нужно заплатить.

Я был бы рад купить тому джентльмену стакан сока, но ни у меня, ни у Уттама-шлоки не было наличных. Я путешествую только со своей кредитной картой.

Уставший из-за плотного графика поездок, я вскоре заснул и проснулся, когда мы уже приземлялись в Москве. Еще предстояло пройти через изматывающие трудности Российского иммиграционного контроля.

– Они всегда задают мне столько вопросов, – сказал я Уттама-шлоке чуть погодя.

Он рассмеялся.

– Вы приезжаете каждый год с 1988, – сказал он. – Ни один турист, ни один бизнесмен  никогда такого не проделывал. Они за вами наблюдают.

Мы направлялись к таможне, и тут я заметил группу служащих около того человека, который уступил свое место Уттама-шлоке. Они осматривали его вещи и, кажется, допрашивали. Явно, он оказался в затруднительном положении, и даже издалека было видно, что он вспотел.

К таможенникам было несколько очередей, и мы с Уттама-шлокой заняли очередь за этим джентльменом. Служащие теперь разговаривали друг с другом, так что, когда мы проходили мимо джентльмена, он повернулся к Уттама-шлоке.

– Помогите мне, – произнес он еле слышно. В голосе его звучало отчаяние.

– А в чем проблема? – шепнул Уттама-шлока, оглядевшись и убедившись, что на него не смотрят.

– Я ввожу в страну большую сумму, чем разрешено, – произнес мужчина. – Они собираются задержать меня и конфисковать деньги.

– Ого, – сказал Уттама-шлока, – это серьезно.

Мужчина нервно оглянулся на служащих, все еще поглощенных дискуссией, потом посмотрел на Уттама-шлоку и на меня.

– Есть только один способ, как мне избежать этого, – сказал он. – Это если я разделю деньги между вами двоими.

– А это законно? – спросил Уттама-шлока.

– Да, – ответил мужчина. – Одному человеку можно ввезти десять тысяч долларов или меньше, не декларируя.

– А сколько у вас? – спросил Уттама-шлока.

– Тридцать тысяч, – приглушенно сказал мужчина.

После короткой паузы он продолжил:

– И они выдворят меня надолго. Пожалуйста, помогите. Для вас совершенно нет никакого риска.

Уттама-шлока вопросительно посмотрел на меня. Я знал об ограничении в десять тысяч долларов. Об этом сообщается во всех международных аэропортах страны. Видимого риска не было. Я также подумал о том, что этот джентльмен сделал для нас.

– О`кей, – кивнул я. – Согласен.

Уттама-шлока набрал побольше воздуха.

– Прошу прошения, господа, – обратился он. – Но этот человек везет деньги для меня и вот этого моего друга. Не все эти деньги – его.

Чиновники перестали переговариваться и посмотрели на меня и на Уттама-шлоку.

– И когда вы об этом договорились? – произнес один из них. – Он ничего о вас не говорил.

– Он перенервничал, – сказал Уттама-шлока. – Переволновался. Такое случается.

Служащие подошли к нам.

– Если деньги принадлежат всем вам, – сказал один, – объясните, почему они все у него?

– Да просто так, – сказал Уттама-шлока, – просто он положил их все к себе.

Это было не лучшее объяснение, но оно сработало.

– Хорошо, – сказал один из служащих, передавая деньги обратно мужчине. – Сейчас же разделите их и немедленно покиньте аэропорт.

Джентльмен быстро пересчитал наличные, разделил на три части и дал мне и Уттама-шлоке по большой пачке стодолларовых банкнот.

Покинув терминал, мы собрались в тихом месте, и мы с Уттама-шлокой передали джентльмену его деньги.

Джентльмен издал вздох облегчения.

– Это было на грани, – сказал он.

– Несомненно, – сказал Уттама-шлока.

– Весьма вам признателен, – сказал мужчина. – Спасибо.

Я улыбнулся.

– Мы отдали вам долг, – сказал я.

Мужчина рассмеялся и произнес:

– Вообще-то я уступил свое место, потому что ваш товарищ сказал, что вы – духовный учитель. Верите или нет, но я занимаюсь йогой, и мне нравится читать о восточной философии.

– Очень интересно, – сказал я. – А кто вы по профессии?

– Есть вещи, о которых нельзя говорить, – сказал он спокойно.

Закрыв деньги в своем чемоданчике, он огляделся.

– Спасибо еще раз, – произнес он. – Я не забуду, как помогли мне люди из Харе Кришна.

Мы смотрели, как он садится в большой черный лимузин и быстро отъезжает. Уттама-шлока повернулся ко мне.

– Похоже, довольно большая шишка, – произнес он. – И он остался признателен, что мы помогли ему с этими деньгами.

Я улыбнулся.

– Да, – сказал я, – но он не догадывается об истинной ценности, которую обрел.

– И что это? – спросил Уттама-шлока.

-Уступив свое место, – сказал я, – он совершил преданное служение. Результатом этого маленького служения станет вознаграждение гораздо большее, чем все его деньги. Гарантировано, что в будущем он получит еще один шанс преданного служения, – так что он снова обретет человеческое рождение.

– Ты же знаешь, – продолжал я, – величайшая из опасностей состоит в том, что можно упустить шанс родиться человеком, – поскольку только в человеческой форме мы можем восстановить утраченные взаимоотношения с Кришной:

нехабхикрама-нашо ‘сти    

пратйавайо на видйате

св-алпам апй асйа дхармасйа

трайате махато бхайат

«Тот, кто идет по этому пути, не знает ни потерь, ни поражений. И даже незначительное продвижение вперед спасает его от величайшей опасности».

[ Бхагавад-гита 2.40 ]

– Да, – сказал Уттама-шлока, – и может быть, шанс послужить придет к нему уже в этой жизни. Ведь он упомянул, что не забудет, как мы ему помогли.

– Скорее всего, так, – сказал я. – Возможно, какие-нибудь преданные удивятся, когда он поможет им в трудной ситуации или сделает пожертвование, оставаясь неузнанным. Пути Господни неисповедимы.

Мы прошли чуть дальше и встретили нескольких преданных, ожидавших нас.

Шрила Прабхупада пишет:

«Это пример неосознанного служения Верховной Личности Бога. Такое служение называется агьята-сукрити. Царь Сатьяврата решил облагодетельствовать рыбку, не подозревая, что это Сам Господь Вишну. Такое неосознанное преданное служение позволяет человеку снискать благосклонность Верховной Личности Бога. Служение Верховному Господу, будь оно осознанным или неосознанным, никогда не бывает напрасным».

 [ Шримад-Бхагаватам 8.24.16, комментарий ]

Атеист и ветер

,

Том 11, глава 15

7 апреля 2011

Большую часть зимы я провел во Вриндаване, занятый чтением и воспеванием. И в начале весны отправился в Южную Африку, чтобы принять участие в нескольких проповеднических программах, включая Ратха-ятру в Дурбане.

Я думал о том, чтобы возобновить написание глав Дневника. Но во Вриндаване я оставался в одном месте, так что для новых глав материала было мало. Несколько преданных написали мне, спрашивая, не прекратил ли я свою писательскую деятельность. «Хотя я очень люблю писать, – отвечал я, – надо подождать, пока случится что-нибудь интересное».

И как только я покинул Индию, ждать долго не пришлось.

Прибыв в Йоханнесбург, я пересел на рейс до Дурбана. Меня впечатлила разнородность пассажиров в самолете.

«Мусульмане, индусы, христиане, иудеи, – думал я, проходя к своему месту. – Потомки африканцев, европейцев и китайцев. Все здесь. Счастлив же я вернуться в страну «радужной нации»*!

Погода была прекрасной, как обычно в Южной Африке в апреле, и мы наслаждались приятным часовым перелетом к побережью. Но когда в двадцати километрах к северу от Дурбана мы делали круг над новым аэропортом, сильный порыв ветра встряхнул самолет.

«Ого! – подумал я. – Тревожный знак».

Было слышно, как некоторые люди непроизвольно вскрикнули. Я огляделся. Одни пассажиры взволнованно переговаривались, другие сидели, напрягшись. Какой-то мужчина промокал пот со лба.

«Тоже встревожены», – подумал я.

Через несколько секунд мы начали заходить на посадку, но чем больше снижались, тем яростней становился ветер. В какой-то момент самолет затрясло очень сильно. Я взял четки и стал повторять, сначала тихо, но затем, когда ветер стал еще сильнее, все громче и громче. Внезапно мужчина, сидящий около меня, заговорил.

– И вы действительно думаете, что молитва вас спасет? – спросил он.

Я повернулся к нему.

– Да, сэр, – ответил я. – Думаю.

Он чуть мотнул головой.

– Хм, – сказал он. – То есть, где-то там вверху, в небесах, Бог слушает вас, так?

– Да, так, – ответил я.

– А Он уже спасал вас когда-нибудь? – спросил он.

– Много раз, – сказал я. – Дважды в джунглях Амазонки, раз в Сараево, несколько раз на улицах Польши, и это далеко не все.

– Глупости все это! – выпалил он. – Вам просто повезло. Бог – это вымысел, плод вашего воображения.

Мы приближались к земле, и порывы ветра сотрясали самолет так, что часть пассажиров вцепились в подлокотники кресел. Внезапно порыв ветра ударил по самолету со страшной силой.

– Харе Кришна! – вскрикнул я.

– Иисусе! – выкрикнул мужчина через проход.

– Аллах Акбар! – крикнула женщина позади меня.

– О Господи! Господи Всемогущий! – кричали люди в конце самолета.

– Черт возьми! – прокричал мужчина около меня и разразился бранью.

Пилот увел самолет резко вверх и вправо. Через несколько мгновений мы были уже над ветром. Очевидно, приземляться было слишком опасно.

Мой сосед тяжело вздохнул.

– А было близко, – сказал он.

Я улыбнулся.

– Да, – сказал я. – Госпожа Удача спасла нас.

– Очень смешно, – с сарказмом ответил он.

Пока мы кружили над аэропортом, ожидая возможности приземлиться, мужчина снова повернулся ко мне.

– Не молитва, – сказал он, – а наука и медицина спасают людей от болезней и страданий.

– Но, в конце концов, все умирают, – сказал я. – Наука лишь продлевает этот процесс. Только вернувшись в духовный мир, мы навсегда избавимся от страданий.

Через несколько минут, когда пилот развернулся, чтобы пойти на посадку, я вновь начал повторять мантру, на этот раз еще громче.

– Пустая трата сил, – буркнул мужчина.

Мы снижали высоту, но вдруг опять налетел ветер, и самолет снова затрясло. Я начал думать, что пилот слишком рискует. И внезапно, когда до бетона взлетно-посадочной полосы оставалось метров тридцать, страшный порыв ветра так ударил самолет, что крики людей раздались снова.

– Харе Кришна! ­- воскликнул я.

Пилот вновь быстро увел самолет вверх. Я взглянул на мужчину рядом. Его трясло, и он стал белый, как привидение. Он дотронулся до моей руки.

– Тут есть пакеты… когда тошнит? – произнес он дрожащим голосом.

Я достал пакет из кармана сиденья и протянул ему. Он молчал, вцепившись в спинку кресла перед собой.

– Это командир экипажа, – раздался голос из динамиков. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Беспокоиться не о чем. Мы еще раз попытаемся сесть, и если не получится, вернемся назад в Йоханнесбург.

Люди заерзали в своих креслах. Через десять минут самолет снова начал снижаться. Мужчина покрылся испариной, крутил головой и вытирал лоб.

– О`кей, – выдавил он. – Какое имя Бога надо говорить?

– Любое подойдет, – сказал я. – Они все абсолютны.

– Да-да, хорошо, – сказал он. – Но вы-то что твердите? Раз это вам помогало столько раз.

– О, – сказал я. – Это «Харе Кришна».

– Просто «Харе Кришна»? – сказал он.

– Ну, вообще-то там больше, – произнес я. – Всего там тридцать два слога.

Опять ветер начал трясти самолет.

– А можно поскорее, – сказал он. – Полностью мне произнесите.

– Хорошо, – сказал я. – Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе…

– Подождите! – перебил он. – Думаете, я все это запомню?

– Тогда просто говорите «Харе Кришна», – сказал я, – и постарайтесь…

Прежде чем я успел закончить фразу, новый мощный порыв ветра ударил нас.

– Харе Кришна! – закричал мужчина.

Другие тоже кричали, но вдруг мы сели, и все успокоилось. Через мгновение мы уже катили к терминалу.

– Добро пожаловать в Дурбан, – раздался из динамиков голос командира экипажа. – Просим прощения за  неудобства.

Я подождал до полной остановки самолета, затем повернулся к соседу.

– Видите? – сказал я с улыбкой. – Это работает.

Он ничего не отвечал, просто смотрел в окно. Я подождал несколько секунд.

– Ну что? – сказал я. – Сейчас вы верите, что Бог где-то там есть?

– Может быть, – сказал он, все еще глядя в окно.

– Что ж, – сказал я, – «может быть» лучше, чем «нет».

– Я еще подумаю об этом, – сказал он, пока мы продвигались к выходу.

– Вот моя визитка, – сказал я. – Звоните в любое время, если захотите поговорить об этом.

– Да, – ответил он. – Может быть, позвоню. Это, в самом деле, было впечатляюще.

Я положил руку ему на плечо.

– Запомните, – сказал я и подмигнул, – Как говорят солдаты, в окопах атеистов нет.

 

 

______________________

* ЮАР называют так, потому что в стране соприкоснулись культуры разных народов: англичан, голландцев, французов, португальцев, немцев, бушменов, зулусов  и еще целого множества племен (прим. перев.).

Светильники в сумке и Господь у меня в ладонях

,

Том 11, глава 14
12 февраля 2011

В Индии я всегда присматриваю интересные предметы для пуджи, так что в один из дней в Джайпуре я отправился в антикварный магазин своего старого приятеля м-ра Шармы. Я зашел, он приветствовал меня, и мы присели поговорить.

– Есть для меня что-нибудь интересное? – спросил я.

– Да, – ответил он, – Я попридержал кое-что, что вы бы могли использовать для пуджи.

– Отлично! – сказал я.

М-р Шарма искал предметы в ящике своего стола, а мой взгляд скользил по комнате, пока не наткнулся на что-то вроде шалаграма-шилы, пылящейся на полке. Я подошел и, действительно, обнаружил прекрасную шалаграма-шилу, гладкую и сияющую, с красноватым зевом.

“Выглядит как Господь Нрисимхадева, – подумал я, – Нрисимхадева в мирном расположении духа”.

М-р Шарма начал показывать мне предметы для пуджи: светильники, ложечки для ачамана, тарелочки. Они были неплохие, но ум мой влекло обратно к шалаграма-шиле.

– М-р Шарма, – сказал я, – я заметил шалаграма-шилу вот там, на полке.

– А, это, – ответил он, взглянув на божество. – Это не продается.

– Он не “это”, – сказал я. – Согласно писаниям, шалаграма-шилы – божества. Они – Сам Верховный Господь.

М-р Шарма пожал плечами.

– Наверное, поэтому этому камню и поклонялись в царской семье Джайпура на протяжении нескольких столетий.

У меня перехватило дыхание.

– Что? – переспросил я.

– Шалаграм этот был в царской семье сотни лет, – повторил он. – Священники поклонялись ему от их имени. Одна из их дальних родственниц как-то принесла его вместе с множеством серебряных вещей. У нее наступили трудные времена, так что она распродавала часть своих ценностей. Она упомянула, что ее прабабушка рассказывала ей, насколько этот камень был почитаем, когда она сама еще была юной. Но ему уже давным-давно не поклоняются.

– М-р Шарма, – сказал я, – и этот шалаграм просто лежит здесь и пылится на старой полке? Ему нужно поклоняться.

М-р Шарма пожал плечами:

– Я оставил его на удачу.

– Но Он божество, – сказал я. – Он Кришна. Если бы вы пригласили к себе домой или в магазин важного гостя, вы бы позаботились, чтобы хорошо его принять, – предложили бы удобно присесть, место для отдыха, какое-то угощение, – а что тогда говорить о самой важной личности во всех трех мирах, Господе Кришне. Если Он каким-то образом пришел в ваш магазин, вы не можете просто оставить Его восседать на полке.

М-р Шарма задумался.

– Я никогда не думал о нем вот так, – сказал он. – Когда шалаграм появился, я знал, что это важная вещь, из-за его истории. И от него исходил особый аромат, похожий на мускус или агуру. Там еще был сухой цветок, вставленный в засохшую сандаловую пасту, сверху шалаграма.

Он замолчал.

– Лучшее, что я могу делать – это регулярно протирать его от пыли, – сказал он.

– Но просто вытирать с Него пыль… этого недостаточно, – сказал я. – Царская семья не так поступала. Явно, они почитали Его, как следует: предлагали масло агуру, сандаловую пасту, цветы.

М-р Шарма вновь лишь пожал плечами.

– Если вы не хотите поклоняться Ему, – сказал я, – по крайней мере, передайте Его в местный храм или священнику. Я мог бы спросить своего друга, Госвами в храме Радхи-Гопинатхи, не хочет ли он принять божество. Можно мне сделать это? У них при входе в храм есть маленький алтарь для шалаграмов.

– Нет, – произнес м-р Шарма. – Позвольте, я еще подумаю об этом.

– Да, хорошо, – ответил я. – Я вернусь завтра за одним-двумя предметами для пуджи.

На следующий день я вернулся в магазинчик. М-р Шарма был занят с другим посетителем, так что я стал смотреть, что еще за сокровища у него есть. Прежде всего, я хотел взглянуть на шалаграм, но когда подошел к пыльной полке, Его там не было.

М-р Шарма закончил со своим покупателем и подошел ко мне.

– Я решил отдать шалаграма-шилу вам, – сказал он.

– Мне?

– Да, – сказал он.

Он вернулся к своему столу, открыл ящик, вынул шалаграма-шилу и вручил Его мне.

– Я думал над тем, что вы вчера сказали, – начал он, – в ваших словах был глубокий смысл, особенно, что касается правильного приема гостей. Может быть, я и не знаток поклонения божествам, но я почтителен к членам бывшей царской семьи. Они – важная часть нашей истории и традиций. Если они думали, что поклонение этому шалаграму так важно, я сделаю так же. Я знаю вас много лет. Уверен, вы позаботитесь о шалаграме, как следует.

– Спасибо, м-р Шарма, – сказал я.

М-р Шарма улыбнулся.

– Но не забудьте о предметах для пуджи, которыми вы интересовались, – сказал он. – Они вам понадобятся, чтобы поклоняться этому божеству.

Десять минут спустя я вышел из магазинчика – с принадлежностями для пуджи в сумке и Верховным Господом в ладонях.

“Это могло случиться лишь по беспричинной милости”, – говорил я себе, вышагивая по улице и качая головой.

**************************

Шрила Прабхупада пишет:

“По Своей беспричинной милости Верховная Личность Господа предстает перед нами, чтобы мы могли увидеть Его. Не обладая духовным видением, мы не можем созерцать Господа в Его вечном духовном теле, сач-чит-ананда-виграхе… Наши глаза могут видеть только материальные объекты, например, камень или дерево, поэтому Господь предстает перед нами в форме из камня и дерева, чтобы принимать наше поклонение в храме. Это не что иное, как проявление беспричинной милости Господа”.

[ Шримад-Бхагаватам, 5.3.9 комментарий ]

На английском  http://www.dandavats.com/?p=9336

Таких, как ты, очень немного

,

Том 11, глава 12

 

Дорогой Пурначандра Госвами,

Пожалуйста, прими мои самые смиренные поклоны. Слава Шриле Прабхупаде!

С великой скорбью я узнал о твоем внезапном уходе из этого мира. И хотя мы, готовясь к этим неминуемым событиям, постоянно слушаем о них из шастр, все же, всякий раз, когда они случаются, мы оказываемся неподготовленными. Вот и сейчас я с трудом могу поверить, что тебя уже нет с нами.

Уход твой повергает мое сердце в глубокую печаль. Говорится, что время лечит все раны, но это утверждение неприложимо к уходу Вайшнавов. На самом деле рана становится глубже, когда мы вспоминаем о них и об их вкладе в развитие этого исторического движения, распространяющего по всему миру учение Шри Чайтаньи Махапрабху.

Нет сомнений, уход твой благоприятен, ведь ты отправился назад к Богу. Пусть это и так, но мы-то все – твои духовные братья, ученики, друзья – остались здесь и горюем по тебе. Твое возвращение в духовный мир – приобретение для преданных той трансцендентной обители и трагичная потеря для нас. Не только для нас, но и для всех обусловленных душ, что могли бы тебя встретить, останься ты чуть подольше.

Преданные твоего уровня всегда сосредоточены на миссии своего духовного учителя – проливать свет учения Господа во благо других. Когда такой проповедник уходит, свет этот тускнеет, и мир становится чуть темнее.

Мы были друзьями. Бывает, люди роняют небрежно: “О, это мой друг, и этот тоже” или “Да я его знаю. Он мой друг”. Но дружба в сознании Кришны – это не что-то легковесное. Только по особой милости Кришны можно стать кому-то дороже жизни. Такая дружба основывается не на общности материальных желаний, она формируется и развивается в служении гуру и Гауранге. И она углубляется и становится все более нектарной благодаря опыту счастливой совместной проповеди сознания Кришны.

Товарищеские отношения, которые сложились у нас во время проповеди в Англии, России и Индии, всегда вдохновляли меня. Казалось, что у нас была естественная тяга друг к другу, хотя мы и были очень разными. Ведь говорится, что противоположности притягиваются. Я по своей природе более открытый и общительный, а ты из-за своего смирения частенько был застенчивым и сдержанным. И все же нас, таких разных, объединяло много общего: киртаны, лекции и ежегодные поездки в Шри Вриндаван хаму.

Фактически, это твое стремление к Враджа-бхакти, твой решительный настрой достичь ее, ради чего ты старался приезжать в Шри Вриндаван дхаму при любой возможности и оставаться там как можно дольше, совершая бхаджан, и покорили меня. Ты часто проводил карттику в дхаме, изучая шастры и повторяя святое имя с неустанным вниманием.

Благодаря своей начитанности ты глубоко понимал священные писания и обладал уникальной способностью делиться своим пониманием с другими. Это было видно во время твоих лекций и семинаров, – они всегда пользовались успехом у преданных. Ты проповедовал всего в нескольких странах и не был широко известен в ИСККОН, потому я был счастлив, когда в Джи-Би-Си по достоинству оценили твои способности и поручили создать и возглавить Комитет по соответствию шастрам.

Я никогда не забуду, как однажды твое знание писаний выручило меня, не обладающего такой глубокой эрудицией, в трудной ситуации. Как-то во время карттики я присоединился к большой парикраме, направлявшейся к Вишрама Гхату на границе Вриндавана и Матхуры. Возглавлял ее Радханатха Свами, и там были многие мои прославленные духовные братья: Дина Бандху Прабху, Бхакти Чайтанья Махараджа, Б.Б. Говинда Махараджа и другие.

Сотни преданных со всего мира заполнили множество автобусов, и мы отправились на парикраму. По милости Кришны я сидел рядом с тобой. Тут мы получили сообщение от Радханатхи Свами, что всех духовных братьев попросят сказать несколько слов. Я забеспокоился, потому что знал очень мало (если не сказать, ничего не знал) об играх, которые проходили в Вишрама Гхате.

Когда я сказал тебе об этом, ты улыбнулся.

– Я тебе расскажу, а ты запиши, – сказал ты, – а потом будешь опираться на свои записи во время рассказа.

Ты стал описывать игры, происходившие в Вишрама Гхате, в мельчайших деталях, вставляя забавные истории и откровения, так, как это сделал Вишванатха Чакраварти Тхакур и другие. Ты посоветовал мне перечитать записи, пока мы добираемся до этого святого места, чтобы, когда я начал говорить о том, чем ты со мной поделился, это выглядело естественно. Прямо перед нашим прибытием ты досконально проверил меня, чтобы убедиться, что я говорю от всего сердца.

Мы приехали в Вишрама Гхат. Около семисот преданных расселись в этом благодатном месте, а наши духовные братья сели лицом к ним. Меня попросили выступить первым. Я занял место у микрофона и взглянул на тебя, а ты подмигнул мне, давая понять, что все будет хорошо. Я начал говорить, и поскольку не раз перечитал свои записи, описания игр и развлечений просто полились у меня из уст. Это было удивительным, трансцендентно приятным переживанием.

После этого многие преданные подходили поблагодарить меня за речь, – даже Радханатха Свами.

– Я и не предполагал, – сказал он, – что ты такой расика-бхакта со столь глубокими реализациями и таким пониманием шастр.

Я не мог не признаться ему, что узнал все это от тебя всего час назад.

Так я был спасен, и никто не узнал о пробелах в моих познаниях, – благодарю тебя за это еще раз. Ты был моложе меня и в этой жизни занимался преданным служением меньше лет, чем я, но ты был более продвинут во всех отношениях.

Я так сожалею, что в этой жизни ты не получил того признания, которого заслуживал. Иногда такое признание предоставляет преданному лучшие условия, чтобы делиться своим пониманием и опытом с другими людьми, обретающими все блага от подобного общения.

На Земле так мало людей, подобных тебе, Махараджа, так мало тех, кто готов пожертвовать всем и вся ради проповеди миссии Господа Чайтаньи Махапрабху. Особенно после принятия санньясы, ты целые дни напролет был занят, делая столько всего, чтобы делиться своей удачей с другими.

Мне будет тебя не хватать. Твоим духовным братьям и сестрам будет не хватать тебя. Твоим ученикам будет не хватать тебя. И людям в Боснии, Хорватии и России будет не хватать тебя, хотя они этого могут и не знать. Воистину великое бедствие, катастрофа обрушилась на общество – ушел верный и талантливый Вайшнав, который занимался высшей формой благотворительности. Сотни миллиардов невежественных душ не могут сравниться с одним смиренным Вайшнавом, подобным тебе.

Мир не знает, кого он потерял. Однако мы знаем, и потому помним о тебе, сохраняя в своих сердцах. И думаю, что мы не одиноки. Служение, совершенное тобой и преданными, подобными тебе, будет признано обитателями высших планет. Почему бы и нет? Можно не сомневаться, твой духовный учитель, Шрила Прабхупада, оценил тебя по достоинству, а он – это все полубоги, вместе взятые.

В день церемонии самадхи, я, как и многие другие, с почтением предлагаю тебе мои последние, самые смиренные поклоны. Я буду считать великой удачей, если в следующей жизни мне вновь посчастливится заниматься служением рядом с тобой.

Твой слуга, друг, почитатель и духовный брат
Индрадьюмна Свами

Священные бусы

,

Том 11, глава 11

11 декабря 2010

Однажды утром, когда я читал джапу в своем доме во Вриндаване, мой ученик Нароттам дас Тхакур дас пришел повидаться со мной. Предложив свои почтительные поклоны, он сказал:

– Гуру Махарадж, я так давно не был на Говардхане. Если сегодня у вас для меня нет никакого служения, не могли бы вы благословить меня отправиться на парикраму вокруг холма Говардхана.

– Хорошо, поезжай, – сказал я. – Только возвращайся вовремя к вечерней программе. Я бы поехал с тобой, но мне нужно еще сделать кое-что важное.

Когда он уходил, в голову мне пришла одна мысль, и я сказал:

– Будь внимателен. На парикрамах по Вриндавану никогда не знаешь, что за милость поджидает тебя.

Ранним утром следующего дня, когда я повторял мантру, Нароттам ворвался в мою комнату.

– Гуру Махараджа, – воскликнул он. – Вчера со мной случилось что-то совсем невероятное.

Оказалось, Нароттам взял такси до Говардхана и начал свою парикраму от Кусум Саровары. Шел он быстро и через несколько часов достиг южной оконечности Говардхана. Уставший, он побрел в сторону леса, решив там немного отдохнуть. И тут он увидел садху. Тот сидел и повторял на четках святые имена. Был он совсем худой, на макушке узлом был искусно завязан пучок спутанных волос, из одежды на нем были только кусок ткани на бедрах да чадар на плечах. Глаза его были закрыты, и выглядел он абсолютно умиротворенным, погруженный в медитацию на святые имена.

Нароттам подошел ближе и спросил:

– Мой дорогой господин… Могу ли я узнать, кто вы?

Садху открыл глаза. И ответил:

– Я слуга Гирираджа.

Нароттам был впечатлен его видом и тем, как безупречно садху ответил ему, так что он присел рядом и начал воспевать. Через полчаса садху поднялся на ноги и повернулся к Нароттаме.

– Я на парикраме вокруг Говардхана, – сказал он. – Хочешь пойти со мной?

– Да, конечно, – ответил Нароттам.

Вскоре они пришли к Апсара Кунде, священному озеру у подножия Говардхана и остановились, чтобы полюбоваться прекрасным пейзажем.

– Где вы живете, господин? – спросил Нароттам.

– Живу около Говардхана, – отвечал садху. ­­- Каждую ночь провожу в разных ашрамах.

– А где вы питаетесь?

– Это не проблема, – улыбнулся садху. – Во Вриндаване никто не голодает. Я прошу подаяние в деревнях, и жители всегда дают больше, чем я могу съесть. Обычно я раздаю остатки коровам или обезьянам.

В этот момент они проходили мимо группы отдыхающих паломников, которые устроили пикник.

– Джай хо Бабаджи! – крикнул один из них. – Пожалуйста, подходите, примите прасад вместе с нами.

– Вот видишь? – снова улыбнулся садху. – Своим преданным Гирираджа дает все необходимое.

Пообедав с паломниками, Нароттам и садху помыли руки в пруду неподалеку и отправились дальше. Они проходили по густому лесу,  и садху с любовью оглядывал Говардхан.

– Этот холм, Гири-Говардхан, – лучший слуга Кришны, – произнес он. – Радхарани, возлюбленная Кришны, сказала как-то Своим подругам: «Среди всех преданных этот холм Говардхана – наилучший. О подруги, холм этот дает Кришне и Балараме, а также их телятам, коровам и друзьям-пастушкам все необходимое: воду, чтобы пить, очень мягкую траву, пещеры, фрукты, цветы и коренья. Так холм выражает свое почтение Господу. Когда же его касаются лотосные стопы Кришны и Баларамы, холм Говардхана приходит в ликование».

Они прошли еще метров пятьдесят, и садху остановился.

– Давай-ка я покажу тебе одно место, куда я иногда прихожу воспевать, – сказал он.

Свернув с парикрамной дороги налево, они углубились в лес и остановились за одним ашрамом. Садху указал на вход в небольшом земляном холме.

– Это пещера Рагхавы Пандита, – пояснил он. – Рагхава Пандит был великим преданным Господа Чайтаньи, и, посещая Вриндаван, всегда приходил сюда для своего бхаджана. Это очень святое место. Пойдем, почитаем мантру у входа.

Когда они сидели и повторяли на четках, Нароттам повернулся к садху.

– Баба, а сколько вам лет? – спросил он. – Вы ведь явно не молоды, а ведете себя, как юноша.

– Мне девяносто, – ответил садху, посмеиваясь.

– И много времени вы здесь проводите? – уточнил Нароттам.

– Я прожил здесь всю свою жизнь, – ответил он. – С тех пор, как мне исполнилось десять, я обхожу Говардхан каждый день.

Нароттам был потрясен.

– Каждый день в течение восьмидесяти лет? Сколько же это всего парикрам?

– Количество не так важно, – сказал садху. – На парикраме вокруг Говардхана сердце очищается, и постепенно в нем просыпается любовь к Кришне.

Нароттам задумался над словами садху. Потом он заговорил:

– Мой духовный учитель – ученик Шрилы А.Ч.Бхактиведанты Свами, который покинул Вриндаван в преклонном возрасте, чтобы распространить любовь к Кришне по всему миру.

– Я знаю о Свами Бхактиведанте, – отвечал садху.

– Мой духовный учитель помогает своему гуру выполнять миссию, – продолжил Нароттам. – Он рассказывает о славе Вриндавана в таких местах, как Восточная Европа и Россия. И каждый год во время месяца Карттика он водит группу преданных на парикрамы по Враджу.

Глаза садху округлились.

– О, это очень хорошо, – сказал он.

– И во все свои поездки он берет с собой Говардхана-шилу, – сказал Нароттам.

Глаза садху расширились еще больше, и он произнес:

– Это действительно, просто замечательно.

Они продолжили читать джапу. Разглядывая садху, Наротам отметил, что тот носит две нити крупных бус из Туласи. Одни были темными, отполированными за долгие годы, на них висела большая серебряная кавача. Вторые кантхималы были поновее, и бусины были меньше по размеру.

Внезапно Нароттаме пришла в голову идея. Вдохнув поглубже, он начал:

– Бабаджи Махараджа, я заметил, что у вас две нитки крупных кантхимал на груди.

Он сделал небольшую паузу.

– Как вы думаете, могу я получить одну, в подарок моему духовному учителю?

Садху перестал повторять мантру и задумался на несколько минут.

– Да, – ответил он. – Я могу отдать.

Нароттам остолбенел. Он и не надеялся, что садху согласится отдать их.

Но тот постелил свой чадар на землю, бережно положил на него свои четки. Затем снял с себя бусы поновее.

– Я вырезал их сам, – и с этими словами он опустил их в руки Нароттаме.

Нароттам разглядывал бусы и не мог поверить в свою удачу. Но он поднял глаза, и взгляд его застыл на груди у садху, на хорошо видимых теперь старых кантхималах. Бусы были искусно вырезаны из узловатого дерева и выглядели так, будто были из другой эпохи. Что-то мистическое было в них.

– Бабаджи, – проговорил Нароттам чуть не умоляюще. – Мой духовный учитель был бы более благодарен за старые.

Глаза садху вновь округлились. Он стал перебирать бусины.

– Их подарил мне один садху сорок лет назад, – сказал он. – Он получил их от своего гуру, когда был маленьким мальчиком, а тот получил их от своего гуру за много лет до этого. Им больше сотни лет.

Нароттам потерял всякую надежду.

– Я тысячи раз обошел холм Говардхана в них. Каждый день, живя здесь, я омывался в Радха Кунде. Они вобрали в себя духовную силу всех молитв и мантр, что я прочитал, обращаясь к Гирираджу, – произнес садху.

Нароттам закивал и продолжил повторять мантру. И тут садху снова заговорил:

– Но я буду счастлив отдать их твоему гуру. Скажи ему, чтобы он продолжал рассказывать о славе Вриндавана, где бы он ни был.

Он снял старые бусы Туласи с серебряной кавачей и бережно передал Нароттаму в дрожащие руки. Нароттама сидел, разглядывая прекрасные бусы, трансцендентное произведение искусства, пропитанное преданностью святого.

– Но ты мне должен вернуть те бусы, – рассмеялся садху. – Что это за бабаджи без бус?

Нароттам отдал бусы поновее, а старые убрал в сумку.

– Ну хорошо, – улыбнулся садху. – Теперь давай продолжим нашу парикраму. Гирираджа-Говардхана ки джая!

Он встал и зашагал так быстро, что Нароттам с трудом  поспевал за ним. «Сколько же сил у этого садху», – думал он.

Чем быстрее тот шел, тем громче повторял джапу, и вскоре Нароттам совсем отстал. Садху все удалялся и, наконец, сосредоточенный на своем ежедневном ритуале обхождения Говардхана, исчез.

Нароттам остановился и заглянул в сумку, проверить, уж не пригрезились ли ему священные бусы.

«Гурудева будет так счастлив», – думал он.

Сидя в своей комнате, я завороженно слушал историю Нароттамы. Он закончил говорить, наконец достал бусы и вложил их в мои ладони. Когда я взглянул на них, то понял, что обрел дар безграничной милости.

Я медленно надел бусы и повернулся к Нароттаме.

– Как они смотрятся?

– Ну, они достаточно большие, – ответил он. – Обычно преданные такие не носят.

– Тем не менее, я должен их носить, – сказал я. – Это подарок святого. Кроме того, они наполнены духовным могуществом. Через несколько дней я уезжаю в Бразилию, в течение семи недель буду проводить там фестивали. Эти бусы будут меня вдохновлять. Хотя я покину святую обитель Вриндавана, я возьму Вриндаван с собой.

– Да, – ответил Нароттам. – Благословение подоспело вовремя.

Я стал изучать бусы и спросил Нароттаму, что находится в каваче. Тень смущения скользнула по его лицу, и он покраснел.

– Я забыл спросить, – ответил он.

– Как же так, – вздохнул я. – Ты не спросил садху, что внутри кавачи?

– Нет, Гуру Махарадж. Я был ошеломлен всем этим.

– Ладно, – сказал я. – Это только прибавляет таинственности этому делу. Что бы там ни было в каваче, оно преисполнено духовного могущества и ценности.

Я прижал бусы к груди и вернулся к воспеванию мантры.

«Я буду носить эти священные бусы до конца жизни, – думал я. – И однажды, как и этот садху, передам их другому преданному, кому их сила будет во благо».

Я вспомнил, как в 1972 году Шрила Прабхупада милостиво вручил мне дхоти из своего чемоданчика.

«Подарок Вайшнава – это очень особенная вещь, – сказал он. – С ним нужно обращаться со всем почтением».

 

 

 

 

Я никогда не плачу

, ,

Том 11, глава 10
11 октября 2010

Этим летом на фестивальном туре в Польше было аскетично: стесненные условия проживания, долгие часы работ и более жаркая, чем обычно, погода. Несмотря на это, три сотни преданных все это время сохраняли бодрость духа. Многие говорили, что это был наш лучший тур, потому что зрителей приходило больше, чем обычно.

Кроме того, тур этого года выделяло то, что люди то и дело высказывали признательность и благодарили, все по-своему, но с любовью. Как никогда очевидным это стало в Ревеле, на нашем последнем фестивале.

Поскольку у нас была только одна харинама для анонса программы, утром я произнес перед преданными короткую вдохновляющую речь.

– Сегодня чудесный день, – сказал я. – И все на пляже. Сейчас ни одна душа в городе не знает, что вечером мы проводим программу. Взгляните направо – наша команда только начала устанавливать палатки на фестивальной площадке. Есть немецкое слово “блицкриг”, оно означает молниеносное взятие города армией. Итак, сейчас у нас блицкриг на Ревель, чтобы сообщить всем о вечернем фестивале.

Преданные повеселели, ободрились и быстро собрали все необходимое для санкиртаны: аккордеоны, мриданги, барабаны джембе, караталы, флаги, вымпелы и гирлянды. Через несколько минут сто шестьдесят преданных спускались к пляжу, радостно воспевая и танцуя.

Мы прокладывали себе путь по берегу, выискивая хоть какое-то пустое пространство, и люди прямо выхватывали у нас пригласительные. Через полчаса мы остановились, и Трибхуванешвара дас произнес короткую речь, приглашая всех на фестиваль. После этого люди стали поднимать руки – начались вопросы. Те, кто никогда нас до этого не видели, стояли ошеломленные тем интересом, который проявляли другие.

– В этом году будет новый спектакль? – спросил один мужчина.

– А танцевальная группа “Санкхья” из Мумбая будет выступать? – спросил другой.

– Будет танцевальный конкурс для детей, где можно выиграть сари? – выкрикнула женщина.

Группа санкиртаны продолжила путь по пляжу, а я отстал и шел немного позади в окружении нескольких детей-преданных.

– Гуру Махараджа, мы хотели узнать, вы когда-нибудь плачете? – спросил один мальчик.

Я остановился и переспросил:

– Что?

– Мы хотели узнать, плачете ли вы хотя бы иногда? – повторил он. – Мы часто слышим, что преданным надо научиться плакать по Кришне. Ну, как гопи плакали по Кришне. И что должны наворачиваться слезы, когда мы повторяем Харе Кришна.

Я рассмеялся.

– Я не на таком уровне, – сказал я.

– Так что же, вы никогда не плачете? – спросила девочка.

– Никогда, – сказал я.

Мы продолжили свой путь по пляжу. Тут женщина средних лет, бросив загорать, вскочила и подбежала ко мне. На ней был приличный купальник, дорогие украшения и часы.

– Простите, сэр, могли бы уделить мне минутку? – спросила она.

– Конечно, – ответил я, взглянув на детей, которые окружили нас послушать, что она собирается сказать.

– Я хотела бы поблагодарить за то, что вы так помогли мне. Я в огромном долгу перед вами.

Я попытался вспомнить, где мог встречать ее до этого.

– Я была на вашей лекции на фестивале в Колобжеге, в один из вечеров, – продолжила она. – Мой психотерапевт посоветовал мне послушать вас. Он был на вашей лекции раньше этим летом и сказал, что если я буду слушать вас, это разрешит имеющиеся у меня проблемы.

Я почувствовал, что краснею.

– О, спасибо, – сказал я.

– Послушав ваше выступление, я вижу, что теперь могу справиться с проблемой, с которой разбираюсь всю жизнь. Меня особенно вдохновило, как убедительно вы говорили о духовном мире. Я теперь действительно верю, что он существует.

Она взяла меня за руки.

– Даже не знаю, как мне достойно отблагодарить вас, – сказала она. – Спасибо большое.

Она вернулась на свое место на пляже, а я был настолько тронут её признательностью и чувствовал такую огромную благодарность своему духовному учителю, что глаза мои наполнились слезами, и пара слезинок скатились по щекам.

Я быстро вытер слезы и повернулся, чтобы продолжить путь за группой киртаны, но дети все увидели.

– Вы заплакали, Гуру Махараджа, – воскликнул мальчик. – Только посмотрите! Вы плачете? Смотрите!

В тот вечер на фестиваль пришли более пяти тысяч человек. Люди рекой текли на нашу площадку и разбредались меж палаток. Ко мне приближалась молодая пара, их маленькая дочка тянула их вперед. Они чуть не бежали, и немного отдышавшись, муж произнес:

– Мы сделали это! Наконец-то мы сделали это!

Я рассмеялся.

– Здесь всего пятьдесят метров от пляжа до фестиваля, – сказал я.

– Нет, – ответил муж. – Сейчас объясню. Мы приходили к вам на фестиваль в прошлом году. Дочке тогда было четыре года, и ей все очень понравилось. С тех пор она только и говорит, что о вашем фестивале, без умолку.

– Это точно, – сказала его жена. – Она говорит об индийских танцорах, о кукольном театре, о пении, выступлении фокусника, еде и о сари, – особенно о сари! И каждый вечер, прежде чем пойти спать, она настаивает, что хочет порепетировать танец, чтобы выиграть сари на следующем фестивале.

– Вот-вот, – подхватил муж. – И каждое утро, как только она просыпается, ее первый вопрос: “А еще много дней осталось до Фестиваля Индии?”

Жена рассмеялась.

– Так что представьте, какое мы испытываем облегчение, наконец-то оказавшись здесь, – сказала она.

На сцене началось представление, и я пошел пройтись по фестивальной площадке посмотреть на людей, – они с удовольствием проводили время, кто внутри палаток, а кто под открытым небом. Вскоре ко мне снова присоединилась та же стайка детей-преданных. Мы продолжали прогулку, когда к нам подбежала девочка.

– Харе Кришна! – взволнованно воскликнула она. – Меня зовут Аня. Как я рада, что вы все вернулись.

– Харе Кришна, Аня, – сказал я. – Значит, ты уже бывала на нашем фестивале?

– Да, – ответила она, разулыбавшись. – Первый раз я была, когда мне было только две недели. С тех пор я прихожу каждый год, а сейчас мне девять.

– Ого, – сказал я. – Тебе было две недели, когда ты первый раз попала на наш фестиваль?

– Да, – ответила она. – Мой дом прямо через улицу. Когда вы первый раз приехали, я только родилась. Моя мама увидела в окошко ваш фестиваль и взяла меня с собой. И первый раз мне поставили гопи-доты, когда я была еще совсем маленькой.

– Ты даже знаешь, как правильно называется рисунок на лице! – сказал я.

Тут подбежала другая девочка.

– Это Дорота, моя лучшая подружка, – сказала Аня. – Она живёт рядом с нами. И она приходит на фестивали с двух лет.

– И я выигрываю сари каждый год, – гордо добавила Дорота. – Я выиграла семь, но четыре подарила своей бабушке, потому что ей очень нравится носить их дома.

– Это интересно, – сказал я. – А что тебе больше всего нравится у нас на фестивале, Дорота? Танцы? Кукольный театр? Еда?

– Нет, – ответила она. – Самое лучшее на фестивале – это ваша лекция в конце. Это моя любимая часть. Бабушке тоже нравится. Сейчас ей тяжело выходить из дома, потому что она очень старенькая, но когда подходит ваше время выступать, она просит маму привести её. Она говорит, что вы её любимый священник во всем мире, потому что вы знаете, как сделать религию веселой.

Я подумал было продолжить прогулку, но подбежала еще одна девочка.

– Это Ева, ещё одна моя лучшая подружка, – сказала Аня. – Она приходит на фестивали с трех лет.

– Я каждый день вижу вас в Фейсбуке, – сказала Ева, пожимая мне руку.

– Правда? – сказал я. – Твоя мама разрешает тебе читать Фейсбук? Ты же еще маленькая.

– Да, – рассмеялась она. – Она разрешает мне заходить на Фейсбук, потому что у меня только один друг – это вы. Когда мне было четыре года, вы дали мне свою гирлянду, и она до сих пор висит на стене в моей комнате. Потом, когда мне было шесть, я сломала руку, и вы расписались на гипсе, он тоже висит на моей стене. Я люблю маму, папу, дядю и тетю, моего дедушку, и еще учителя музыки, но вас я люблю больше всех в мире, потому что вы проявляете ко мне больше всех любви, хоть я и могу видеть вас только раз в год.

– Неужели? – произнес я, мой голос слегка задрожал, а лицо вспыхнуло.

Дети преданных переглянулись.

– Видишь? – подтолкнула одна девочка другую, улыбаясь. – Сейчас снова заплачет.

Я потер лоб, сглотнул и прокашлялся.

– Что тебе больше всего нравится на фестивале, Ева?- спросил я.

Она задумалась на мгновение и ответила:

– Кришна.

– Поразительно, – сказал я. – А тебе, Аня?

– Радхарани, подружка Кришны, – отвечала она.

– А как ты узнала о Радхарани.., – начал было я, но осекся. – Почему бы нам всем не пойти в ресторан и не поесть чего-нибудь?

– Ух ты! – воскликнула Аня. – Каких-нибудь бурфи!

– И самос! – воскликнула Ева.

После нашей маленькой вечеринки в ресторане я завершил прогулку по фестивальной площадке и отправился за сцену, посмотреть, как там артисты. Решив, что вполне можно немного вздремнуть, я прилег. Через сорок пять минут я проснулся оттого, что преданный тряс меня.

– Харибол, Махараджа, – произнес он. – Включайтесь. Время лекции.

Я вскочил, брызнул себе в лицо водой и поднялся на сцену как раз в тот момент, когда наш ведущий, Трибхуванешвара, представлял меня. Пятьсот зрителей смотрели на меня в ожидании.

Хотя я только что проснулся, выступить мне не составило труда. Я давал вводные лекции тысячи раз, но каждый раз это воспринимается так свежо, словно делаешь это впервые. Для меня это всегда кульминация вечера: весь фестиваль направлен на то, чтобы дать нашим гостям возможность услышать возвышенную философию осознания Кришны.

После лекции сорок пять минут у нас был потрясающий киртан, и после – вручение сари лучшим танцорам (Дорота выиграла восьмое). Представление закончилось. Медленно спускаясь по ступенькам со сцены, я увидел женщину, которая поджидала меня с Бхагавад-гитой в руках.

Дети преданных также ждали и, когда женщина подошла и протянула свою Бхагавад-гиту, окружили меня.

– На лекции вы сказали, что если кто-то купит Бхагавад-гиту, то вы подпишите, – сказала она.

– Да, – сказал я, – подпишу.

– А вы могли бы также написать свой е-мейл? – спросила она. – У меня много вопросов, которые я хотела бы задать вам.

– Да, конечно, – ответил я. – Все, что я знаю, я почерпнул из этой книги и от моего духовного учителя.

Я начал писать на внутренней стороне обложки и потом поднял взгляд.

– Позвольте спросить, кем вы работаете? – спросил я.

– Судьей в одном из верховных судов Польши, – ответила она.

Я медленно и аккуратно подписал книгу и написал свой электронный адрес.

Дети отправились со мной к моему микроавтобусу, и тут меня остановила молодая пара с просьбой подписать им только что приобретенную Бхагавад-гиту.

– Я семнадцать лет ждал, чтобы купить эту книгу, – сказал мужчина.

– Семнадцать лет? – переспросил я.

Он усмехнулся:

– Да. Ваш фестиваль приезжал в наш город, это в пятидесяти километрах отсюда, в 1993. Тогда мне было семь лет. Вместе с другими детьми я бегал по фестивалю и развлекался. Но когда вы поднялись на сцену и начали говорить, я помню, что вся атмосфера изменилась. Даже все дети остановились и начали слушать.
Я не понимал того, о чем вы говорили, но помню, что это было что-то особенное. Помню, как после лекции очень многие покупали книги, и я тогда подумал, что однажды тоже куплю такую.
Моя будущая жена также была на том фестивале, но мы были детьми и еще не знали друг друга. Спустя годы, когда мы поженились, то как-то разговаривали, и выяснилось, что мы оба были на вашем фестивале, и мы оба помним тот особый момент, когда вы вышли на сцену с этой книгой. Только вчера мы узнали, что будет фестиваль в Ревеле, и приехали, чтобы снова увидеть все это и купить книгу. Спустя столько лет.

Я написал длинное посвящение в их Бхагавад-гите.

“Поразительно, – думал я. – Что-то на этом туре чудеса происходят на каждом шагу”.

Но чудеса еще не закончились.

Когда дети помогали мне забраться в микроавтобус, подбежал молодой человек лет двадцати.

– Извините, – обратился он ко мне. – Я знаю, что вы очень заняты и, должно быть, очень устали, но мне надо рассказать вам кое-что, прежде чем вы уедете.

– Без проблем, – ответил я и вышел из микроавтобуса. – Я в вашем распоряжении.

– В прошлом году я пришел на ваш фестиваль с младшей сестрой, – начал он. – Ей было шестнадцать. Мы оба были впервые у вас. Мою сестру особенно впечатлило пение Харе Кришна в конце программы. Она запомнила песню и потом частенько напевала ее дома.
Шесть месяцев назад мы узнали, что она больна раком, на последней стадии, – уже ничего нельзя было сделать. Она стала угасать. Однажды вечером она позвонила мне, я был в университете. Она уже с трудом говорила, тем более не могла петь, и она попросила, не мог бы я петь ей Харе Кришна каждый вечер, пока она не уснет.
С тех пор каждый вечер я стал звонить ей и петь песню Харе Кришна, с шести до девяти. Это продолжалось где-то два месяца. Однажды вечером, когда я пел, она покинула нас. Я даже не знал об этом, пока не услышал, как мама на том конце провода сказала, что сестра умерла. Я плакал целыми днями. Сестра была моим лучшим другом, и весь мир для меня потускнел.
Сестра любила эту песню, и эта песня – последнее, что она слышала. И я чувствую в глубине сердца, что эта песня унесла ее в какое-то особенное место, далеко, где нет страданий и боли этого мира, где люди всегда счастливы, как все вы. Как Вы думаете, это может быть правдой?

Я попытался что-то сказать, но у меня перехватило горло, и я просто кивнул парню в ответ, что это правда. Я закрыл глаза, полные слез, и обнял его.

Тут я вспомнил о детях и ждал, что они снова станут поддразнивать меня. Но они не проронили ни слова. Когда я открыл глаза, то увидел, что они тоже плачут.

Шрила Прабодхананда Сарасвати пишет:

према намадбхутартхах шравана-патхагатах кашйа намнам махимнах
ко ветта кашйа вриндавана-випина маха-мадхуришу правешах
ко ва джанати радхам парам-расачаматкар-мадхурйа-шимам
екаш-чайтанйа-чандрах парам-карунайах сарввамавишчакара

“Слышал ли кто о том, что известно как према, высшая цель жизни? Знал ли кто о божественном могуществе святых имен? Входил ли кто-нибудь в прекрасный лес Вриндавана? Знал ли кто о Шри Радхе, воплощении высшей расы? Только по непостижимой милости Шри Чайтаньи Махапрабху эти редчайшие драгоценности, мерцающие во тьме Кали-юги, стали доступны, озаренные лунным светом Его щедрости”.

[ “Чайтанья-чандрамрита”, стих 130 ]