Трудные уроки

, ,

Том 6, глава 15

5 – 28 июля 2005, Польша

 

 

Наш весенний тур прошёл успешно. Мы провели 12 больших фестивалей с общим количеством гостей свыше 60 000 человек, поэтому, когда мы начали летний тур по Балтийскому побережью в первых числах июля, дух был на подъёме. В рядах наших было более 220 преданных, и они целиком заполнили школу, арендованную нами в Сйемышле, деревне с населением 300 человек.

Школа должна стать нашей базой на лето, и деревенские жители приветствовали нас тёплыми улыбками и радостно махали, – это резко отличалось от их настроения прошлым летом. Я спросил Нандини даси об этой перемене.

– В прошлом году, – сказала она, – как раз перед нашим приездом член городского Совета нападал на директора школы на совещании. Он обвинил директора в сдаче школы в аренду опасной секте. Он убеждал совет, что нас нужно вышвырнуть из города, но контракт со школой уже был подписан, мы нравились директору, и потому смогли остаться.

– Всё лето горожане приходили знакомиться и узнать нас поближе. В результате я получила за зиму много писем от директора, в которых говорилось, что весь город приглашает нас вернуться этим летом. Когда мы с Джаятамом посещали зимой городских чиновников, мы четыре часа провели в полиции, поскольку у офицеров было много вопросов о духовной жизни, и они не могли оторваться от самос, которые мы принесли.

– Шеф полиции сказал, что на недавнем собрании городского Совета тот человек, что хотел очернить нас в прошлом году, попытался сделать то же самое снова, но все члены Совета встали и потребовали, чтобы он сел и замолк.

В день нашего прибытия я провёл в гимназии встречу со всеми преданными.

– Приближается исполненное блаженства лето, – начал я. – У нас запланировано 40 фестивалей. Это означает по шесть фестивалей в неделю. Каждый понедельник будет выходным. В этот день утренней программы не будет. Вы выспитесь и утренний прасад будет попозже.

Я увидел несколько удивлённых взглядов среди новичков. Один юноша поднял руку.

– Махараджа, – спросил он, – почему по понедельникам не будет утренней программы?

– У нас будет одна сплошная утренняя программа шесть дней в неделю, – ответил я. – Но природа этого служения такова, что раз в неделю вам понадобится дополнительный отдых. Каждый день большинство из нас будут проводить четыре-пять часов на харинаме по пляжам, рекламируя программу, остальные в это время будут подготавливать фестиваль. Потом у нас будет пятичасовая программа и возвращение на базу после полуночи. Это очень плотный график, сравнимый с питьём горячего сахарного сиропа. Он так горяч, что обжигает ваши губы, но настолько сладок, что не остановиться.

Я улыбнулся юноше.

– Ты ещё поблагодаришь меня за этот выходной, – сказал я.

Первые десять фестивалей прошли хорошо, примерно с шестью тысячами гостей на каждом. Люди сидели, загипнотизированные программой на сцене, а также наслаждались множеством выставок и стендов, представляющих Ведическую культуру. Мы были просто не в состоянии приготовить достаточно прасада для ресторана, и впервые за многие годы наслаждались хорошей погодой. Фактически, наступила такая жара, что я начал волноваться за тяжело работавших преданных. Через несколько недель я заметил, что они стали выдыхаться, отменил один из фестивалей и устроил им дополнительный перерыв.

Но и этого дополнительного выходного для многих преданных оказалось недостаточно после всех событий, обрушившихся на нас 7 июля.

В этот день солнце встало рано, в пять утра, и я повторял круги в своей комнате, как вдруг внезапно ко мне вбежал преданный.

– Расамайи в огне! – прокричал он.

Я выскочил из комнаты и бросился по коридору, где встретил другую преданную.

– Всё в порядке, – сказала она. – Eё сари загорелось, когда она проводила пуджу. После предложения Господу лампаду с гхи она нечаянно поднесла её слишком близко к себе. Когда она поняла, что её сари загорелось, она тут же упала на землю и стала кататься, сбивая пламя, как вы научили нас на собрании неделю назад.

– Скажи пуджари, чтобы были осторожнее, – сказал я и вернулся к повторению джапы.

Её крики поблизости были темой для бурного обсуждения среди преданных после утренней программы.

Позже, после полудня, пока я готовился к выходу на харинаму, Гокуларани даси позвонила мне на мобильный.

– Шрила Гурудева, – сказала она. – У меня плохие новости. Я еду в госпиталь. Сари ещё одной женщины загорелось на кухне, и она обгорела.

Я уже был расстроен утренним происшествием и разгневался:

– Я же говорил женщинам – никаких сари на кухне! – громко сказал я. – Это слишком опасно!

Я начал успокаиваться.

– Насколько всё плохо? – спросил я.

– В основном пострадала спина, – сказала Гокуларани. – Мы обработали её специальным кремом, я сообщу вам подробнее из приёмного покоя.

«День начался неудачно», – сказал я себе.

Новости о происшествии быстро распространились среди преданных. Многие выглядели заметно потрясёнными, садясь в автобусы, отправлявшиеся на харинаму или на установку фестиваля. Я обратился к группе преданных, выходивших из школы.

 

– Я буду сообщать вам, как она себя чувствует, – сказал я. – Но это лишь дополнительные причины, почему нам следует выходить и проповедовать. Материальный мир – опасное место. Людям надо напоминать об этом, чтобы они стали более серьёзными в духовной жизни.

Преданные согласно кивнули и молча двинулись дальше.

Но по дороге нас ждал ещё один нелёгкий урок. Пока мой микроавтобус и автобус, наполненный преданными, ехал по городу, мы застряли в пробке. На тротуаре, как раз справа от нас шёл пожилой человек. Вдруг он крутанулся вокруг себя и упал на землю. Когда люди бросились помогать ему, я заметил, что его глаза широко раскрыты и не моргают – верный признак того, что он оставил тело.

Я оглянулся на автобус и увидел эмоции, отражённые на лицах преданных. Суровая правда жизни снова нанесла удар, и они посерьёзнели.

“Нелёгкие уроки приходят сегодня”, – подумал я. И мне вспомнился стих из Бхагавад-гиты:

духкхешв анудвигна манах
сукхешу вигата спрхах
вита рага бхайа кродхах
стхита дхир мунир учйате

duḥkheṣv anudvigna-manāḥ
sukheṣu vigata-spṛhaḥ
vīta-rāga-bhaya-krodhaḥ
sthita-dhīr munir ucyate

“Того, чей ум не беспокоится даже посреди тройственных страданий и не приходит в восторг, когда наступает счастье, того, кто свободен от привязанности, страха и гнева, называют мудрецом, обуздавшим ум”.

 [ Бхагавад-Гита, 2.56 ]

Я повернулся к преданному, сидящему в микроавтобусе рядом со мной.

– Наблюдая такие вещи, – сказал я, – преданный теряет веру в ложные посулы материального счастья и становится более решительным в возвращении домой, к Богу.

– Да, это правда, – тихо сказал он и закрыл глаза в медитации.

“Иногда нет необходимости говорить много, – подумалось мне, – достаточно сказать правильно”.

«митам ча сарам ча вачо хи вагмита» ити

“mitaṁ ca sāraṁ ca vaco hi vāgmitā” iti

 «Краткое изложение сути – вот истинное красноречие».

 [ Чайтанья Чаритамрита, Ади 1.106 ]

Но нас ожидало ещё кое-что. Оглядываясь назад, кажется, что сегодня Господь хотел преподать нам ещё более глубокие уроки.

Мы проехали ещё километра два, и я увидел легковую машину, стоящую прямо посреди дороги на встречной полосе. Первая моя мысль была: “Почему глупец не уберёт машину – это же создаёт аварийную ситуацию на дороге?”

И как раз в этот момент из-за этой легковушки на скорости вылетела другая машина. Водитель машины резко ударил по тормозам и умудрился, визжа тормозами, остановить автомобиль в метре от стоявшей машины.

Но следующей машине повезло меньше. Она на всей скорости врезалась в зад второй машины. Мы слышали звук сминаемого металла, бьющихся стёкол и, что хуже всего, крики пассажиров.

Преданный в моем микроавтобусе закрыл глаза.

– Сбавь скорость, – сказал я своему водителю, когда мы проезжали мимо аварии. Я сделал краткую оценку повреждений. Хотя обе машины были ужасно искорёжены, все пассажиры, похоже, были в порядке. Они всё ещё сидели на своих местах, в сознании, крови не было. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что за нами остановилось четыре машины, и сразу несколько человек бросилось к месту происшествия, а один уже звонил по мобильному.

– Продолжай движение, – сказал я водителю.

– Разве мы не должны остановиться и помочь? – спросил преданный.

– Там уже достаточно помощников, – ответил я. – Будет лучше, если мы продолжим движение и отправимся на санкиртану.

Час спустя мы прибыли в город нашего следующего фестиваля. Команда подготавливала место для предстоящего события в прекрасном парке возле пляжа. Я видел, что преданные в автобусах всё ещё находятся под впечатлением от событий дня, и мне пришлось надавить, чтобы отправить их на харинаму. Я знал, что воспевание Харе Кришна принесёт им немедленное облегчение от всего увиденного и услышанного за день.

Но даже посреди исполненного счастья киртана некоторым из нас пришлось пройти ещё одно испытание.

Пока мы пели, я увидел девочку лет десяти, игравшую в песке метрах в тридцати. Вдруг она упала на землю и перестала подавать признаки жизни. Родители бросились к ней и начали делать искусственное дыхание рот в рот, но это, похоже, не работало. Она продолжала оставаться безжизненной.

Поскольку я не хотел, чтобы преданные видели, что случилось, и просто пройти мимо тоже было бы неподобающе, я тут же развернул харинаму, и повёл её в обратном направлении. Но некоторые преданные заметили, что произошло.

Мы остановились и стали петь перед большим скоплением загорающих. Многие из них улыбались нам и держали приглашения на фестиваль, полученные от наших раздатчиков. Минуту спустя ко мне обратилась одна преданная.

– Махараджа, – сказала она, – Я видела бедную девочку на пляже, и аварию, и мужчину на обочине. И слышала про обгоревшую девушку.

– Понимаю, – ответил я.

– Я хочу домой,  – сказала она.

Я на мгновение сделал паузу.

– Ты думаешь, в других местах в этом материальном мире по-другому? – спросил я. – Бхагаватам утверждает: падам падам йад виптатам на тешам, в этом мире опасности подстерегают на каждом шагу. То, что ты видела сегодня – истинное лицо материального существования. Все мы слишком часто игнорируем эти реалии и думаем, что можем быть здесь счастливы. Наблюдая эти вещи, ты можешь стать более зрелой в сознании Кришны.

Санкиртана – наиболее безопасное место в материальном мире, поскольку напоминает о страданиях материального существования, одновременно предоставляя возможность наблюдать милость Господа Чайтаньи, освобождающую людей. Дождись вечернего фестиваля и ты увидишь светлую сторону жизни: сознание Кришны.

– Хорошо, – ответила она.

Я повёл киртан вдоль пляжа и вдруг почувствовал ужасную боль в правой ступне. Подняв ступню, я увидел большую чёрную осу, корчившуюся в предсмертных муках на песке. Я наступил на неё, и она ужалила меня.

“Это, возможно, единственная оса на всём пляже, – подумал я, – И я умудрился наступить на неё”.

У меня аллергия на пчелиные укусы, и меня бросило в жар. Боль нарастала и вскоре начала отдаваться внутри ноги.

– Ну что за день! – сказал я вслух.

“Одно дело говорить о страданиях материальной жизни, – подумал я, – И другое – испытывать их”. С гримасой боли я похромал к группе харинамы.

В несколько минут нога распухла, и я вошёл в море. Холодная вода облегчила боль. Несколько преданных оглянулись и были удивлены, увидев меня стоящим в воде.

– Должно быть, последний урок на сегодня, – сказал я, выходя из воды и присоединяясь к группе киртана.

Но оказалось не так.

Как только я догнал харинаму, преданный, выходивший из автобуса отозвал меня в сторону.

– В Лондоне произошли теракты, – сказал он. – Было три взрыва в метро и один в автобусе. Свыше сорока людей погибло и 700 ранено.

Я безмолвно стоял, на миг забыв о моей боли.

– В Польском правительстве поговаривают об отмене всех крупных мероприятий, – продолжал он.

– Надеюсь, они этого не сделают, – сказал я. – Это означало бы конец наших фестивалей на это лето.

Я окинул взглядом пляж. Похоже, весть об атаке террористов достигла уже многих. Я решил, что продолжать петь и танцевать было бы неподходяще, поэтому развернул группу киртана к выходу и повёл к месту проведения фестиваля.

К моменту возвращения в фестивальный городок моя терпимость к материальной жизни вновь и вновь проверялась на прочность. Но мне предстояло взбодрить преданных. Мы должны были подготовиться к фестивалю.

Я собрал несколько человек.

– Мы достаточно нагляделись сегодня на проявления материальной жизни, – сказал я. – Это мир двойственности: тепло и холод, чёрное и белое, счастье и несчастье. Мы выходим, чтобы помочь людям увидеть реальность материального существования и предложить им через эти фестивали альтернативу сознания Кришны. Поэтому давайте примемся за работу.

Преданные развернулись и бросились к своему служению.

Вскоре в фестивальный городок хлынули тысячи людей. Как только зазвучал бхаджан и потекли сладкие звуки имени Кришны, скамейки перед главной сценой быстро заполнились до отказа.

Другие гости обходили выставки по вегетарианству, реинкарнации, карме и йоге. Некоторые направлялись прямо в ресторан, а самые серьёзные сидели в палатке вопросов и ответов. Я улыбнулся, увидев, как из книжной палатки выходит мужчина с целой стопкой книг в руках.

Затем я заметил хорошо одетого мужчину, которого сопровождал к сцене наш ведущий, Трибхуванешвара дас.

Около меня остановился Джаятам.

– Кто это? – спросил я его.

– Это мэр города, – ответил он, – пришел, чтобы официально открыть фестиваль. И знаете, что он мне сказал?

– Нет, и что же?

– Он сказал, что весь пляж пуст. Хотя ещё жарко и солнечно – вечер ещё не наступил – пляж пустует. Все пришли на наш фестиваль. Он сказал, что ни разу за всю свою жизнь не видал пляж пустым в летний день.

Я начал ощущать облегчение от тяжелых уроков этого дня.

Когда я получил звонок от Гокуларани, это стало ещё одной порцией хороших новостей. Состояние девушки, обгоревшей утром, не было серьёзным, и на следующий день её должны были выписать из госпиталя.

Я вновь почувствовал облегчение и направился ко входу на фестиваль понаблюдать за людьми, приходящими на программу. Я присел там на несколько минут, наслаждаясь их изумлёнными взглядами и возгласами удивления.

Тут вошла группа из десяти парней хулиганистого вида. Они, похоже, были местными, поскольку одеты были не как туристы. В первый момент меня чуть не отбросило их грубостью. Один из них, играя на публику, указал на преданных.

– Кто, чёрт возьми, эти люди? – спросил он с отвращением в голосе.

– Это Харе Кришна, идиот! – ответил другой. – Ты что, не знаешь Харе Кришна? Они отличные ребята.

– Да! – хором сказали ещё четверо или пятеро парней. – Они хорошие люди.

Первый парень смущённо отступил и затерялся в толпе друзей, и все они прямиком направились в ресторан.

Мне хотелось вдохновиться ещё, и я вернулся к книжной палатке. Я прошёл мимо улыбающейся вовсю дамы, выходившей оттуда со “Шримад-Бхагаватам” в руках.

Преданный, продавший книгу ей, подойдя ко мне, рассказал:

– Много лет назад она пришла на один из наших фестивалей и купила “Бхагавад-Гиту”, –Прочитав книгу, она уяснила, что существует два мира – материальный и духовный. Последние события в её жизни заставили потерять последнюю надежду, что когда-нибудь можно стать счастливым в материальном мире, поэтому она пришла сюда в поисках книги, подробно описывающей мир духовный. Она была так счастлива, когда я показал ей “Шримад-Бхагаватам”.

– Я знаю, как она воспринимает материальный мир, – заметил я. – Сегодня был тяжёлый день.

И подобное же происходило на протяжении всех пяти часов фестиваля. На каждом шагу, за каждым поворотом, я находил людей, высоко оценивающих послание, которое мы принесли.

В течение последнего часа во время выступления нашей рок-группы “18 дней” из толпы ко мне обратилась женщина средних лет.

– То, что случилось сегодня в Лондоне – ужасно, не правда ли? – сказала она.

– Да, мэм, – ответил я. – Конечно.

– Для меня эта музыка слишком громка, – сказала она, – Но она привлечёт молодых людей, и они заинтересуются вашим образом жизни.

Сделав паузу, она продолжила:

– И если они будут удачливы, они купят одну из книг вашего учителя и найдут альтернативу всем страданиям этой жизни.

Она отвернулась обратно и стала смотреть на выступление группы.

“Удивительно! – подумал я. – Откуда у гостя нашего фестиваля такая глубокая реализация? Тут я заметил у неё подмышкой томик книги Шрилы Прабхупады “Учение царицы Кунти” с закладкой посередине.

– Конечно, – тихо сказал я, – Вот ответ: милость моего духовного учителя, который милостиво доставил послание Господа, освобождая всех нас из океана рождения и смерти.

 

санкиртанананда раса сварупах
према праданайх кхалу шуддха читтах
сарве махантах кила кршна тулйах
самсара локан паритарайанти

 

sankirtana nanda rasa svarupah

 prema pradanaih khalu suddha cittah

 sarve mahantah kila krsna tulyah

 samsara lokan paritarayanti

 

“Вайшнавы – внутренние формы исполненных блаженства вкусов движения санкиртаны Шри Чайтаньи. Поскольку они раздают дары любви к Богу, их сознание всегда чисто. Они – великие души. В действительности, Господь Кришна наделяет их могуществом, равным Своему собственному, и они спасают людей из круговорота рождения и смерти”.

[ Шрила Сарвабхаума Бхаттачарья, «Сушлока-шатакам», стих 39 ]

 

 

 

 

 

Хмурая девочка

, , , ,

Том 6, глава 14

4 июля 2005, Польша

 

 

Однажды, когда Монике было семь лет, она удивила свою мать.

– Мама, – сказала она, – я верю в реинкарнацию.

– В самом деле? – поразилась ее мать, благочестивая католичка. – Откуда у тебя такие мысли? В церкви тебя этому научить точно не могли.

– Не знаю, мама, – ответила Моника, – но уверена, что это правда. После смерти мы рождаемся снова.

– Ну ладно, только держи это при себе, – сказала мать. – Здесь, в глубинке, люди этого не поймут.

– Я хочу узнать об этом больше, – сказала Моника. – Можно мне почитать о других религиях? У меня столько вопросов.

– Что же, хорошо, – сказала мать, – Попробуй. Но не прекращай изучение Библии. Там тоже многому можно научиться.

– Конечно, мамочка, – ответила Моника. Она обняла маму. – Можно взять книги сегодня?

На протяжении следующих нескольких лет Моника читала книги, которые её мать приносила из библиотеки или покупала в местных магазинчиках, и постепенно стала хорошо разбираться в различных мировых религиях. Иногда её друзья считали странным, что она предпочитает оставаться дома и читать, вместо того чтобы играть в прекрасных лесах, окружавших Кетржин, город, в котором она жила.

Однажды, когда Монике исполнилось одиннадцать, мать спросила о её духовных поисках:

– Моника, после всего прочитанного, находишь ли ты ответы на свои вопросы?

Моника выглянула из-за книги, которую читала.

– Не на все, мама, – сказала она. – Но из большинства книг, которые ты мне приносишь, я извлекаю что-то ценное.

– А из Библии? – спросила мать.

– Да, мама. Мне нравиться история о том, как Иисус вылечил прокажённого. Но, знаешь, есть одна религия, насчёт которой у меня есть сомнения.

Мать улыбнулась:

– Какая?

Моника нахмурилась.

– Религия Харе Кришна.

– Где ты о них узнала? – спросила мама.

– Ребята в школе говорили. Сказали, что это культ, и они очень странные и страшные.

– Что ж, не волнуйся, – ответила мать, – ты, наверное, никогда их и не встретишь. Уж точно не в нашем городке. Я слышала, они живут в Америке.

Два дня спустя Моника сидела на ступенях своего дома, выходящего прямо на главную улицу города. Был тихий жаркий весенний полдень, прохожие делали покупки в магазинчиках. И у неё была новая книга, принесённая матерью – о религиозных обрядах древних инков Перу.

Она уже собиралась открыть её, как вдруг услышала звук барабанов и цимбал. Подняв глаза, она увидела большую группу мужчин, женщин и детей, одетых в экзотичные красочные одежды, поющих и танцующих на улице метрах в ста от неё.

– Боже мой! – воскликнула она. – Что это здесь происходит?

Она увидела соседских детей, бежавших посмотреть, и уже поднялась, чтобы присоединиться к ним, но  тут услышала пение этих людей: “Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе…”

Она остановилась. “Боже мой! – задохнулась она, – та самая секта!”

Она застыла в шоке, наблюдая за приближением поющей процессии. “Их так много!”, – подумала она, глядя, как процессия подходит ближе. Гремели барабаны, звенели цимбалы, а голоса перекрывали звук проезжающих машин. “Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе…”

Моника закрыла глаза и заткнула уши, когда группа киртана проходила мимо её дома.

****************************

Двумя неделями раньше я проводил встречу с комитетом нашего тура. Первый фестиваль года в Мрагово закончился несколько дней назад, и члены комиссии с волнением обсуждали его.

– Первый фестиваль начался не слишком гладко, – сказал Джаятам даса, – особенно для бхакты Доминика. Скины сломали ему нос. Но закончилось всё прекрасно! Вы знаете женщину, которая пришла на следующий день с бригадой национального телевидения. Так вот, она сказала, что освещает крупные события уже девять лет, но никогда еще не видела праздника, на котором все были бы так счастливы. Потом она рассмеялась и сказала, что никогда не видела и чтобы сами организаторы были так счастливы!

Джаятам улыбнулся:

– Её репортаж так понравился телестудии, что они трижды показали его в «Панораме. Это одно из самых популярных шоу в Польше. Каждый вечер его смотрит двадцать миллионов человек.

Слово взяла Нандини даси:

– Мне звонили из городских советов всех округов – интересовались, будем ли мы проводить фестивали и в их городах.

– У нас оставалась одна вакансия, – продолжала Нандини, – я не знала, какой город выбрать. Затем позвонил мэр Кетржина. Он сказал, что готов написать нам благодарственное письмо даже до того, как фестиваль состоится. Поэтому мы решили провести последний весенний фестиваль в Кетржине. Он находится в глубинке, и люди здесь просты, но благочестивы.

Я подошёл к столу и посмотрел на карту:

– Даже не могу найти его.

– Это здесь, – указал Джаятам, – вот эта маленькая точка.

За день до приезда в Кетржин мы провели короткую встречу со всеми преданными. “Это небольшой город, – говорил я. – Поэтому, думаю, одной-двух харинам будет достаточно”.

На следующий день, прибыв в Кетржин, мы припарковали автобусы неподалёку от центра города. Потом 70 преданных начали красочное шествие по улице. Фестивали в трёх предыдущих городах прошли с большим успехом, и преданные были очень воодушевлены.

Медные караталы, глянцевые поверхности мриданг и женские украшения сверкали на солнце. Лёгкий ветерок приносил облегчение от летней жары и придавал преданным бодрости, пока они воодушевленно танцевали на улицах города. Женщины в красочных сари танцевали синхронно в ритм, привлекая внимание всех и каждого. Мужчины танцевали не так мастерски, но их исполненное энтузиазма воспевание святых имён вызывало улыбки на лицах горожан.

И люди улыбались ещё больше, получая приглашения на фестиваль. Когда мы шли, владельцы магазинчиков выходили на улицу поглазеть, а из окон махали люди.

Сквозь шум киртана я попытался заговорить со Шри Прахладой дасом. “Это напоминает мне старые туровские деньки, – прокричал я, – когда мы приезжали в город впервые”.

Мы подошли к ряду старинных домов, гнездившихся между магазинчиками, и тут я заметил девочку лет одиннадцати. Она неподвижно сидела в кресле на крыльце своего дома и пристально-осуждающе смотрела на нас, что сильно контрастировало с настроением других людей. Когда мы подошли ближе, она закрыла глаза и заткнула уши руками.

Я подошел к Шри Прахладу.

– Взгляни-ка, – сказал я, – не все рады нашему присутствию.

****************************

Один человек из группы предложил Монике приглашение, но она отказалась, поэтому он оставил его на перилах прямо перед ней. Когда киртан пошёл своей дорогой, Моника открыла глаза и отняла руки от ушей. Она встала и посмотрела на процессию, исчезающую в конце улицы.

Моника осторожно взяла красочное приглашение. Оглянулась по сторонам – не следит ли кто за ней – посмотрела на приглашение и начала читать вслух: “Приглашение на Фестиваль Индии”.

Перевернув приглашение, она прочитала утверждение Анила Вадхвы, индийского посла в Польше:

“Этот замечательный фестиваль – как путешествие в Индию, только легче, потому, что фестиваль пришел прямо к вам. Вам не нужна виза, и сам фестиваль бесплатный. Приходите и посмотрите на профессиональное пение, танцы и театральные представления. Попробуйте восхитительную вегетарианскую еду и вдохните аромат благовоний. Побывав на этом фестивале, я ощутил себя как дома. Не пропустите его!”

Дочитав часть приглашения про программу фестиваля, она отложила его.

“Звучит не так уж страшно”, – пробормотала она. Подняв глаза, она увидела, что группа киртана сворачивает на соседнюю улицу. Мужчина со связкой шариков был последним, кто исчез за углом.

“И странными они точно не выглядят”.

Она села в своё кресло. “Интересно, – думала она, – может, ребята в школе не знают, кто такие Харе Кришна на самом деле?”

Она взялась за свою новую книгу, но взгляд вернулся к приглашению. Она взяла его и перечитала несколько раз. А затем просто сидела, задумавшись и глядя перед собой.

Минут через тридцать она снова услышала звук барабанов, цимбал и громкий хор голосов, возвращавшихся по улице.

“Они снова идут этой дорогой, – подумала она, – Погляжу-ка я в этот раз на них поближе”.

****************************

Когда харинама дошла до конца улицы с магазинами, мы свернули в проулок, а затем вернулись на главную улицу и пошли в обратном направлении. Люди продолжали улыбаться и махать, и приглашения разлетались из рук раздатчиков.

Приближаясь к домику, где сидела осуждающая нас девочка, я попытался разглядеть, здесь ли она ещё. Мне было жаль, что она не оценила преданных и сладостного звучания святых имён.

Тут я увидел её снова. Она сидела на том же месте, но в этот раз её глаза были открыты, и она внимательно смотрела на нас. В течение нескольких мгновений её пристальный взгляд сменился любопытством и, когда мы проходили мимо, на лице ее возникла очаровательная улыбка. Превращение было настолько быстрым, что застало меня врасплох.

“Довольно необычно, – подумал я. – От явной неприязни к такой улыбке всего за несколько минут”.

****************************

Моника встала. “Но как.., – подумала она, – как это может быть сектой, если их фестиваль поддерживает посол Индии? Это должно быть чем-то настоящим. И как они счастливы! Я хочу узнать побольше”. Она побежала за харинамой и догнала её у входа на площадь.

“Ой, надо же! – думала она. – Пан Томщак взял одно из приглашений, а пани Джанковски у одного из них купила книгу”.

Она подошла поближе и выглянула из-за спины пани Джанковски, державшей книгу в руках.

«Наука самосознания», – произнесла она чуть слышно.

– Мне бы хотелось эту книгу, – сказала она погромче.

Пани Джанковски обернулась:

– Правда? – произнесла она с улыбкой, – Хорошо, я дам её твоей маме, когда прочитаю. Что скажешь?

– Это было бы прекрасно, пани Джанковски, – ответила Моника. – Спасибо большое.

Моника развернулась и побежала, чтобы поближе рассмотреть харинаму. “Мне нравится, как одеты девушки, – подумала она. – Да-да, точно! Если я оденусь как они, то смогу присоединиться к поющим. Правильно! Так и сделаю”.

Она развернулась и поспешила к дому.

***************************

Когда харинама достигла городской площади и остановилась на месте, распространители книг начали обращаться к людям, остановившимся посмотреть не экзотическое представление. Я улыбнулся, увидев, что одна женщина, взявшая книгу, нетерпеливо спрашивает о цене. Вдруг она обернулась, и я увидел ту девочку с крыльца, стоявшую возле неё. В этот раз на её лице была большая улыбка.

Я повернулся к Шри Прахладу.

– Смотри, – сказал я. – Помнишь ту осуждающую нас девочку? Стоит и улыбается – вон там.

Шри Прахлада был как раз на середине Харе Кришна мантры, и только подмигнул в ответ.

Я повернул голову, чтобы взглянуть на девочку ещё раз, и увидел, что она с задумчивым видом стоит напротив женщин из киртана. Вдруг она развернулась и убежала по улице обратно.

“Ну да, – подумал я. – Похоже, интерес продлился не слишком долго”.

Через полчаса я окликнул преданных:

– Хорошо, направляемся теперь туда, – и указал на ту часть города, в которой мы ещё не были. Огромная группа преданных развернулась и, как большая пёстрая змея, тронулась в путь, прокладывая дорогу по старым булыжным мостовым.

****************************

– Мама! Мама! – прокричала Моника, ворвавшись в дом. – Знаешь этих страшных людей, о которых мы говорили? о которых рассказывали ребята? Ты ещё говорила, что они вряд ли здесь появятся?

– Успокойся, дорогая, – сказала её мать. – Ты так тараторишь, что я ничего не могу разобрать. О чём ты?

Моника перевела дыхание и начала заново.

– Мама, – сказала она. – То, что говорили мне – неправда, это не секта. Индийский посол любит их. Пан Томщак взял их приглашение. И пани Джанковски купила одну из их книг.

– О ком ты, дорогая?

– О Харе Кришна! – ответила Моника, почти прокричав. – И они такие счастливые!

– Я знаю, – ответила мать. – Я видела, как они пели в городе. Но ты должна проявить некоторую осторожность…

– С ними всё в порядке, мама. Я сама видела.

– И что?

– Где тот большой платок, который папа подарил тебе на день рождения? И бусы, которые ты купила на Пасху, и сандалии, которые мне не нравились? Мам, быстрее!

***************************

Когда группа киртана покинула главную площадь, я вышел вперёд, чтобы направлять харинаму по улицам. Мы пели ещё с полчаса. И вдруг я заметил девочку, бежавшую по улице прямо к нам. Как только она подошла ближе, я раскрыл рот от удивления. Она сменила одежду и теперь была одета в нечто, напоминающее сари.

“Довольно маленькое сари”, – подумал я, и прикрыл глаза, заметив, что оно едва прикрывает её и еле держится на булавках.

Через мгновение она уже танцевала в киртане. Большие голубые деревянные бусы на её шее походили на бусы на шеях преданных. Я заметил, что на лбу она нарисовала точку (похоже, губной помадой) – наподобие индийских бинди, и сменила обувь на сандалии. Ей не потребовалось много времени, чтобы выучить Харе Кришна мантру, и вскоре она светилась такой же улыбкой, как у остальных преданных.

Через сорок пять минут она схватила несколько приглашений у одного из  распространителей и принялась бегать туда-сюда, раздавая их горожанам.

В какой-то момент к нам подошли её друзья. Они уставились, подняв брови, глядя на её облачение и на то, как она раздаёт наши приглашения, но она просто улыбнулась им и продолжала действовать с неослабевающим энтузиазмом.

Через час мы направились к автобусам – Моника всю дорогу раздавала приглашения. Когда мы уже расселись по местам, я заметил на её постоянно меняющемся лице новое выражение – грусть.

– Скажи ей, что мы вернёмся завтра в час дня, чтобы снова петь и танцевать, – сказал я Матхуранатхе дасу. – А также, что завтра будет фестиваль.

***************************

– Ой, мам, было так весело, – сказала Моника, вернувшись домой. – Хочешь послушать песню, которую они поют? Начни – не остановишься!

– Нет, спасибо, – ответила мать, – Я уже наслушалась. Весь город это слышал.

Моника еле сдерживалась:

– Праздник завтра, мам, ты пойдёшь?

– Не уверена, – ответила мать. – Это может выглядеть не очень хорошо. Я имею в виду – что если меня увидит ксёндз?

– Ой, да ладно тебе, мам! – сказала Моника.

***************************

На следующий день мы прибыли в Кетржин ровно в час дня. У нас оставалось всего несколько часов, чтобы завершить рекламу фестиваля, поэтому мы пели в городе недолго. Я восхищался красотой старинных зданий, многие из которых были построены около сотни лет назад, когда эти земли были частью Германии. Но вот чего я на самом деле ждал, так это новой встречи с Моникой. И мне не пришлось ждать долго. Как только мы вошли на главную улицу, я издалека увидел её, сидевшую на ступенях в ожидании нас. Как только мы подошли, она подбежала и ворвалась в группу танцевавших, одетая как преданная (как ей казалось), и провела следующие несколько часов, воспевая с нами.

Фестиваль раскинулся неподалёку от центра города, прямо на берегу озера. Мне никогда не забыть выражения её лица, когда мы закончили воспевать, завернули за угол и подошли к нашему прекрасному городку с большой сценой и разноцветными шатрами. Я думаю, что такое же выражение будет и у меня, когда я, наконец, встречусь лицом к лицу с духовным миром.

После краткого осмотра фестиваля я обратился к одной преданной.

– Пожалуйста, найдите девочку, раздававшую приглашения, – попросил я. – Я бы хотел поговорить с ней.

Через несколько минут она вернулась с Моникой. Я попросил её присесть на одну из скамеек со мной и с переводчиком.

– Помню, ты хмурилась, впервые увидев нас, – сказал я, посмеиваясь.

– О, пожалуйста, не берите в голову, – сказала она. – Это было до того, как я узнала вас.

– Позвольте рассказать, как всё было, – продолжала она. – Когда мне было семь лет, я сказала маме, что верю в реинкарнацию…

Я сидел, с удовольствием слушая её историю. Она говорила быстро, и в это время её глаза бегали по всему фестивальному городку и сокровищам, которые он в себе таил для девочки, которая прежде могла лишь читать о чудесах Индии.

Неожиданно она вскочила и побежала к палаткам. Я, очарованный, сидел, наблюдая, как она проходит мимо магазина с сувенирами, ресторана, выставок про вегетарианство и йогу… Наконец она подошла к шатру с выставкой о реинкарнации. Помедлила секунду и вошла. Не знаю точно, как долго она там оставалась, но не менее получаса точно.

Мы с переводчиком сидели и наблюдали.

– Что происходит? – спросил проходивший преданный.

– Внутри палатки юная леди, которая оказалась на жизненном перепутье, – ответил я. – Это очень особенный момент.

Ко времени начала фестиваля она успела обойти весь городок. Я улыбнулся, увидев её прямо перед началом выступлений на сцене – она сидела в первом ряду в настоящем сари, в которое её одели матаджи, с Вайшнавской тилакой, гопи-дотами, украшающими лицо и с бусами туласи на шее.

Я продолжал обход территории, проверяя шатры и палатки, чтобы убедиться, что всё в порядке. Я поднимал тут и там обрывки бумаг и алюминиевые банки, желая поддержать наш имидж и придать нашему празднеству наилучшую репутацию.

Вдруг, проходя мимо палатки с книгами, я услышал громкий крик: “Мама!”

И обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Моника прыгает в объятия матери. Через несколько мгновений они оказались в книжной палатке. Почему бы и нет? Это было их развлечением. И сейчас был их шанс снять «самые сливки».

Позже вечером мы с одним преданным повстречали Монику, блаженно разгуливающую по фестивальному городку с мешочком для чёток на шее.

– Моя мама только что ушла, – сказала Моника. – На то у неё были свои причины, но мне она разрешила остаться.

– Правда? – спросил сопровождавший меня преданный. – Почему?

Моника улыбнулась.

– Я сказала ей, что нашла ответы на все свои вопросы, – сказала она. – И что важнее всего, – что я нашла Бога.

Она сказала это с такой убеждённостью, что моё собственное понимание Бога показалось мне ничтожным рядом с её словами.

Я думал о нахмуренной девочке на ступенях и восхищался чудом, преобразившим её жизнь всего за два дня.

Когда она уходила, ко мне обратился ещё один преданный.

– Махараджа, – спросил он, – Это не та девочка, что шла за харинамой? Она так изменилась.

Я не смог удержаться от улыбки.

– Это точно, – ответил я. – Если бы только и я был так же удачлив.

 

нртйан вайу-вигхурнитайх сва-витапаир гайанн алинам рутаир
мунчанн ашру маранда-биндубхир алам романча-вананкураих
макандо ‘пи мукунда мурччхати тава смртйа ну врндаване
брухи прана-самана четаши катхам намапи найати те

 

nrtyan vayu-vighurnitaih sva-vitapair gayann alinam rutair

muncann asru maranda-bindubhir alam romanca-vanankuraih

makando ‘pi mukunda murcchati tava smrtya nu vrndavane

bruhi prana-samana cetasi katham namapi nayati te

 

“Вот это манговое дерево Вриндавана… теперь его переполняют воспоминанья о Тебе. Оно танцует, колыхая на ветру ветвями. Оно поёт жужжанием пчёл. Оно роняет слёзы капельками мёда. Его побеги будто волоски, что поднялись в экстазе.

Ты дорог мне как жизнь моя, Мукунда…

С чего любовь к Тебе переполняет это дерево? Кто я, что в мое каменное сердце не проникнет даже одно Твое святое имя?”

[ Шри Ишвара Пури, цитата из «Падйавали» Шрилы Рупы Госвами, текст 62 ]

 

 

 

 

Не делая различий

, , , ,

Том 6, глава 12

5 – 8 июня 2005

 

Каждое утро, пока я был в Ростове, мы выезжали с квартиры, где я остановился, в храм – старое здание в бедном пригороде с грязными улицами. Удобства в храме рассчитаны на несколько человек – их не хватает на всех преданных, что уж говорить о гостях.

Свыше сотни преданных выстраивались вдоль дороги, чтобы встретить нас киртаном, но однажды утром я заметил среди них трёх-четырёх людей с тёмной кожей и в обычной одежде.

Утром, сев давать лекцию, я поискал глазами темнокожих людей, но не увидел их, и спросил преданных, кто это был.

“Это цыгане, – сказал один преданный. – Мы не разрешаем им входить в храм”.

Я вспомнил своих друзей-цыган из Сибири. “О, мне нравятся цыгане!” – ляпнул я.

Преданные были ошарашены.

“Я имел в виду, что у меня много друзей среди цыган, которые практикуют сознание Кришны” – пояснил я.

Слово взял другой преданный: “Здесь они, приходя в храм, просто занимаются воровством”.

Остальные преданные кивали в знак согласия.

“Я знаю об их дурных привычках, – ответил я, – но я видел, как воспевание Харе Кришна очищает их, как и всех нас”.

“Эти цыгане – действительно бандиты, – сказал ещё один. – Нам это известно, они живут совсем рядом”.

“В их деревне даже милиция не появляется”, – добавил другой.

“Да ну?”

Мне хотелось побольше рассказать, как изменились мои друзья-цыгане из Сибири, но времени было немного, к тому же, ожидалось, что я буду давать лекцию.

Я попросил Шримад-Бхагаватам, и мне вручили Седьмую Песнь. Посмотрев на стих, я не смог удержаться от улыбки.

тасмат сарвешу бхутешу
дайам курута саухрдам
бхавам асурам унмучйа
йайа тушйатй адхокшаджау

“Поэтому, мои дорогие юные друзья, рождённые в семьях демонов, пожалуйста, поступайте так, чтобы был удовлетворён Верховный Господь, находящийся вне концепции мирского знания. Оставьте свою демоническую природу и действуйте без вражды и двойственности. Проявляйте милость ко всем живым существам, просвещая их в преданном служении, и так становясь их благожелателями”

[Шримад Бхагаватам, 7.6.24]

Стих, похоже, соответствовал тому, что я хотел сказать преданным, а комментарий подходил ещё больше:

“Проповедь – лучшее служение Господу. Господь сразу же испытывает необычайное удовлетворение, когда кто-то занят в этом служении проповеди сознания Кришны. Когда кто-нибудь выполняет это служение человечеству, не делая различий между друзьями и врагами, Господь испытывает удовлетворение, и, можно считать, миссия жизни этого человека исполнена”.

С началом лекции я не тянул ни секунды. Я говорил по стиху, комментарию и из своего сердца. Особенно я подчёркивал упор Шрилы Прабхупады на то, что преданный проповедует, не делая различий. “Преданный видит каждого как кандидата на выполнение преданного служения Господу, – сказал я, – даже цыган”.

Я заметил, что несколько преданных поморщились, услышав это.

Подошло время заканчивать лекцию. “Следуя Прахладе Махараджу и наставлениям Шрилы Прабхупады, – объявил я, – полагаю, что сегодня днём мы проведём харинаму в цыганской деревне”.

Преданные среагировали по разному. Большинство широко улыбались, некоторые смотрели в лёгком шоке, другие же выглядели серьёзными, обдумывая возможные последствия моего предложения.

Через несколько секунд молчания один преданный поднял руку. “Махараджа, – сказал он, – небольшая группа преданных несколько дней назад проводила харинаму в том районе. Они прошли несколько метров по цыганским окрестностям, и один мужчина там сказал, что им лучше убраться. И они ушли”.

“Вот что я думаю, – сказал я. – Предлагаю всем нам, всей сотне человек, с красивыми флагами и знамёнами… и с прасадом. Мы можем взять сотни сладких шариков”.

Описывая харинаму, я видел как растёт их вера, и, когда я закончил, они одобрительно зашумели. Мы договорились на шесть вечера, поскольку была весна, и вечером долго оставалось светло.

После лекции ко мне подошёл один из старших преданных. “Я не знаю, как живут Ваши сибирские друзья-цыгане, – сказал он, – но здесь они не бедняки. В их собственности – роскошные дома, контрастирующие с простым жильём русских этой округи”.

“Как это?” спросил я.

“Они занимаются наркотиками, – ответил он, – и редко попадаются. Они платят большие взятки правительственным служащим. Из машин Вы увидите у них только BMW и Мерседесы. Местные боятся их и предпочитают не связываться. Если местный житель обидит цыгана, мстить придёт вся община. Даже дети и старики ходят у них с ножами”.

“Но у нас никогда не было с ними проблем, – продолжал он, – кроме того, что они воруют нашу обувь. У них есть книга – я видел её – которая называется “Руководство по кражам”. Она учит, что можно украсть в разных частях города. Книга упоминает, что храм Харе Кришна – замечательное место для воровства обуви. Но не думаю, что идти воспевать в их деревню уж очень рискованно”.

Он улыбнулся: “Вы, возможно, не помните, но десять лет назад Вы уже водили туда преданных с харинамой”.

“Правда?”, спросил я.

“Да, – ответил он, – но тогда это были всего несколько семей. Сейчас же это больше похоже на деревню, поэтому мы должны быть осторожны”.

После обеда я дал ещё одну лекцию в храме. Пока я говорил, женщины были заняты последними приготовлениями для харинамы. Они катали сладкие шарики, шили флаги и знамёна и украшали свои лица гопи-дотами.

После лекции мы собрались снаружи, и я провёл с преданными краткий инструктаж.

“Если мы увидим, что становится опасно, – сказал я, – немедленно вернёмся, но уверен, что у нас есть то, что завоюет их сердца: наше пение и танцы. Песни и пляски – неотъемлемая часть цыганской культуры и мой опыт говорит, что когда мы приходим к ним с киртаном, они не в состоянии сопротивляться”.

С этим мы и начали шествие по грязной улице по направлению к цыганской деревне, расположенной в 250 метрах. Сначала мы миновали дома наших русских соседей, и многие из них вышли посмотреть, что это за громкое пение.

Я наблюдал реакцию людей. Они не выглядели заинтересованными, и многие отказывались от прасада. В какой-то момент я увидел женщину, кричавшую на преданного, пытавшегося продать ей книгу. Я подумал, что, возможно, преданный был не совсем тактичен и подозвал его. “Проблемы?” – спросил я между мантрами.

“Нет! – прокричал он сквозь киртан. – Никаких проблем, Махараджа. Я сказал ей, что мы идём в цыганскую деревню, а она закричала, что мы сумасшедшие”.

Я ускорил ритм киртана и сменил мелодию. Преданные запели громче и с большим энтузиазмом, и вскоре танцевали все. По мере нашего приближения к цыганской деревне русские дома редели, пока не завершились 50-метровым пустырём. В конце него стоял ряд деревьев, отделявший цыганское поселение от всего остального.

Мы подошли к проходу между деревьями, ведущему в деревню. Я начал петь ещё быстрее, все преданные пели и танцевали, и мы ворвались туда.

Не знаю, кто был удивлён больше, цыгане или преданные. Цыгане стояли вокруг маленькими группами, сидели у себя на крыльце или работали в садах. Все они замерли с изумлёнными выражениями на лицах. На какую-то долю секунды я подумал, что прийти сюда было ошибкой, но вдруг цыганские дети хлынули к группе киртана со всех сторон.

Преданные образовали круг и танцевали лицом друг к другу, но 30 детей в мгновение ока разорвали цепь рук и начали танцевать внутри. Преданные расступились, чтобы освободить им больше места, лишь для того, чтобы ещё больше цыганят ворвалось внутрь, снова заполнив всё место.

Собиралось всё больше и больше детей, мы продолжали двигаться по деревне, поднимая небольшое облако пыли. Двери и окна распахивались, и цыганки выглядывали и вовсю махали нам. Затем они исчезали, чтобы выбежать из дверей, таща с собой детей, посмотреть на веселье.

Подошли подростки и тоже начали танцевать, но юноши и девушки не смешивались. Они танцевали в разных местах киртана. Я заметил, что они даже не смотрели друг на друга – так строги цыганские обычаи.

В какой-то момент один из брахмачари пытался привлечь моё внимание. Он показывал на группу цыганских парней, танцевавших в стороне. Я не мог понять, что он говорит, поэтому подозвал его. “В чём дело?” – прокричал я сквозь грохот киртана.

“На этом парне мои ботинки!” – сказал он.

Я изо всех сил старался не рассмеяться.

Но никто из взрослых не присоединялся к киртану. Я немного занервничал, когда увидел, что некоторые посматривают на нас с подозрением. А чуть дальше, похоже, несколько деревенских старейшин совещались перед большим домом. “Это, наверное, дом деревенского старосты, – подумал я и направил туда группу киртана, остановившись прямо перед ним.

Через минуту здоровый мужчина вышел на крыльцо и встал, наблюдая за нами без всяких эмоций. Я снова сменил мелодию и стал играть на барабане ещё быстрее, пока мои руки не начали дымиться. Эффект был изумительным – и цыгане и преданные начали дико отплясывать по всей улице. Многие цыгане пели Харе Кришна вместе с нами.

Пока шёл киртан, я несколько раз переглядывался с лидером цыган. Он продолжал наблюдать за нами, а я довёл киртан до пика, заставив танцевать даже несколько мужчин, стоявших в стороне. К этому времени я был совершенно вымотан, но продолжал петь и играть. Мне хотелось показать цыганскому лидеру славу святого имени, и что мы действительно не делаем различий между ними и нами.

Это сработало. Минуту спустя, когда я посмотрел на него, он подмигнул. Тогда я улыбнулся в ответ, он тоже широко улыбнулся, и этот знак одобрения стал сигналом, по которому все цыгане, включая взрослых, вдруг бросились танцевать.

Не время было останавливаться, и по милости Господа у меня открылось второе дыхание. Я обогнул улицу и повёл группу киртана обратно к храму, несколько раз останавливаясь, по мере того как присоединялись новые цыгане. В какой-то момент я оказался окружён ими и из-за пыли даже не мог видеть преданных.

Когда мы приблизились к выходу на основную дорогу, некоторые из цыганских подростков выстроились вдоль неё, хлопая преданных по ладони в популярном жесте “дай пять”. Многие тянулись ко мне, и я тоже хлопал их по ладоням.

Как раз когда мы уже были на выходе из посёлка, передо мной поднялась ещё одна рука, и я уже поднял свою руку, чтобы хлопнуть по ней, но один преданный схватил меня за руку и быстро опустил её. Он сделал это резко, причинив боль моей руке, и я гневно посмотрел на него.

“Прошу прощения, Махараджа, – сказал он, – но это была девушка. Если бы цыганские мужчины увидели, что Вы хлопаете её по руке, у всех нас были бы серьёзные проблемы”.

“Спасибо!”, – крикнул я, когда мы пробрались сквозь деревья на главную дорогу.

Не сбавляя ритм, я продолжал киртан, направляясь к храму. Оглянулся и увидел, что все цыганские дети и молодёжь поют и танцуют среди нас. Группа киртана удвоилась с тех пор, как мы вышли из храма.

Мы пели уже около полутора часов. Большинство цыган выучили мантру, и воспевали даже с большим энтузиазмом, чем преданные, которые, казалось, подустали.

Русские соседи наблюдали за нами: некоторые с улыбкой, другие почёсывая в затылке, третьи посмеиваясь.

Я остановил киртан посреди дороги и обратился к собравшимся, Уттама-шлока переводил. Поскольку вокруг были почти одни дети, я старался говорить просто. “Жизнь временна и полна страданий, – сказал я, – но когда вы поёте эту песню, вы никогда не будете грустны – вы всегда будете счастливы!”

“Спойте ещё! – закричал кто-то из детей. – Спойте ещё! Не останавливайтесь! Не прекращайте!”

Поэтому я снова начал киртан.

К этому времени мы подошли к храму. Киртан шёл уже больше двух часов. Я не мог продолжать и завершил его большим “Хари бол!” Но цыгане продолжали петь маха-мантру, снова и снова. Я стоял и ждал, пока они закончат, но через несколько минут понял, что останавливаться они и не собираются.

У меня не было выбора, кроме как схватить мридангу и снова начать петь.

Оглядываясь на то, что происходило в тот день, могу сказать, что это был один из лучших киртанов в моей жизни. Не знаю, как долго мы пели вместе – мы и наши друзья-цыгане, вечером на пропылённой дороге – но все из нас, без разбора, наслаждались нектаром святых имён.

В какой-то момент я опустился на колени, окружённый цыганятами. Я взял маленькую девочку, посадил на мридангу, встал и начал танцевать – и я завоевал их сердца. Они выскакивали вперёд. “Мы любим вас! – кричали они. – Мы любим вас! Мы любим вас!”

Многие из них обнимали меня и преданных, и я просто не мог играть на барабане. В унисон, все вместе, в один голос, безо всяких инструментов мы пели Харе Кришна ещё двадцать минут и, наконец, когда стало темно, я остановился.

Когда наши голоса затихли и наступила тишина, все, и стар и млад, попытались осознать, что же произошло. Даже соседи стояли изумлённые.

Тут вперёд выступил цыганёнок. “Мы любим вас, – сказал он, – но они не пустят нас в храм”.

Это был напряжённый момент.

“Поэтому мы и принесли храм сюда, к вам!” – улыбаясь, громко сказал я.

Они одобрительно зашумели.

“Но сейчас уже поздно, – сказал я, – и нам всем пора спать. Пожалуйста, идите домой. И однажды мы снова споём вместе”.

“Обещаете?” – спросила маленькая девочка.

“Обещаю”, – ответил я.

Цыгане начали махать нам на прощание и трясти преданных за руки, а преданные расселись по машинам и отправились по домам.

На следующее утро я спал немного дольше, чем обычно, устав от киртана, и когда мы выехали в храм, было уже около восьми утра. Машина свернула на грязную дорогу, и я с удивлением увидел там цыган. Только на этот раз их была большая группа. Они улыбались и махали, пока мы подъезжали.

У храма меня снова сопроводили внутрь, прямо до вьасасаны. Как только преданные расселись, я сказал: “Пожалуйста, пригласите внутрь моих друзей”.

“Вы имеете в виду цыган?” – переспросил парень.

“Я имею в виду моих друзей”, – ответил я.

Пара ребят переглянулись, и один из них вышел наружу.

Я только начал лекцию, когда он вернулся с группой цыганок и детей. Я остановил лекцию, поприветствовал их и попросил преданных подвинуться, чтобы они могли сесть. Цыгане же сами освободили место для одной женщины, похоже, старшей, среди них. И я взял Бхагаватам, чтобы продолжить лекцию.

Вдруг меня осенило. Я отложил книгу, снял большую ароматную гирлянду, которую преданные повесили мне на шею, и окликнул Уттама-шлоку: “Отдай, пожалуйста, гирлянду этой женщине”.

Уттама-шлока проложил путь через переполненную алтарную и бережно одел гирлянду на шею старшей цыганки. Она глянула на неё и разрыдалась.

Сдерживая свои эмоции, я взял Бхагаватам и начал лекцию, стараясь говорить просто, чтобы наши новые гости смогли понять. Ближе к концу они встали, улыбнулись мне и вышли.

Через десять минут я закончил лекцию и стал собирать вещи к отъезду в аэропорт и вылету в Москву. Выходя из храма, я обернулся к одному преданному: “Жаль только, что я не попрощался со своими друзьями”.

“Ну, об этом можно не печалиться, – ответил он. – Все они уже ждут Вас на дороге”.

Когда мы въехали на грязный проулок, будьте уверены, там была большая группа цыган с цветами в руках, ждавших нас, чтобы попрощаться.

Я попросил водителя снизить скорость. Когда мы проезжали мимо, они улыбались, махали, бросали цветы … и пели Харе Кришна.

Только на этот раз плакал я.

сарваватара бхаджатам джананам
тратум самартхах кила садху варта
бхактан абхактан апи гаура чандрас
татара кршнамрта нама данайх

“Новости, что разносят святые, таковы, что аватары Господа, и в самом деле способны даровать освобождение преданным последователям, которые Им поклоняются. Однако, Шри Гаурачандра освободил и преданных, и непреданных Своим даром нектарных имён Шри Кришны”.

[ Шрила Сарвабхаума Бхаттачарья, Сушлока-Шатакам, стих 44 ]

Чудесные истории

, , , ,

Том 6, глава 6

14-28 апреля 2005

 

Когда наш двухмесячный тур по храмам Америки подходил к завершению, я обнаружил, что запас энергии моего тела почти на исходе. Наше расписание из двух или трёх программ в день означало, что мне редко когда удавалось отправиться спать до полуночи. Постоянные переезды, путешествия через разные временные зоны, нерегулярное питание и ночлег каждый день в новом доме стали обычным делом, – так что изматывающая рутина взяла с меня свою пошлину.

Однажды утром в Алачуа (Флорида), выйдя из храма, я потерял сознание. Преданный помог мне и усадил на лужайке.

– Махараджа, – сказал он, – Вам лучше потихоньку вернуться обратно. И поаккуратнее.

– В действительности я в хорошей форме, – ответил я. – Два месяца назад я проходил полный медосмотр в Мумбае, и доктора сказали, что всё в порядке.

– Тогда почему вы упали в обморок? – спросил он.

Я изо всех сил пытался улыбнуться:

– Это же конец тура, – сказал я. – Не волнуйся, со мной всё будет в порядке.

Сидя на травке и пытаясь восстановиться, я вернулся в мыслях к последним двум месяцам. “Если бы мне пришлось пройти через это ещё раз, – сказал я себе, – я бы ничего не смог изменить”.

Мне нравится жизнь странствующего проповедника. Я наслаждаюсь проповедью, где бы мне ни пришлось оказаться, потом собираюсь – и еду дальше. Даже до того, как стать преданным, с тех пор, как мне стукнуло 14, я объездил Америку вдоль и поперёк. Когда в 29 я принял санньясу и начал интенсивно путешествовать, желание странствовать достигло совершенства. Это уже была не страсть неугомонного подростка к смене мест, а торжественный долг распространения миссии Господа. Чтобы остаться непоколебимым в этом служении, требовалось быть постоянно сконцентрированным на цели и никогда не оглядываться назад.

Я часто вспоминаю слова Шрилы Прабхупады, когда он вручал данду одному новому санньяси в Майапуре:

“Не оглядывайся назад и не думай о том, что ты оставил – и никогда не завидуй положению домохозяев-материалистов”.

О прошлом забудь, что ушло – не вернёшь;
Что в будущем – воля небес.
Но действуй сейчас, когда ты живёшь,
И так призовёшь прогресс.

[ Шрила Бхактивинода Тхакур, Шараграхи Вайшнава, 16-й станс ]

Но прошедшие восемь недель состояли из чистой проповеди, и не страшно, если какие-то из последних ярких впечатлений всплывут в уме: большие храмовые киртаны, утренние программы, избранные стихи Шримад-Бхагаватам, обсуждением которых я наслаждался, бесконечные сладостные киртаны Шри Прахлада и особые пиры.

Наиболее же ценными были воспоминания о преданных, которых я встречал во множестве. Нектар общения с ними намного перевешивает любые аскезы, счёт которым я успел потерять. А общения было предостаточно.

Я внезапно осознал, что, сидя на лужайке, впервые за несколько месяцев оказался один. Я засмеялся.

На ум приходили многие преданные, большие и маленькие. Я вспомнил женщину средних лет на харинаме в Нью-Орлеане, которая завладела моим вниманием, поскольку выглядела самой счастливой из всех бывших там преданных. Когда после харинамы мы направлялись обратно в автобус, она обратилась ко мне.

– Махараджа, – сказала она, – меня зовут Сарва Лакшми даси, и я счастливейшая женщина на земле.

– Не берусь с этим спорить, – ответил я с улыбкой.

– Расскажу, почему, – продолжала она. – В 1960-м я совершила ужасное преступление и была заключена в тюрьму на 90 лет.

Мои брови приподнялись.

– Но несколько лет назад несколько преданных начали программу бхакти-йоги в федеральной трудовой колонии, где я находилась. Я начала посещать программы и вскоре всерьёз приняла сознание Кришны. Я изо всех сил старалась стать хорошей преданной, поэтому стала идеальной заключённой. Через два года, когда мой духовный учитель, Бир Кришна Махараджа, дал мне посвящение прямо в тюрьме, мне неожиданно даровали полную амнистию и выпустили на волю. Никакого официального объяснения, почему меня отпустили, мне не дали, но я знаю – это была просто милость Кришны. Сейчас я пытаюсь делиться своей удачей с теми, кто заключён в темнице материального существования, проповедуя сознание Кришны.

Когда женщина ушла, я мог только восхищаться милосердию тюремных властей, и в ещё большей степени – милостью Господа.

Ещё большие неожиданности подстерегали меня на воскресном пиру на следующий день.

Во время программы одна преданная попросила благословить её ребёнка. Она протянула младенца и сказала:

– Он особенный.

– Конечно, – ответил я, думая, что все матери считают своих детей особенными.

Она улыбнулась:

– Нет, он действительно особенный. Он сильно пихался в моём животе. А я до восьмого месяца и не знала, что беременна.

Мои брови снова поползли вверх.

– У меня было много медицинских проблем, – продолжала она, – и однажды я была у своего доктора. Внезапно на его лице отразилось удивление. “Девушка, – сказал он, – да вы беременны!”

Её муж улыбнулся и закивал головой.

– Желаю этому ребёнку всего наилучшего, – сказал я. – И молюсь, чтобы это было его последним рождением в материальном мире.

Затем ко мне обратилась другая женщина.

– Не могла удержаться и не подслушать, – сказала она. – Вы знаете, я тоже “недавно родилась”.

После всего, что мне довелось услышать за последние два дня, я был готов ко всему.

– И как же? – спросил я.

– Я жила в этом храме 30 лет назад и несколько раз видела Шрилу Прабхупаду, – сказала она, – но по глупости быстро оставила свою духовную жизнь. Недавно я вернулась. У меня снова появилась надежда, и в каком-то смысле, я родилась заново.

– И как, теперь-то вы планируете оставаться с нами? – спросил я.

– Определённо, – ответила она. – Никогда больше не уйду.

______________________________

Поездка по Соединённым Штатам была полна нектара – киртаны, истории о том, как преданные пришли к сознанию Кришны, проповедь, но самое хорошее Господь припас напоследок.

Наша последняя остановка была в храме Майами в Коконат Гроув, прекрасном владении в хорошо известной респектабельной местности. Тривикрама Махараджа приехал из Орландо, чтобы встретить нас, и когда мы со Шри Прахладом и Рукмини Прией прибыли, они с небольшой группой преданных устроил киртан.

Я отметил одного преданного, который, казалось, был особенно погружён в воспевание. Его глаза были закрыты, блаженная улыбка украшала лицо. Группа киртана привезла нас в храм, но я заметил, что его концентрация на воспевании не ослабла.

– Явно сильная привязанность к святым именам Кришны, – думал я. – Надеюсь, мне удастся получить его общение.

Я повернулся к Тривикраме Махарадже:

– Что за преданный так наслаждается киртаном? – спросил я.

Махараджа улыбнулся:

– Его зовут Сиддха-видья дас, он наш духовный брат, и в храме Майами практически с самого начала.

Я не мог дождаться встречи с ним, но заметил, что во время моей короткой приветственной речи он поднялся и вышел из храма. Я обеспокоился, что могу не получить сегодня его общения.

Закончив речь, я повернулся к другому преданному:

– А куда отправляется Сиддха-видйа?

– Он готовится к харинаме, – ответил преданный.

Я удивился, поскольку на этот вечер была запланирована большая программа.

– Но ведь программа начнётся всего через несколько часов!

Преданный засмеялся.

– Вы не знаете Сиддха-видйу. Он ходит на харинама-санкиртану в Майами практически каждый день с тех пор, как присоединился в 1971-м.

Я сделал быстрые подсчёты в уме:

– Каждый день вот уже 33 года? – переспросил я.

– По большей части, да, – ответил он. – За исключением тех дней, когда он болен, или в Индии, или когда происходит что-то экстраординарное.

“Похоже, очень скромный Вайшнава, – подумал я, – один из тех молчаливых солдат ИСККОН, что тянут лямку год за годом, не требуя признания”.

– Иногда он выходит вообще один, – продолжал преданный. – Все в Майами знают его. Несколько лет назад он пел около стадиона перед футбольным чемпионатом cупер-кубка, и к нему обратилась телевизионная группа. “Кто победит в этом матче?” – спросили они. “Кришна”, – ответил он, разулыбавшись. Они поместили это в вечерних новостях, так что он стал известен.

Я ещё больше захотел с ним пообщаться.

– Он также редко пропускает утренние программы, – гордо продолжал преданный.

“Ну, все ясно, – подумал я. – Вот где он черпает вкус к святому имени”.

– Несколько лет назад между ним и местным руководством возникло серьёзное разногласие, и они дошли до того, что запретили ему входить в алтарную. И знаете, что он делал?

– Нет. Что?

– Каждое утро приходил и по два с половиной часа наблюдал за мангала-арати в окно. Он был там даже во время урагана.

– Когда я могу встретиться с ним? – спросил я.

– На харинаме после обеда, – ответил преданный. – Мы все вместе пойдём воспевать на Саут Бич.

В автобусе я был первым.

Саут Бич – богатое местечко, где на протяжении полумили вдоль берега моря расположились многочисленные кафе и рестораны. Оно хорошо посещаемо и туристами, и местными жителями. И хотя был будний день, когда наша группа из 15 преданных прибыла туда, довольно много народа гуляло по улицам и сидело на лавочках кафе.

Я надеялся, что Сиддха-видйа будет вести киртан, но он из скромности попросил Шри Прахлада. Шри Прахлад начал петь и играть на аккордеоне, и группа киртана тут же стала хитом. Вокруг было много кубинцев и других латинос; они не могли удержаться и начали танцевать под ритм. Вскоре люди хлынули из ресторанов и начали танцевать с нами на тротуаре. Я не ожидал такой реакции на харинаму. В Польше люди улыбаются и машут, а здесь прямо впрыгивают в группу киртана.

Я был поглощён киртаном, и тут заметил, как Сиддха-видйа общается с людьми. Он показывал, чтобы те не медлили и присоединялись к нам. Многие не могли сопротивляться его приглашению. Когда мы шли, он махал группам людей, которые смотрели на нас, и многие махали ему в ответ.

– Харе Кришна, Сид! – прокричал кто-то из зрителей.

– Хари Бол, приятель! – выкрикнул другой.

Я наблюдал, как Сиддха-видйа тряс за руки нескольких прохожих, которые, очевидно, знали его. Когда он поднял руку и хлопнул “дай пять” с чернокожим, тот тепло улыбнулся, как если бы был его старым другом.

Сиддха-видйа непринужденно двигался на улице. Он был в своей среде – щедро даря людям сознание Кришны. Он был преданным санкиртаны до мозга костей. Он любил людей, и они отвечали ему тем же. Когда мы приблизились к нескольким разбойного вида парням, сидевшим на столе со своими подругами, я не хотел подходить ближе. Но Сиддха-видйа обратился к ним с улыбкой и вручил одной из женщин маха-гирлянду от храмовых Божеств. Группа разразилась бурным одобрением. Я исхитрился и подобрался поближе к Сиду. Я тоже хотел его милости.

В какой-то момент он неожиданно свернул налево с тротуара и повёл нас прямо через двери большого ресторана. Ресторан только открылся, и официанты ещё были заняты расстановкой приборов, но как только они увидели Сиддха-видйу, они побросали всё и начали петь, хлопать и танцевать вместе с нами.

Я на мгновение остановился сзади. “Кто он? – думал я. – Кто этот преданный, вдохновляющий множество людей танцевать под звуки святых имён Кришны?”

Очевидно, что в ресторане он был уже не впервые и ему доставляло особое удовольствие, что в этот раз он привёл с собой большую группу преданных, и что Шри Прахлада, который был “в ударе”, переворачивает все звуками святых имён. Даже бармен поднял руки в экстазе.

Когда мы продолжили путь по улице, многие свистели и кричали, чтобы привлечь его внимание. “Этот преданный совершил революцию святых имён в этом уголке мира, – думал я. – Прилежно выходя изо дня в день, месяц за месяцем, год за годом, он растопил сердца этих людей и поставил их на путь преданности”.

Харинама завершилась через два часа – люди улыбались и махали нам, когда мы уходили. Всё это было возможно благодаря решительным усилиям Сиддха-видйи распространять славу святых имён.

тебхйо намо сту бхава варидхи джирна панка
саммагна мокшана вичакшана падукебхйах
кршнети варна йугала шраванена йешам
анандатхур бхавати нартита рома врндах

“В поклонах припадаю к обуви мудрецов, сведущих в приемах освобождения несчастных, что увязли в скверне океана материального бытия. Услышав даже всего два слога – “Криш-на” – эти преданные исполняются блаженством, и волоски на их теле встают дыбом”.

[ “Падйавали” Шрилы Рупы Госвами, текст 54 ]

___________________________________

Моя удача в этот день не завершилась с окончанием харинамы. Под конец я услышал ещё одну удивительную историю о проявлении беспричинной милости Господа.

Я был в храмовом ресторанчике, как раз собираясь приступить к еде, поднял глаза и увидел входящего человека в пиджаке и галстуке. В непринуждённой атмосфере он выглядел почти неподобающе в таком официальном костюме. Думая, что это гость, я уже собрался попросить местного преданного пригласить его присесть, но как только джентльмен увидел меня, он сразу предложил поклоны.

Тут заговорил Тривикрама Махараджа: “Это Мурари Гупта дас, врач, недавно получил посвящение у Бхакти Марг Свами”.

Мурари Гупта подошёл. Обменявшись приветствиями, я спросил, как давно он занимается сознанием Кришны. Он рассказал, что в 1973-м ему было семнадцать, и он посещал свой первый семестр в Университете Флориды. Однажды по дороге на лекцию он увидел Тамала Кришну Госвами, проповедующего нескольким студентам на лужайке городка.

– Путешествующая группа Радхи-Дамодары на несколько дней посетила университетский городок, – сказал Мурари Гупта. – В этот день Махараджа пришёл раньше других преданных. Меня интересовали духовные учения Востока, и я уже несколько раз читал версию Бхагавад-гиты, поэтому я тут же привлёкся, увидев Махараджа в шафрановых одеждах. Он был тогда еще молод, но выглядел умудрённым и взрослее своих лет. На протяжении следующих трёх дней Тамал Кришна Махараджа несколько раз заговаривал со мной по разным поводам, вдохновляя присоединиться к их путешествующему фестивалю. Однако я ещё не был готов. Несмотря на это, после их отъезда я начал посещать местный храм в Гайнсвилле. Через шесть месяцев я оставил учёбу и переехал в храм. Следующие шесть месяцев я распространял книги Шрилы Прабхупады. Потом однажды я присоединился к группе Радхи-Дамодары. Я путешествовал на одном из автобусов и продолжал распространять книги.

За следующий год меня дважды рекомендовали на инициацию у Шрилы Прабхупады, но я оба раза отказывался. Не то, чтобы я не хотел её получать. Напротив, я воспринимал её как очень серьёзное действо. Я вышел из достойной семьи, отец прививал мне важность ответственности за свои поступки. Я хотел быть на 100 процентов уверенным, что если приму свои обеты, то никогда не подведу своего духовного учителя.

В то же время родители оказывали на меня давление, чтобы я вернулся в университет. Они навещали меня в разных храмах. Они уважительно относились к сознанию Кришны, но настаивали, чтобы я получил образование. Так что я часто пребывал в двойственности, не зная, что же мне делать.

В 1974-м в Атланте во время визита Шрилы Прабхупады в храм меня снова рекомендовали на инициацию, но я снова отказался. Я как раз только прочитал статью Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати о важности инициации, и он был очень твёрд в отношении верности ученика. Я не был уверен, что подпадаю под критерий такой преданной души.

В утро инициации я сидел, смущённый, за порогом храма. И вдруг увидел Шрилу Прабхупаду, возвращавшегося со своей утренней прогулки. В окружении множества учеников он направлялся как раз в мою сторону. Шрила Прабхупада, похоже, почувствовал мою дилемму и, проходя, сказал мне несколько ободряющих слов. Но прямо перед началом церемонии я покинул храм и быстро отправился домой в Чикаго. Чтобы сократить длинную историю, скажу, что вернулся в университет, постепенно получил медицинское образование и скоро стал практикующим врачом. Потом женился и завёл троих детей.

По работе мне часто приходилось бывать за границей, где я мог посещать храмы неузнанным. Куда бы я ни поехал, я возил с собою фотографию Шрилы Прабхупады и каждый день повторял круги на чётках. Но я никогда не признавался преданным, которые попадались мне, что я скрытый бхакта. Я всегда был гостем. Я считал себя вором в ночи. Я приходил в храм, смотрел на Божеств, принимал прасад и получал немного общения. Но никогда не предлагал никакого служения взамен.

Всё изменилось после атаки террористов в Нью-Йорке 11 сентября 2001. Я тогда работал в госпитале в Майами, а охрана Департамента здоровья Флориды в интересах национальной безопасности стала проверять всех врачей и медсестёр штата. Все наши записи и отметки в делах были изучены, и однажды меня вызвали в главный офис госпиталя. Они раскопали, что в молодости я 17 раз подвергался арестам. Я задрожал, поскольку вспомнил, что все эти аресты были связаны с распространением книг в дни моих путешествий с группой Радхи-Дамодары.

Никаких обвинительных приговоров вынесено не было, поскольку полиция всегда отпускала нас, сделав словесное внушение, но заведующего больницы обеспокоил самый серьёзный арест: мы с несколькими брахмачари переоделись в солдатскую форму, чтобы облегчить себе распространение книг. Мы сделали так только раз, но нас поймали. В этот раз оказались втянуты военные, но, в конечном счёте, всё обошлось. Можете представить, как расстроен я был. Мне пришлось предоставить множество объяснений начальнику госпиталя. Но я не хотел снова подвергаться допросам, поэтому позвонил своему адвокату и спросил, как удалить эту запись, чтобы она не мешала в дальнейшем. Он уточнил в правительстве, и они сказали, что могут вычеркнуть всю эту информацию из моего дела, если я заплачу штраф в $5 000 и отработаю 100 часов на общественных работах.

Как врачу мне было не слишком сложно заплатить штраф, но я и представить не мог, как мне отработать эти 100 часов общественных работ. И тут мне пришла идея, что я могу выполнить их в виде служения в местном храме Харе Кришна. Они были одной из организаций из официального списка мест, где можно было выполнить подобные работы. Я посещал храмы инкогнито, поэтому никто не узнал меня, когда я обратился к руководству храма за служением. Они были счастливы предоставить мне служение в храме, чтобы я мог отработать свои часы. И вот несколько раз в неделю я стал приходить в храм и мыть котлы.

Как же удивились преданные, когда, наконец, узнали, что я был врачом! И поразились ещё больше, узнав, что я, на самом деле, был преданным и пару лет служил в группе Радхи-Дамодары. Они были добры ко мне, и постепенно я полностью восстановился в сознании Кришны. Со временем я стал храмовым казначеем. И, конечно, занимаю пост врача в храме.

18 декабря 2004, спустя 32 года после встречи с преданными, я наконец-то получил посвящение у Его Святейшества Бхакти Марг Махараджа.

– Рад, что ты наконец-то сделал это, – сказал я, – желаю всяческих успехов.

Вскоре после поездки в Майами я покинул Америку и отправился в Европу. Сев на рейс до Лондона, я снова вспомнил нектарное общение с такими преданными, как Сиддха-видйа и Мурари Гупта. Я буду скучать по ним. Единственным утешением было то, что на другой стороне океана я встречу многих других преданных, и так повсюду, куда бы ни завели меня мои странствия. Это великая милость Господа.

хари смртй ахлада стимита манасо йасйа кртинах
са романчах кайах найанам апи сананда салилам
там эвачандраркам ваха пуруша дхаурейам аване
ким анйайс тайр бхарайр йама садана гатй агати парайх

“Стоит таким преданным подумать о Господе Хари, сердца их исполняются блаженством, волоски на теле встают дыбом, а глаза застилают слезы радости. О земля, преданные эти -лучшие из людей, и пока луна с солнцем сияют в небесах, храни их бережно. Зачем твоя поддержка тем, кто бремя, – и только вновь и вновь приходят в обитель Ямараджа”.

[ Шрила Рупа Госвами, “Падйавали”, текст 55, Шри Сарвананда ]