_ Том 14 – Traveling Monk

Disappearance Day Offering – 2017 – Подношение на день ухода Шрилы Прабхупады

_ Том 14, (Отношения гуру и ученика, )Санньяса-ашрам, *А.С.Бхактиведанта Свами Прабхупада

Дорогой Шрила Прабхупада, пожалуйста, примите мои смиренные поклоны.
Вся слава вам!

Как всегда, у меня сегодня день смешанных чувств. С одной стороны, боль разлуки. Хотя вы ушли из поля нашего материального видения 40 лет тому назад, у меня ощущение, будто это случилось вчера. В мирских отношениях скорбь из-за ухода любимого человека из этого мира с течением времени зачатую стихает. Но в трансцендентных отношениях боль в сердце с каждым днем все растет. Один известный автор, Джордж Элиот, написал:

«Только в страданиях разлуки мы понимаем глубину любви».

Но будучи днем печали, это еще и день празднования – мы знаем, что вы с вашим возлюбленным Господом, далеко от невзгод этого мира рождений и смертей.

Или..? Зная ваше глубочайшее сострадание и любовь к падшим обусловленным душам, я иногда удивляюсь. В 1975 в Париже мой духовный брат Ади Шекхара даса невинно спросил у вас: «Шрила Прабхупада, а куда вы пойдете после смерти?»

Прикрыв глаза на мгновение, вы мягко ответили: «Я планирую отправиться на адские планеты, продолжать проповедовать послание Шри Чайтаньи Махапрабху».

Произнесли вы это с такой исключительной убежденностью, что стали для меня олицетворением стиха:

нарайана-парах сарве
на куташчана бибхйати
сваргапаварга-наракешв
апи тулйартха-даршинах

«Преданные, целиком посвятившие себя служению Верховной Личности Бога, Нарайане, не чувствуют страха, где бы они ни оказались. Для них нет разницы – рай, освобождение или ад – ибо таких преданных интересует только служение Господу».

[ ШБ 6.17.28 ]

Шрила Прабхупада, если Кришна исполнил ваше желание проповедовать падшим душам в адских мирах, пожалуйста, знайте: я в любое время готов присоединиться к вам. Единственное величайшее счастье моей жизни – это помогать вам в вашей проповеднической миссии в этом мире.

Иногда люди спрашивают меня: «Свами, где вы живете? Где ваш дом?»

Я всегда отвечаю: «Где я проповедую в каждый дарованный мне день, там и мой дом. Ведь дом там, где сердце, а мое сердце едино с желанием моего учителя повсюду распространять святые имена».

Шрила Прабхупада, жизнь моя клонится к закату, так что мое желание присоединиться к вам может исполниться в любой момент. Меня тешит эта надежда, и я бы без сожаления оставил этот мир.

Однако в сердце моем остается одно беспокойство – о благополучии более молодых поколений преданных, которые остаются нести вашу миссию.

Я видел много искренних душ и среди мужчин, и среди женщин, укрывшихся у ваших лотосных стоп – либо от рождения, либо по своей удаче. Пожалуйста, благословите их вашей милостью, чтобы они могли продолжить нести факел знания, освещавший путь чистого преданного служения моему поколению. Пожалуйста, даруйте им вкус к воспеванию святых имен, вкус, который благополучно перенес многих моих духовных братьев и сестер через океан материального существования – к тому месту, откуда не возвращаются. Пожалуйста, одарите их состраданием ко всем обусловленным душам, страдающим в этом океане материального существования. Даруйте им мудрость, чтобы они избежали ошибок моего поколения, и мужество противостоять той жесткой оппозиции, которая, несомненно, придет с продвижением этого века Кали. И, пожалуйста, даруйте им ту же верность вашему движению, которой были отмечены многие великие души моего поколения, как выдающиеся, так и просто тихо посвятившие свои жизни сознанию Кришны.

Предлагаю почтение всем им и всем вайшнавам, кто по природе своей – истинные благожелатели всего человечества.

шакала вайшнава-паде мора намашкара
итхе кичу апарадха нахука амара
хоийачен хойбен прабхур джато бхакта вринда
вандана кори‘ шабара чаранаравинда

«Предлагая почтительные поклоны лотосным стопам всех вайшнавов, молюсь, чтобы мне не насовершать оскорблений в своих попытках послужить им. Всем тем вайшнавам, что только были, есть сейчас и всем, кто только будут – всем им мои поклоны у их лотосных стоп».

[ Девакинандана даса, поэт ]

Вся слава вам, Шрила Прабхупада, мой вечный благожелатель!

Ваш слуга и на небесах и в аду,
Индрадьюмна Свами

http://www.dandavats.com/?p=52378

October 23, 2017/0 Comments/by Raja-kumari dasi

Святая земля

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, *Рупа Госвами, *Сарвабхаума Бхаттачарйа

Том 14, глава 15

12 августа 2017, Вудсток

– Да я терпеть не могу ни вас самих, ни ваши убеждения! – кричал директор школы. – Ни за что и никогда, слышите, НИКОГДА, я не сдам вам больше школу на время Вудстока. – С этими словами он хлопнул дверью, оставив потрясенную Нандини даси застывшей на месте. Другого варианта размещения более чем семисот преданных, приезжающих на фестиваль, у нас не было.

Через пятнадцать минут ее четырехлетний сын Алекс, игравший с друзьями неподалеку, отправился к кабинету директора и, как ни в чем ни бывало, зашел к нему. «Я хочу вам кое-что сказать», – начал он. Директор, огорошенный смелостью пацанёнка, решил послушать, что же тот хочет ему сказать.

Спустя несколько лет после этого случая директор говорил Нандини: «Никогда в жизни я не слышал настолько внятной речи у четырехлетнего ребенка, что уж говорить о его убедительных аргументах, почему вам нужна эта школа». Тогда он разрешил нам пользоваться школой – Алекс убедил его, что это будет правильно!

Это было в 2013-м. С тех пор директор радушно встречает нас каждый год, когда мы приезжаем на Вудсток, и даже стал большим поклонником нашего Движения. Когда на прошлой неделе, за два дня до начала двадцать третьего Вудстока два наших автобуса с Украины и Молдовы прибыли к его школе, он, как всегда, лично встречал их.

– Ждите неприятностей, – предостерег он, здороваясь с Нандини.

Он даже не пояснил. Практически все в стране знали, что консервативное правительство не в восторге от Вудстока и намеревается сделать все, что только можно, чтобы помешать его проведению.

– Да я в курсе, – ответила Нандини. – В своей последней попытке прикрыть фестиваль они ввели столько ограничений из-за соображений безопасности, что затраты на его проведение возросли непомерно. Я слышала, организаторы обратились сегодня к общественности с отчаянным призывом о финансовой поддержке.

– Даже если они изыщут средства, – сказал директор, – ограничения настолько жесткие, что будет просто невозможно провести фестиваль нормально. Они планируют тщательно обыскивать абсолютно каждую въезжающую машину. Говорят, что опасаются террористов. Ходят слухи, что на холмах вокруг снайперы, и фестивальное поле будет под прицелом.

На следующее утро я попросил своего водителя Гуру Крипу даса подготовить микроавтобус для выезда на поле Вудстока, где уже трудилось много наших – две недели они монтировали нашу Мирную деревню Кришны.

– Мне нужно полчаса, – сказал он, – надо еще сбегать забрать спецпропуск и удостоверения, которые правительство выдало на нашу машину.

«Надо же… так это правда, – подумал я. – Вудсток в этом году явно будет напряженным».

Через час мы подъехали к грозного вида контрольно-пропускному пункту, установленному на единственной дороге, ведущей к фестивальному полю. Из заграждения внезапно появились шестеро полицейских в полной экипировке, подошли к нашему минивэну – руки на автоматах.

– Водителю остановить машину! – прокричал один из них в мегафон. – Вынуть ключ зажигания и медленно выйти из машины, руки за голову! Всем остальным в фургоне – то же самое. Быстро!

Пока мы стояли на дороге, они прохлопали нас с головы до ног, а потом обыскали машину.

– Теперь залезайте обратно, – сказал тот же офицер.

Немного растерянные от происходящего, мы поплелись обратно.

– Шевелитесь! – рявкнул офицер. Когда мы отъезжали, я встретился с ним взглядом и постарался улыбнуться. Он только зыркнул в ответ. Я отметил номер его полицейского значка, 44. Надо было предупредить остальных преданных, чтобы были осторожны, когда будут проезжать.

При въезде на территорию фестиваля я сказал ехавшим с нами парням: «Им так придется поменять девиз фестиваля с этого «Мир, любовь, рок-н-ролл».

Но лишь только мы добрались до нашей Деревни площадью в полгектара земли, напряжение спало. Парни проделали грандиозную работу, установив все наши яркие тенты, включая главный, более пятидесяти метров в длину.

– Нам повезло, – сказал помогавший преданный-новичок. – Синоптики предсказывали дождь каждый день, но не было ни разу.

– Это не везенье, – поправил я его. – Это милость Кришны. В книге «Кришна» царица Кунти говорит Господу: «Так что, мой дорогой Кришна, нет речи о везеньи или невезеньи; по Твоей милости мы всегда в благоприятном положении». Это было истиной тогда, это истина и сейчас – если только мы служим миссии Кришны, жизнь наша всегда благоприятна.

Прогуливаясь по огромной территории, выделенной для нашей Деревни, я всё удивлялся тому, что мы располагаемся на той же самой поляне уже в тринадцатый раз. «Она стала святой землей, – задумался я. – Чувствуется, что атмосфера поменялась. Ведь мы по многу часов пели здесь святые имена, днями напролет. И не только мы, но и тысячи людей с Вудстока пели вместе с нами Харе Кришна».

– Святая земля! – восторженно воскликнул я. – Воистину! – и все преданные, работавшие на поле, обернулись на меня в удивлении.

«Они друг с другом обсуждают игры Кришны непрестанно и воспевают имена Его, что дарят преданность чистейшую. Чтобы разрушить злодеянья века Кали, они, исполненные счастья, даруют миру знание о Харе Кришна мантре».

[Сарвабхаума Бхаттачарья, Сушлока-шатакам, текст 76]

На следующее утро было собрание всех семисот преданных. Я подчеркнул, что наше присутствие на Вудстоке – событие историческое, и что мы должны воспользоваться возможностью повлиять на молодежь Вудстока посредством святых имен.

– Carpe diem, – начал я. – Этот афоризм на латыни означает «лови мгновение». Семьдесят пять лет тому назад на этом самом месте, где мы сейчас сидим, шли военные действия, с массовым уничтожением населения армиями и союзников, и гитлеровского блока. Никому не было спасения: ни мужчинам, ни женщинам, ни детям. Но сейчас, в мирное время, преданные России, Германии и Америки могут собираться вместе, как братья и сестры, и свободно распространять наше послание. Мы должны делать это, чувствуя безотлагательность: как известно, история часто повторяется. Давайте же петь и танцевать, объединенные одной целью – дать миллиону молодых людей, приехавших на Вудсток, простое и радостное решение проблем на все смутные времена!

Преданные ответили на мои слова ревом одобрения. Вот тогда во мне и появилась уверенность, что Кришна, так или иначе, но позаботится о том, чтобы Вудсток продолжал проводиться.

По традиции день до официального начала фестиваля Вудсток – это «день Харе Кришна». К этому времени большинство народа уже заехало, и в одиннадцать утра мы открываем нашу Деревню. К всеобщей радости, в этом году полноценная раздача прасада в нашем тенте «Пища для мира» началась рано – несмотря на все сложности, связанные с доставкой прасада по перегруженной из-за полицейских проверок дороге. Я был поражен – люди буквально бежали к нашему огромному тенту, услышав, что прасадам у нас продается за символическую плату. Тогда же мы выкатили огромную колесницу Ратха-ятры на единственную дорогу территории фестиваля, и голоса ста преданных слились во вдохновенном киртане. Святая земля становилась всё священнее.

Грохоча, колесница прокладывала свой путь через людскую толчею. Я передал свою цветочную гирлянду какой-то девушке, тянувшей один из канатов. В одной руке у неё была банка пива, в другой – сигарета. Она посмотрела на гирлянду и в момент откинула и пиво, и сигарету.

– Нестыковочка, – сказала она. – Два разных мира.

«Минус один, осталось 999 000», – посмеялся я про себя.

Подходило много молодежи, и чтобы тянуть колесницу, и чтобы попеть с нами и потанцевать. Поначалу я удивлялся, что столько людей знает Харе Кришна мантру. Выхватив из киртана одного взъерошенного парня с диким ирокезом на голове, я спросил его:

– Откуда ты знаешь эту песню?

– Это ж Кали-юга, чувак! – крикнул он, перекрывая шум киртана. – Нет иного пути!

С этими словами он запрыгнул обратно в киртан и продолжил безудержно петь.

Мы специально напечатали привлекательные приглашения в нашу Деревню, и, кажется, никто от них не отказывался. За два часа были распространены все 10 000, что мы захватили с собой в тот день. Когда, обращаясь к ведущему киртана, я выразил свое недовольство тем, что мы не взяли больше, одна девушка услышала наш разговор.

– Вы не волнуйтесь, здесь все знают о Мирной деревне Кришны, – сказала она. – На прошлой неделе на официальном сайте Вудстока был онлайн-опрос, и на вопрос «Где на Вудстоке вы тратите больше всего денег?» – девяносто процентов ответило: «В тенте Харе Кришна «Пища для мира»!

Вечером тент мантра-йоги был набит битком. Махатма даса, Шиварама Свами, Б.Б.Говинда Махараджа, Бада Харидас и Мадхава прабху один за другим вели киртан. Когда в час ночи киртан закончился, я вышел на улицу и с удивлением обнаружил, что в палатке «Вопросы-ответы» до сих пор было около сотни человек. Я высказал свое удивление одному из наших охранников, и тот ответил: «Ну да, я вот тоже стою и смотрю: с киртана они идут в «Вопросы-ответы», потом – в книжную лавку, откуда в большинстве случаев уходят с «Бхагавад-гитой», кулинарной книгой или «Шрила Прабхупада-лиламритой».

Прежде чем вернуться на нашу базу, я подошел к тенту «Пища для мира».

– Как идут дела? – спрашиваю у Расикендры даса.

– 30 000 порций прасада за сегодня, – отвечает он, вовсю улыбаясь. – И мы уже начали готовить на утро.

– Как насчет того, чтобы немного отдохнуть? – спрашиваю я, пораженный.

– Слишком сильный поток нектара, – говорит он, уходя.

Потом оборачивается и добавляет:

– Ах, да! Мы даем маха-прасадам полиции на блокпостах, и они понемногу к нам смягчаются. Сейчас все фургоны с прасадом проходят контроль довольно быстро. Из всех четырех школьных кухонь до фестиваля добираемся всего за тридцать минут.

На следующий день позвонил организатор фестиваля Юрек Овщак и попросил нас быть на главной сцене к торжественному открытию. «Не мог бы ты захватить с собой нескольких своих артистов в их красочных костюмах?» – спросил он. В три часа дня мы подошли к входу на главную сцену, где нас встретили охранники и тут же провели по лестницам за кулисы. Начальник охраны сказал: «Вы следующие после Юрека и тех музыкантов. Проходите прямо в первый ряд. Так вас хорошо будет видно всей трехсоттысячной толпе».

Через несколько минут Юрек вышел на сцену и поблагодарил всех присутствующих за помощь в сборе средств на нужды детских больниц. Сказал, что фестиваль Вудсток – это его благодарность за все их старания. А затем объявил во всеуслышание, что никакая политика не сможет остановить этот фестиваль и что все мы одержали в этом году над оппозицией победу. Смягчив тон, он повернулся к нам с преданными и сказал: «Давайте поблагодарим Мирную деревню Кришны за то, что они с нами, снова со своей вкусной едой и программой!» 300 000 людей зааплодировали, а я помахал им рукой и тихо сказал: «Шрила Прабхупада, молюсь, чтобы вы видели нас сейчас и остались довольны».

Благодаря короткой фразе Юрека наша Деревня вскоре была заполнена до отказа. Там постоянно находилось порядка пяти-десяти тысяч человек: в главном тенте, в очередях за прасадом, в шатре, где рисовали узоры хной. Кто-то был на занятиях по йоге, кто-то – на семинарах, а кто-то просто прогуливался по нашей безупречно чистой территории.

Вечером из Нью-Йорка прилетела Ачьюта Гопи даси и завела всю честную компанию своим ночным киртаном в тенте мантра-йоги.

На следующее утро Нандини, размахивая газетой, бежала ко мне, пока я забирался в минивэн, отправляющийся на фестиваль.

– Гурудева, Гурудева! Смотрите! «Газета Выборча»*, одна из крупнейших газет страны, напечатала на первой полосе хорошую статью о Вудстоке, и на шапке – наш парад Ратха-ятры.

Мы в восхищении уставились на газету.

– Никогда бы не подумал, что мы получим такое признание, это при нынешней-то политической обстановке, – сказал я.

– Все благодаря служению столь многих замечательных преданных в этом году, – сказала она, – ну и, возможно, небольшому везению.

– Это не везение, – сказал я с улыбкой, повторяя сказанные за день до этого слова. – Жизни наши благоприятны из-за милости Кришны.

Когда полчаса спустя наша машина подъехала к контрольно-пропускному пункту Вудстока, я заметил, что полиция проверяла машины уже не так тщательно. Мы подъехали ближе, и полицейский просто посмотрел на нас и махнул рукой, чтобы проезжали.

– Снайперы, похоже, отправлены в отставку, – пошутил я, обращаясь к преданным в машине.

К моменту нашего прибытия раздача прасада уже шла полным ходом.

– Пойду немного пораздаю прасадам, пока не началась Ратха-ятра, – сказал я преданным в машине.

Зайдя в тент «Пища для мира» и выглянув на улицу, я не мог поверить своим глазам: восемь очередей растянулись метров на семьдесят каждая. Присоединившись к одной из команд раздатчиков, я стал раздавать последнее блюдо из всех – халаву. Она всегда пользуется спросом у участников фестиваля. Зачерпнув поварешкой из кастрюли, я положил щедрую порцию на пустую тарелку молодого человека, стоявшего передо мной.

– Ты не берешь ни риса, ни овощей? – удивился я.

– Нет, – был ответ. Парень стоял, уставившись в тарелку.

– Пожалуйста, проходи! – настойчиво попросил один из раздатчиков, видя, что тот продолжает пялиться на халаву. – Тут люди ждут.

– Секундочку, – сказал он с улыбкой, зацепил халаву пальцем и отправил в рот. – Ммммм! – замер он еще на несколько мгновений. – Я ждал целых двенадцать месяцев, чтобы снова испытать этот вкус!

– Достойный ветеран нашего фестиваля, – сказал я ему, мягко намекая, чтобы он отошел в сторону.

Двадцать минут спустя я выбыл из линии раздатчиков, решив: «Надо пофотографировать эти длинные очереди».

Достав фотоаппарат, я сделал несколько снимков людей неподалеку, а затем подкрутил объектив и сфокусировался на тех, что стояли дальше. И, к своему удивлению, увидал в очереди троих полицейских.

Выдвинув объектив до предела, я разглядел их знаки отличия, должности, и тут – потрясающе – значок 44! Это был тот самый полицейский, что был так груб с нами в день нашего заезда на Вудсток.

Я сказал тихонько: «Вы только посмотрите, как меняются людские сердца от общения с преданными Господа!»

Десять минут спустя я уже шел перед колесницей Ратха-ятры, которая вновь не спеша прокладывала свой путь по оживленной дороге. У канатов было больше обычных людей, чем преданных. Прошло сорок пять минут, киртан набрал обороты, и тут внезапно подбежал молодой человек, одетый лишь в заляпаные джинсы и покрытый всевозможными странными татуировками – в буквальном смысле слова, с головы до пят. Он рухнул прямо передо мной на землю, лицом вниз, как будто предлагая дандаваты.

Колесница быстро продвигалась вперед, и я попросил нескольких мужчин убрать его с дороги.

– Аккуратно, – добавил я.

Лишь его подняли с земли, он пробрался вперед и крепко меня обнял. Судя по свежей и въевшейся грязи, а также запаху, исходившему от его тела, он не мылся неделями.

– Уведите его! – скомандовал один из парней преданному рядом с нами.

– Нет, – сказал я, – всё в порядке.

Еще минуту-другую я продолжал вести киртан, а парень висел на мне, но вот, наконец, он меня освободил и пошел рядом, качаясь из стороны в сторону, – очевидно, под влиянием алкоголя или наркотиков.

Двадцать минут спустя я остановился, чтобы петь на одном месте, и он снова упал плашмя на землю передо мной. На этот раз было слышно, как он что-то говорил. Мне даже показалось, что я расслышал слова «Кришна прештая бутале».

«Нет, не может быть», – решил я.

Поднявшись, он снова крепко меня обнял и – к ужасу всех преданных – поцеловал в щеку.

Охранники поспешили вмешаться.

– Всё в порядке, – сказал я. – Он не опасен.

Прошел час – а он всё еще был рядом. Когда, завершив киртан, я собирался передать микрофон другому преданному, этот парень внезапно выхватил его у меня из рук и принялся сосредоточенно, с закрытыми глазами, петь маха-мантру.

«Да как это возможно?» – думал я.

Он пропел несколько строф, и я забрал у него микрофон. Просто это выглядело слишком странно даже для Вудстока: человек, каждый сантиметр тела которого покрыт жуткими татуировками.

Я передал микрофон другому преданному и отошел в сторонку перевести дух. Краем глаза я заметил, что пьяный следует за мной.

– Простите, – сказал он по-английски и в очередной раз меня обнял.

На мгновение я потерял дар речи.

– Простить? – переспросил я.

– Да, – ответил он, понурив голову. – Я ваш падший ученик, бхакта Рафал. Много лет назад я жил на ферме Новый Шантипур на юге Польши. Когда вы приезжали, я вам служил. В сердце своем я принял вас духовным учителем. Вы не узнали меня из-за всех этих татуировок, – сказал он. – Пожалуйста, спасите меня, Гуру Махараджа!

– Всё хорошо, Рафал, – ответил я. – Не беспокойся. Присоединяйся ко всем нашим киртанам сегодня и завтра и ешь много прасада. Попробуй вернуть себе вкус к сознанию Кришны. Чуть позже мы с тобой поговорим подольше, но прямо сейчас – давай обратно на Ратха-ятру.

Мы шли, и он крепко держался за меня. Я мысленно помолился: «Шрила Прабхупада, прошу вас, спасите этого человека».

День в нашей Деревне прошел гладко. Ближе к вечеру Расикендра дас обратился ко мне:

– Шрила Гурудева, – сказал он, – мы потратили на приготовление почти двадцать шесть тонн продуктов. Я думаю, мы раздадим больше 150 000 порций прасада еще до окончания Вудстока. Сегодня утром у нас закончился рис. Я проехался по магазинам и скупил до зернышка весь рис в городе! Владельцы магазинов очень нами довольны!

– Да, всё благоприятно, по милости Кришны, – сказал я.

Я торопился в тент мантра-йоги, горя желанием поскорее присоединиться к киртану Б.Б. Говинды Махараджа, когда ко мне подошел молодой человек.

– Простите, сэр, могли бы вы уделить мне пять минут вашего времени? – взмолился он.

– Если честно, я спешу попасть в тент киртана.., – ответил я нетерпеливо.

– Прошу вас! – сказал он, удерживая меня за руку.

Видя его искренность, я остановился и уже спокойно сказал:

– Да, конечно. Что случилось?

– В прошлом году на Вудстоке мой друг обратился к вам с несколькими вопросами. Вы с ним говорили по-английски, а я не знал языка и ничего не понял. Но я вижу, что после фестиваля он на удивление изменился к лучшему, и все это, говорит, благодаря тому разговору с вами.

Что до меня, минувший год выдался очень сложным. От безысходности, чтобы справиться с тяжелой жизненной ситуацией, я обратился к духовности. Однажды вспомнил, как вы помогли моему другу. И знаете, что я сделал?

– Нет, а что ты сделал? – спросил я.

– Записался на курсы английского языка, чтобы свободно пообщаться с вами на Вудстоке в этом году. Почти что целый год я ходил на занятия по три раза в неделю, а потом даже съездил на две недели в Лондон попрактиковаться в английском.

– Ну тогда, – сказал я, взяв его под руку, – давай-ка присядем на травку и как следует побеседуем…

К последнему дню Вудстока все преданные выдохлись. Но служения своего не прекращали. Сил придавало то, что всем им было видно, насколько же люди любят Мирную деревню Кришны.

Когда в этот финальный вечер в тенте мантра-йоги начались киртаны, ко мне обратился один преданный из Хорватии.

– Махараджа, можно задать вопрос? – сказал он.

– Конечно, – ответил я.

– Я в Мирной деревне Кришны на Вудстоке впервые, – начал он. – И заметил некоторые вещи, которые никогда не видел на других фестивалях преданных.

– Какие, например? – спросил я.

– Ну, во-первых, у вас на большой сцене по вечерам играют непреданские рок-группы. Приходят тысячи человек. Но мне непонятно, какое отношение к сознанию Кришны имеет музыка карми,** звучащая в Деревне?

– Она, разумеется, не для преданных, – сказал я. – И мы не разрешаем песни непристойного содержания или с непристойной лексикой.

– Но.., – перебил юноша.

– Позволь мне задать тебе вопрос, – продолжил я. – Куда идут тысячи молодых людей после концертов?

Задумавшись на мгновение, он ответил:

– Большинство – к тенту «Пища для мира» поесть прасадам.

– А затем? – спросил я.

– Ну, после этого многие оказываются в тенте мантра-йоги.

– И чем они там занимаются? – продолжал я.

– Поют Харе Кришна и танцуют, как безумцы, часами напролет, – сказал он, улыбаясь.

– Да, – ответил я. – Все это соответствует стиху Рупы Госвами, который не раз цитировал Шрила Прабхупада:

йена тена пракарена манах кришна нивешайет
сарве видхи-нишедха сйур этайор эва кинкарах

«Духовный учитель должен найти способы, с помощью которых люди, так или иначе, придут к сознанию Кришны. Все правила и предписания подчиняются этому принципу». (Бхакти-расамрита-синдху 1.2.4)

– Проповедник должен проявлять изобретательность в распространении послания сознания Кришны, учитывать время, место и обстоятельства и при этом не идти вразрез с традицией, – подвел итог я.

– Хорошо, а как насчет девушек-преданных, показывающих танцевальные движения на сцене? – спросил он. – Вся толпа повторяет за ними. Я такого нигде больше не видел.

– Опять же, мы делаем это только на Вудстоке и на наших фестивалях на побережье, – ответил я. – Это помогает людям концентрироваться, и тогда они поют и танцуют с нами часами напролет.

Шрила Прабхупада хотел, чтобы мы изобретали новые способы распространения сознания Кришны. Однажды он даже сказал такую фразу: «Пораскиньте мозгами, как распространить это Движение».

Его духовный учитель Шрила Бхактисиддханта Сарасвати был очень изобретателен и делал все возможное, чтобы привлечь людей к сознанию Кришны.

Достав телефон, я покопался в заметках и зачитал ему одну из своих любимых цитат из книги Бхакти Викаши Свами о жизни и учении Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати:

“Выставка состояла из двух частей, духовной и светской, с экспонатами, собранными со всей Индии, и вся эта феерия занимала больше квадратной мили. ***

Мирская часть демонстрировала самые разные достижения общества – в медицине, образовании, заботе о детях, сельском хозяйстве, животноводстве, искусстве и ремеслах, спорте и развлечениях. Правительства нескольких провинций отправили для показа свои материалы. Были увлекательные спортивные выступления: гимнастика, борьба, бокс, поединки на мечах и палках и джиу-джитсу. Были музыкальные номера, постановки, киносеансы, цирк и, как написал «Harmonist», «другие невинные развлечения». Лучшим экспозициям и исполнителям вручали призы, медали и грамоты.

Духовная часть была устроена еще более продуманно. В музее были фигуры Вишну и Кришны, а также различные предметы религиозного культа, например, вещи, ранее принадлежавшие известным садху. На книжной выставке были издания разных религиозных сект на разных языках и редкие рукописи неопубликованных духовных трудов. Были фотографии и портреты разных святых мест и знаменитых садху. Главной достопримечательностью была огромная рельефная карта Индии, занимающая более трети акра*, сооруженная из камней, цемента и кирпича и показывающая важные места паломничеств, расположение всех отделений Гаудия-матха и маршруты путешествий Господа Чайтаньи и Господа Нитьянанды. Диорамы в более чем пятидесяти палатках рассказывали о многообразии духовных практик Индии, с акцентом на учении Чайтаньи Махапрабху. Практику чистых Вайшнавов, псевдо-Вайшнавов и других религиозных сект иллюстрировали фигуры в полный рост, на фоне картин на подходящие темы по играм Господа Чайтаньи. Еще одним новшеством для многочисленных посетителей было яркое освещение всего поля недавно проведенным электричеством”.

[ Шри Бхактисиддханта-вайбхава, «Теистические выставки», стр. 355-356 ]

Киртан Мадхавы прабху, начавшийся поздним вечером, возвестил о восходе солнца на следующий день. Он стал «вишенкой на торте», достойным завершением лучшего за двадцать три года фестиваля Вудсток.

Проснулся я уставшим, в глазах туман.

«Надо вставать, – уговаривал я себя. – Надо наводить порядок, демонтировать сегодня всю Деревню, а через два дня возвращаться на побережье Балтийского моря, у нас еще три недели наших обычных фестивалей».

Когда около девяти утра я прибыл на поле, там уже суетились тридцать преданных, разбиравших Деревню. За воротами текли потоки людей, уезжавших с фестиваля домой на автобусах и поездах.

«Как только эти преданные выдерживают! – произнес я про себя. – Это возможно лишь благодаря Гаура-шакти, внутренней энергии Шри Чайтаньи Махапрабху».

Когда я проходил мимо тента «Пища для мира», уже почти полностью разобранного, несколько преданных подошли ко мне.

– Шрила Гурудева, – сказал один из них, – мы нашли кастрюлю риса и кастрюлю халавы, их почему-то не раздали. Что нам с ними делать?

Задумавшись на мгновение, я сказал:

– Давайте поставим столик там, на обочине дороги и раздадим отъезжающим. Найдите хорошую скатерть, приведите себя в порядок, найдите тарелки, ложки, поставьте небольшую табличку…

Уставшие и унылые, с мешками под глазами, преданные недоверчиво посмотрели на меня.

– Тут хватит лишь на тридцать или сорок человек, Шрила Гурудева, – сказал один из них. – За последние пять дней мы распространили 150 000 порций. Что изменится, если прасадам получат чуть больше людей?

– Подойдите поближе, сядьте, – сказал я, – и я расскажу вам небольшую историю.

«Однажды, после сильного шторма шли по берегу моря двое мужчин. Тысячи и тысячи мелких рыбешек, выброшенные на берег, беспомощно бились на песке. Они шли, и тут один из них наклонился, поднял трех рыбок и закинул обратно в воду.

Удивленный, друг его остановился и спросил:

– Зачем ты это сделал? Здесь тысячи рыб на берегу. Какая разница, ну забросишь ты трех обратно в море.

Тот улыбнулся и ответил:

– Для них – большая разница!»

Выслушав историю, преданные вскочили, вдохновленные и, собрав все необходимое, принялись раздавать людям Вудстока последние капли милости.

***************

«Мои поклоны Гауре, прекраснейшему сыну Шачиматы. В век Кали поклонение Ему – свершенье харинамы. Он – бриллиант сверкающий Земли, Он – вновь пришедший сын Махараджи Нанды. Дух Его проповеди идеален для мира рождений и смертей. В своей обители Шри Навадвипа-дхаме Он погружен в медитацию на Собственный образ Враджендра-нанданы Шри Кришны».

[ Сарвабхаума Бхаттачарья, «Шри Шачи-сута аштакам», «Восемь молитв, прославляющих сына Шри Шачи деви», стих 7 ]

__________________________

* польская ежедневная общественно-политическая «Газета избирателя» (прим. пер.)
** карми – см. Шримад-Бхагаватам 2.1.3, 8.5.47; Чайтанья-Чаритамрита Ади 7.46 (прим. ред.)
*** полтора квадратных километра
**** в изначальном смысле слова – «философско-религиозная школа» либо «ответвление» (прим. ред.)
***** более тысячи квадратных метров

на английском http://www.dandavats.com/?p=49735
на сайте https://traveling-monk.appspot.com/sacred-ground/

August 12, 2017/0 Comments/by Raja-kumari dasi

В одном ряду

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, (Межрелигиозный диалог, *Рупа Госвами, =Библия, Цитаты разные

Том 14, глава 14

31 июля 2017, Польша

В последний день первой половины нашего летнего тура я проснулся в радостном расположении духа. Несмотря на плохую, не по сезону, погоду, все двадцать четыре фестивальные программы, уже проведенные нами на Балтийском побережье Польши, были успешными. Всё пока что складывалось благополучно. Тем не менее, я подумал об изменчивой природе этого мира и словах Шрилы Прабхупады ученику: «Когда угодно может произойти всё, что угодно». Но, отбросив эти мысли, вернулся к радостной действительности: сегодня намечался последний фестиваль перед сборами и переездом на другую нашу базу, на грандиозный фестиваль Вудсток. Готовясь к своему служению, я вспомнил цитату, привлекшую накануне мое внимание:

Что счастье полноценной жизни есть?

Довольным быть своим уменьем,

По данному тебе пути с готовностью ступать,

Благодарить за то, что минуло, ловить мгновенье,

Приблизившейся смерти – и не страшиться, и не призывать.

[ Марк Валерий Марциал, римский поэт (41-102 н.э.) ]

Утром, встретившись на собрании со всеми преданными, я поблагодарил их за стойкость в служении, проявленную за последний месяц. Но и напомнил о трудностях, которые еще предстояло преодолеть. Физически преданные явно устали – но глаза их светились из-за их твердой решимости продолжать. Как же люблю я этих преданных!

Позже отправились на харинаму, рекламировать фестиваль. Пляж в Устроние-Морские был забит до отказа: и одному человеку было негде ступить, что уж говорить о стопах семидесяти пяти танцующих преданных!

– Идите ближе к воде! – крикнул я им.

Но и там каждый дюйм песка был занят отдыхающими. Не оставалось ничего другого, как зайти в море и идти по плещущим волнам, по щиколотку в воде.

– Вода ледяная! – воскликнул один преданный.

– Это Балтийское море, – крикнул я в ответ, – не Тихий океан! Ступай, ступай вперед – скоро привыкнешь.

Наверное, мы смешно смотрелись со стороны, когда шагали вот так по воде, по мокрому песку, пытаясь удержать равновесие и при этом петь и играть на музыкальных инструментах. Но люди явно нам симпатизировали: они выходили из воды, уступали дорогу и подбадривали нас. Какие-то женщины даже встали и захлопали, скандируя «Браво! Браво!»

Тут на противоположной стороне пляжа показалась большая группа христиан. Они шли по направлению к нам с гитарами и своими хоругвями и пели славу Иисусу Христу! Я был поражен. За все годы харинам на пляжах Балтийского моря никогда еще я не видел поющих, подобно нам, христиан. Когда они поравнялись с нами, я улыбнулся, но шедший рядом со мной преданный высказался пренебрежительно.

– Нет-нет, – сказал я. – не говори так. Чем отличается их деятельность от нашей? Ничем. И та, и другая во славу Господа. И еще, говорится: «Подражание – высшая форма лести».

Улыбаясь, я помахал нескольким монахиням, сопровождавшим процессию поющих – они улыбнулись и помахали в ответ. На преданного рядом со мной это не произвело особого впечатления. Я посмотрел на него и процитировал слова Альберта Швейцера: «Этот мир не принадлежит тебе одному. Здесь живут и твои братья».

Дальше по берегу, когда я остановил процессию киртана, человек двадцать отдыхающих спонтанно присоединились к нам и стали танцевать. Такое происходит каждый раз. Я не перестаю удивляться тому, с каким самозабвением танцуют с нами люди на польских пляжах. Самое логичное тому объяснение – это мгновенно очищающая сила святых имен. Святые имена столь могущественны, что тотчас превращают самое обыкновенное место в трансцендентную обитель.

«И все благодатные реки – Шри Ганга, Сарасвати, Ямуна, Годавари – и все места святые есть там, где возглашают катху о Бхагаване**, о непогрешимом, Ачьюте».

[ Шрила Рупа Госвами, Падьявали, текст 44 ]

Киртан уже снижал обороты, и я обратил внимание на распространительницу книг, которая предлагала «Бхагавад-гиту» семейной паре в нескольких метрах от меня. Увы, книга их не заинтересовала, но тут одна из их дочерей, девушка лет шестнадцати, выхватила ее и крепко прижала к груди. Когда мать попыталась отобрать книгу у дочери, та принялась отбиваться и гримасничать. Она явно хотела получить ее. Посовещавшись с мужем, женщина, в конце концов, купила ей книгу. Как только мы тронулись дальше, я поинтересовался у преданной, продавшей книгу:

– Что это там было?

– Родители не заинтересовались, а вот девушка – да, – ответила та. – Ее поразили картинки в «Гите», и она прочла несколько стихов, пока я показывала их родителям. Я удивилась, когда она выхватила у меня книгу. Родители извинились, объяснив, что дочка глухонемая. Она не может слышать и говорить – но за такое короткое знакомство с книгой что-то в ней срезонировало, и она ни в какую не хотела с ней расставаться! Так что родители сдались и купили ей книгу.

Я оглянулся посмотреть на эту семью. Мама и папа купались в море – а дочь сидела на пляже, полностью погруженная в чтение «Гиты».

Наш трехчасовой киртан завершился, и видно было, что преданные устали. Не столько от того, что шагали по мягкому песку, по воде, сколько от двадцати четырех предыдущих харинам и двадцати четырех фестивалей!

Когда мы вернулись на территорию фестиваля раньше обычного, Нандини подошла ко мне, явно чувствуя облегчение.

– Шрила Гурудева, вас уже ждут гости. Вот, ушли с пляжа, зашли в отели, переоделись и уже здесь. – Она показала рукой на небольшую группу людей на скамейках перед сценой.

Я замешкался на мгновение, подумав: «А я ведь устал». Но потом напомнил себе, что эти люди ищут общения с преданными, и сомнения улетучились.

– Хорошо, дай мне десять минут. Нет грешникам покоя*, – пошутил я.

– Каким грешникам? – не поняла Нандини.

– Неважно, – ответил я. – Вернусь через десять минут.

Я пошел в тенистое местечко подальше от палаток и прилег на траву. Спустя десять минут, освежив холодной водой лицо, отправился к тем людям, что хотели со мной поговорить.

– Здравствуйте, меня зовут Кинга, – сказала девушка двадцати с небольшим лет. – Могли бы подписать мне «Бхагавад-гиту»? Купила ее сегодня на пляже.

– Конечно, – отвечаю. – Ты первый раз на нашем фестивале?

– Да, – говорит она. – Но я всё о вас знаю.

– Правда? – слегка удивился я. – И как же ты всё о нас узнала?

– Нет, я не имела в виду, что всё знаю обо всем этом, – произнесла она, обводя рукой фестивальное поле. – Я имела в виду, я знаю всё о ВАС, – и она показала на меня.

Я озадачился.

– Знаешь всё обо мне?

– Да, – сказала она. – Два года тому назад я была в глубокой депрессии. Ходила к профессиональным психологам, но безрезультатно – я погружалась всё глубже и глубже. Однажды ночью, отчаявшись, я набрала в поисковике слово «счастье». Можете себе представить, сколько выпало разных ссылок! Решив рискнуть, я кликнула на ту, что гласила «Повторяй Харе Кришна и будь счастлив», и она привела меня к Движению Харе Кришна. Спустя полчаса я уже пролистывала вашу страничку на Фейсбуке. Не спала всю ночь, читала ваши посты, смотрела фотоальбомы и видео. То, как вы пели Харе Кришна, подействовало на меня успокаивающе. Через несколько дней я уже не могла без этой песни заснуть.

И я многое узнала о вашем духовном учителе, Свами Прабхупаде. Когда я прочла о том, через сколько трудностей он прошел, чтобы принести учение Кришны на Запад, то все мои проблемы показались мне такими пустяковыми. Я начала повторять Харе Кришна и читать книги Харе Кришна он-лайн. Постепенно депрессия прошла, и сейчас я всё время чувствую себя счастливой. Врачи даже поверить не могут. И я не пропускаю ни одного вашего поста на Фейсбуке.

В общем, я сказала маме, что хотела бы встретиться с вами лично, и мы подгадали отпуска под ваш фестиваль. Мне так не терпится, чтобы он поскорее начался. Когда вы будете петь?

– Ближе к концу представления, – сказал я, немного смущенный, протягивая ей подписанный экземпляр «Бхагавад-гиты».

– Вы не представляете, как много вы значите для меня, – сказала она. – Если бы не вы, то я, наверное, была бы уже мертва.

Я онемел. Только лишь кивнул и помолился Шриле Прабхупаде о том, чтобы быть его достойным представителем.

Следующей была женщина, которая показалась мне знакомой. Рядом с ней был ее муж.

– Очень рада снова вас видеть! – сказала она, энергично пожимая мне руку. – Вы меня помните? Два дня назад, в Ревале, после лекции вы подарили мне свою гирлянду. И еще «Бхагавад-гиту».

– Ах, да, – ответил я. – Помню. Я всегда после выступления отдаю гирлянду и «Бхагавад-гиту» кому-нибудь из зрителей.

– Честно сказать, – продолжала она, – мне было совсем не интересно. Я толком и не слушала вашу речь, ждала следующего номера программы. Но меня тронула ваша доброта, и вчера я взяла с собой книгу на пляж. Короче говоря, я не могла от нее оторваться, читала и вчера, и сегодня весь день напролет. В ней все настолько логично. Сегодня притащила сюда своего мужа. Он инженер-химик, и я уверена, что он поймет вашу философию. Хотя в книге говорится, что для осознания этих вещей нужна помощь духовного учителя.

– Вы быстро схватываете, – сказал я с улыбкой, подписывая экземпляр «Бхагавад-гиты», данный ей два дня назад.

– Дома поставим эту книгу рядом с Библией, – сказала она.

«Какое соседство», – подумал я.

Следующей была статная, хорошо одетая дама. Она подошла вместе с дочерью и протянула мне старую зачитанную «Бхагавад-гиту».

– Добро пожаловать на фестиваль, – сказал я, кивнув.

– Спасибо, – ответила она. – Мы приходим на фестиваль уже шестнадцать лет. Дочке было два годика, когда пришли впервые.

– Да, мы его любим, – сказала девушка. – У нас по всему дому фотографии с фестиваля. Все время крутим вашу музыку и «Бхагавад-гиту» читаем. Принесли ее сегодня вам подписать. Раньше приходили с бабушкой, но вот уже три года она не может, совсем старенькая стала.

– О, жаль это слышать, – посочувствовал я.

– Нет-нет, все в порядке, – сказала дама. – Мы звоним ей и, пока сидим и смотрим программу, держим телефон повыше, чтобы звук был четче. Она полностью прослушала все представления за те годы, что не смогла прийти.

– Мы с мамой меняемся, держим телефон по очереди, а то шоу длится пять часов, и руки затекают, – сказала дочка, смеясь. – Больше всего бабушка любит ваше пение в конце. Мы многие ваши песни записали. Бабуля не уснет, не послушав, как вы поете!

Подписав еще пару книг, я отправился к фургону освежиться и подготовиться к фестивалю. Шагая, я прокручивал в уме радостные утренние мысли.

«А ведь и правда всё хорошо складывается», – решил я.

И в тот же миг одна девушка-преданная бросилась бежать ко мне, крича в истерике:

– Гурудева, Гурудева! Мне позвонили из дома, мама только что умерла! От внезапного сердечного приступа!

Она рухнула передо мной, подбежали ее подруги и стали ее успокаивать. Я вспомнил пророческие слова Шрилы Прабхупады: «Всё, что угодно, может случиться, когда угодно».

В такие моменты можно лишь предложить слова утешения скорбящему. Не время это для философии.

– Простите, что плачу, – сказала девушка.

– Плачь, плачь, – ответил я. – Мы всё понимаем. И мы здесь для тебя.

Спустя десять минут она попросила:

– Гурудева, пожалуйста, скажите мне какие-нибудь мудрые слова.

Я процитировал Библию:

«Всему своё время, и время всякой вещи под небом:

Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное;

Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;

Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать».

[ Экклезиаст 3:1 ]

Какое-то время я мягко говорил с ней, поясняя слова Экклезиаста, и она мало-помалу успокоилась.

– Можно рассказать вам мамину историю? – спросила она.

– Да, расскажи, – ответил я.

– Двадцать лет тому назад мама работала в аэропорту Екатеринбурга, в России. Как-то вы прилетели из Москвы, вас встречала целая толпа преданных. Вам надели прекрасную благоухающую цветочную гирлянду – она доходила вам до колен. Преданные сопровождали вас к выходу из терминала. А мама никогда раньше не видела их и стояла у дверей офиса, восхищенная. Заметив ее, вы подошли и надели ей гирлянду. Потом пошли, как ни в чем не бывало, дальше с группой киртана.

Этот ваш жест тронул маму до глубины души. Так что гирлянда все это время висела у нее в офисе, пока в прошлом году мама не вышла на пенсию. Я, помнится, видела эту гирлянду всякий раз, когда приходила к ней на работу. И она рассказывала мне эту историю снова и снова. Три года тому назад я стала интересоваться сознанием Кришны, начала ходить в наш храм. Мама хорошо относилась к преданным, но меня отпускала как-то неохотно. В какой-то момент даже отговорила бывать в храме слишком часто.

В прошлом году вы приехали в Екатеринбург на Ратха-ятру. Тогда я обратилась к вам с просьбой стать вашей ученицей. Вы милостиво согласились и спросили, поддерживает ли мама мой выбор. Я объяснила вам, что ее немного тревожит эта идея, и рассказала ту историю, как вы дали ей гирлянду в аэропорту двадцать лет тому назад. Ваши глаза засияли и вы сказали: «У меня есть одна идея!». Вы присели и написали маме нежнейшее письмо, прося ее не беспокоиться, потому что жизнь в сознании Кришны – это самая желательная вещь для молодежи. Вы пообещали ей, что будете приглядывать за мной и защищать. Отдав мне письмо, вы опять сняли с себя большую цветочную гирлянду и попросили передать маме вместе с письмом.

Придя вечером домой, я первым делом протянула маме письмо. Она читала его, и по щекам у нее катились слезы. Когда она закончила, я отдала ей гирлянду, и тут она уже не могла сдержать рыданий. После этого все изменилось. Она не только поощряла мою практику сознания Кришны, она сама увлеклась. Стала постоянно ходить в храм помогать на кухне и не раз давала деньги на разные храмовые проекты. Все преданные любили ее, и она любила их всех.

А сегодня рано утром у нее случился сердечный приступ. Скорая забрала ее в больницу. Мама попросила преданных приехать, побыть рядом с ней. Она оставила тело несколько часов назад, и много преданных вокруг нее сладко пели святые имена Кришны. Такой благоприятный уход. Как же мне мамы не хватает!

Она вновь разрыдалась.

– С твоей мамой будет все в порядке, – сказал я. – Она услышала безупречное послание о том, как выйти за пределы этого мира рождения и смерти, – то же самое, которое мы пытаемся донести до людей нашими фестивалями. Будь уверена: Кришна постепенно приведет ее обратно к Себе домой.

************************

«Своим извечным состраданием Господь Чайтанья вернул людей обратно к жизни и милостью святых имен дал пересечь бездонный океан века раздоров. Так, милостью золотых лун Хари и Вайшнавов весть об именах Кришны из уст в уста передавалась».

[ Сарвабхаума Бхаттачарья, Сушлока-шатакам, текст 46 ]

______________

* цитата из книги пророка Исайи (прим. перев.)

** катха – разговоры, обсуждение тем, связанных с Бхагаваном, Верховной Личностью Бога (прим. ред.)

на англ. http://www.dandavats.com/?p=49214

July 31, 2017/0 Comments/by Raja-kumari dasi

I Shall Not Pass This Way Again / Ведь не пройти той же дорогой дважды

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, *Сарвабхаума Бхаттачарйа

Том 14, глава 13

23 июля 2017, Польша

Я знаю, что пружина моих биологических часов постепенно раскручивается. Бесполезно это отрицать. Это реальность. Мало того, что мне уже под семьдесят – я перенес две смертельные схватки с раком. Вероятность рецидива остается, и я ценю каждое мгновение на вес золота. Годы, что я провел, тренируясь в сознании Кришны, подготовили меня к приходу старости и болезней и приучили не скорбеть по их поводу. Более того, симптомы старости стали для меня мощным стимулом улучшать качество воспевания – главной деятельности в сознании Кришны – как в личной садхане, так и на людях. Как никогда прежде я осознаю, насколько мне повезло служить миссии моего духовного учителя и, как следствие, замечаю за собой, что, повторяя джапу, сосредотачиваю на каждом слоге маха-мантры все свое внимание. Я также вкладываю свое сердце и душу в воспевание на улицах разных городов по миру.

Десятилетия сменяют друг друга – и с ними приходит ощущение безотлагательности. Количество лет, которое мне осталось прожить, скорее всего, будет числом однозначным, а не двузначным. Так что каждое утро, просыпаясь, я благодарю Шрилу Прабхупаду за возможность представлять – и преданным, которых я обучаю, и людям, которых встречаю – нашу величайшую* преемственность духовных учителей.

Мы отправились рекламировать шестую по счету фестивальную программу (в городе Мендзыздрое на Балтийском побережье Польши), и я с радостью присоединился к поющей группе харинамы. Пока ответственная за монтаж сцены и тентов команда устанавливала их на лужайке главного городского парка, всего в нескольких метрах от переполненного пляжа – семьдесят преданных стали спускаться к песку. Мы прошли мимо троих одетых в черные кожаные куртки потертых мужчин с татуировками, слезавших со своих мотоциклов. Один из них сделал в нашу сторону угрожающий жест и непристойно выругался, двое других прошлись немного за харинамой, издеваясь над нами.

– Не смотрите в их сторону, – сказал я преданным. – Просто продолжайте идти. Ничто и никто не в праве ослабить наш энтузиазм.

Спустившись на пляж, мы стали петь, танцевать и раздавать красочные приглашения. Как всегда, люди были счастливы видеть нас, улыбались и махали в ответ. Было очевидно, что многие из них бывали на наших фестивали раньше.

Одна девчушка, когда мы проходили мимо, подскочила с места и взволнованно спросила свою маму:

– Мамочка, если я заговорю с ними, они меня поймут?

– С ними надо говорить на Харе Кришна, – отвечает мама.

– Это как на французском или немецком? – спрашивает девочка.

– Совершенно верно, – серьезно говорит мама. – Придется тебе учить Харе Кришна.

Наша процессия шла по многолюдному пляжу, и тысячи приглашений разлетались направо и налево. Большинство людей брали их, улыбаясь или обмениваясь с нами рукопожатиями, но одна женщина сердито прикрикнула на своего сына, когда тот взял пригласительный.

– Дай мне сюда! – вскрикнула она. – Это опасные люди.

– Опасные? – переспросил он недоуменно, отводя от нее приглашение подальше. – Они красиво одеты, они поют и танцуют, они улыбаются и приветствуют всех. Что это в них опасного?

– Опасные и все тут! – громко заявила мать. – Все это знают.

– Да все машут им в ответ, – сказал мальчик, – и все улыбаются. Вон кто-то книги у них покупает. Вроде никто не считает их опасными, кроме тебя.

– Ты должен меня слушать! – прикрикнула она. – Выкинь в море.

– Эх, мама.., – протянул мальчик и покачал головой. Она отвернулась. Он улыбнулся мне и сунул приглашение в карман.

Мы шли по пляжу и пели уже около часа. В одном из самых переполненных мест остановились. Я немного рассказал собравшимся вокруг людям о фестивале, а также объяснил, почему мы поем. Они внимательно слушали, хлопали, где надо, и одобрительно кивали. Я подумал: «В древней Индии набожные люди пошли бы в храм или ашрам, чтобы услышать ведическое знание из уст садху или священнослужителя. А я тут в Восточной Европе посреди пляжа делюсь той же самой Абсолютной Истиной с загорающими людьми в купальных костюмах, многие из которых при этом держат банку пива. И они еще аплодируют и соглашаются со многими моими словами! Невероятная милость Шри Чайтаньи Махапрабху».

Я закончил говорить, и несколько преданных пошли в толпу, предлагая книги Шрилы Прабхупады. Я улыбался, глядя на заинтересованных людей, приобретавших наши книги. Киртан и философия тронули их сердца. Отметил одну женщину в окружении по меньшей мере шестерых детей. Она сомневалась, покупать ей книгу или нет и, в конце концов, помотала головой. Мы двинулись дальше.

Полчаса спустя один из ее сыновей догнал нас.

– Мама все-таки решила купить книгу, – выговорил он, запыхавшись. – Вот деньги.

Он взял «Бхагавад-гиту» и, все еще пытаясь отдышаться, продолжил:

– Мама сказала, что вы ушли слишком далеко, и если бы один из нас даже побежал, то не догнал бы вас. Мы так боялись вас упустить, что…

Он показал рукой на пляж. Его братья и сестры выстроились метрах в пятидесяти друг от друга, как эстафетная команда.

– Вот как она хочет эту книгу! – пояснив, он побежал и передал книгу брату, который, в свою очередь, пробежал следующие пятьдесят метров и отдал книгу сестре. Девочка растворилась в толпе, и явно нашла там следующего своего брата или сестру, а первые двое братьев шли обратно по берегу уже не спеша.

Мы пели на протяжении уже нескольких часов. Преданные подпрыгивали и кружились между людьми, пока те купались, загорали и ели мороженое. Одни преданные размахивали цветными флагами и вымпелами, другие раздавали вкусное печенье. Все находившиеся в пределах слышимости киртана восхищенно смотрели на нас. И тут я увидел троих байкеров. Скинув свои кожаные одежды, они расслаблялись на песочке в плавках.

«О-о, – подумал я. – Приближаются проблемы».

Но к моему изумлению, и они стали танцевать с нами, смеясь и пытаясь повторить мантру. Я, было, решил, что они издеваются, но нет, они явно сами получали от этого удовольствие. Ведущий киртана хотел было уже закончить петь, но я прокричал ему на ухо: «Продолжай! Не останавливайся!» Он посмотрел на меня вопросительно, будто говоря: «Да я совсем выдохся!» Он вел киртан уже более двух часов.

Я покачал головой:

– Продолжай, пока не скажу остановиться.

Святые имена растопили сердца мужчин, которые совсем недавно вели себя так непочтительно. Они всё танцевали – а я улыбался всё шире и шире. Наконец, они повалились от изнеможения на песок, и я показал жестом в равной степени уставшему ведущему киртана, что он может остановиться. Мы пошли дальше, и когда я оглянулся, то один из байкеров улыбнулся и поднял вверх большой палец в знак одобрения. Мне же вспомнился один из моих любимых стихов, написанных Сарвабхаумой Бхаттачарьей:

«C тех пор как Гауранга, сама святая форма любви к Шри Кришне, стал раздавать Свои дары из премы**, все – грешники, аскеты, пьяницы, бандиты, негодяи, воры – вдруг стали столь признательны Ему, что отвергли наслажденье чувств, как будто это яд смертельный, и в опьяненьи громко пели святые имена Шри Кришны, пока без сил не потонули в волнах океана Кришна-премы». [ Сушлока-шатакам, текст 49 ]

Когда мы вернулись на территорию фестиваля, команда монтажников наносила последние штрихи на сцене и в тентах. Группа харинамы с трудом нашла время, чтобы успеть почтить прасадам, пока места у сцены не начали заполняться зрителями. Я видел, как преданные торопились приступить к своему служению.

«Они настоящие бойцы, – думал я. – Ежедневно на харинаме по пять часов, потом еще пять часов служения на фестивале: и на сцене, и в ресторане, и на выставках. И так два месяца без остановки. Освобождение им гарантировано!»

джалпанти хари намани

чайтанйа гьяна рупатах

бхаджанти ваишнаван йе ту

те гаччханти харех падам

«Кто воспевают имена Хари, при этом постигая знанье и следуя порядкам, что передал Чайтанья, а также те, кто поклоняются Вайшнавам – те непременно вступят в обитель Шри Хари». [ «Сушлока-шатакам», текст 80]

Лишь только я присел посмотреть первую часть представления на сцене, как на территорию на велосипеде въехал молодой человек. Попетляв какое-то время среди толпы, он остановился напротив меня.

– Учитель, учитель, – обратился он, – я вернулся! Проехал двести километров, чтобы попасть сюда. Вы же меня помните?

– Помню, – сказал я, улыбнувшись. – Мы встречаемся на этом самом месте в этом городе каждое лето.

– Точно, – ответил он. – Вы же знаете, почему я приезжаю. Один вечер, проведенный с вами, помогает мне весь оставшийся год. Серьезно. Представление, пение, ваши счастливые улыбающиеся лица – этого достаточно для того, чтобы у меня появились силы перенести все испытания жизни. Потому что я знаю – всеблагой Господь со мной.

– Удивительно, – сказал я.

– А вы не забыли, – с хитрецой произнес он, – об очередной вашей особой ежегодной милости ко мне, учитель?

Мне пришлось напрячься.

– Об угощении! – воскликнул он. – Я ведь человек бедный, потому и на велосипеде. Не могу купить даже билет на автобус! Представьте, как я голоден.

Улыбнувшись и взяв его за руку, я отравился с ним в ресторан.

– Этому моему другу я лично разрешаю есть всё, что он хочет и сколько хочет, – сказал я преданной на кассе.

На другой стороне ресторанной палатки я увидел крупного мужчину со шрамами и синяками на лице. И узнал в нем еще одного необычного ветерана наших фестивалей.

Подойдя поближе, тот сказал:

– Я месяцами жду возможности поговорить с вами, на календаре подсчитываю, сколько же осталось до приезда фестиваля в город. Жизнь у меня все такая же трудная, едва свожу концы с концами. Стараюсь следовать вашему совету отнестись более серьезно к духовной жизни, но в последнее время дела идут совсем плохо. Только и думаю, что о своих бедах. Знаете, они ведь конфисковали мой дом.

Он разрыдался.

– Давайте поговорим на свежем воздухе, – предложил я.

– Такая вот жизнь… ни жене, ни детям не в радость, – сказал он, когда мы вышли из ресторана. – Сплошная борьба за существование. В один прекрасный день я сдался. Решил повеситься на дереве у дороги, да проезжавший мимо мотоциклист остановился и перерезал веревку.

– Жаль это слышать, – сказал я. – Помните, что я говорил вам в прошлом году?

– Да, помню, – тихо ответил он. – Вы говорили, что все мы страдаем или наслаждаемся из-за своих прошлых дел. И что мы должны переносить печали и радости так же, как терпим смену времен года.

– Да, – сказал я.

– Еще что в трудные времена надо искать прибежище у Бога. И если жена у меня набожная католичка, я должен ходить с ней в церковь и просить Бога о руководстве.

– И вы это делаете? – спросил я.

– Вообще-то, нет, – ответил он, сконфузившись.

– Но если вы не слушаете моего совета, что я могу поделать? – спросил я. – Это в ваших собственных интересах.

– Да, – сказал он. – Пришло время стать серьезным и делать, что вы говорите. Я обещаю начать ходить в костел. Еще раз, как звучит молитва, которую вы тогда сказали мне повторять?

Я написал Харе Кришна мантру и отдал ему.

– Это имена Бога, – сказал я. – Самая могущественная молитва для нашей эпохи.

– А это ничего, если я буду произносить их в костеле? – спросил он.

– Почему бы нет, – ответил я. – Это воззвание к Господу всех религий.

Когда мы прощались, он протянул мне пачку злотых.

– Я не могу их взять, – сказал я.

– Нет, пожалуйста! – настаивал он. – Я зарабатываю их по выходным в кулачных боях. Отсюда у меня все эти синяки и шрамы. Каждый год откладываю часть денег для вас. Прошу, пожалуйста, возьмите.

Я взял деньги с намерением передать их на распространение книг Шрилы Прабхупады.

Подошло время моей лекции. Я отправился к сцене, и сердце мое было полностью удовлетворено еще одним днем служения Господу.

****************************

«Мне бы хотелось пройти по миру лишь однажды. Поэтому буду делать прямо сейчас все то хорошее, что только могу и выкажу любому встречному всю доброту, что только могу выказать. Да не отложу я ничего и не пренебрегу ничем, ведь не пройти той же дорогой дважды».

[ Стивен Греллет, миссионер-квакер (1773-1855) ]

_______

* в оригинале «our august succession» – «нашу августейшую преемственность» (прим. ред.)

** према (санскр.) – любовь к Кришне (прим. ред.)

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10209762271876480&set=a.3707173840886.2134384.1321748113&type=3&theater

July 23, 2017/0 Comments/by Raja-kumari dasi

Та необычная песня

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, *Сарвабхаума Бхаттачарйа

Том 14, глава 12

18 июля 2017, Польша

Я проснулся в 3:30 утра, как только первые лучи восточно-европейского летнего солнца заглянули в окно. Я был в замешательстве. Где я? Всё в комнате казалось незнакомым. Поскольку в путешествиях я оказываюсь в разных городах и странах каждые несколько дней, такое часто случается со мной при пробуждении на новом месте. Поднявшись, я выглянул в окно, чтобы сориентироваться.

«Ах да! – сказал я тихонько, увидев преданных с багажом, прибывших на нашу базу летнего фестивального тура. – Я вернулся на Балтийское побережье Польши».

В предвкушении начала тура я быстро принял душ, оделся и вышел на улицу, окунувшись в утреннюю прохладу. Повторяя джапу, я поймал себя на том, что не могу сосредоточиться и все переживаю, как пройдет этот тур. Нам не хватило финансирования, несколько грузовиков сломалось, система электрики на нашей громадной сцене работала с перебоями, но хуже всего было то, что местные фермеры предсказывали холодное, дождливое лето.

Я решил не тратить время на пустое беспокойство. «Кришна – Верховный контролирующий, – напомнил я себе. – Он может устранить все эти препятствия в одно мгновение. Он проделывал это для нас неоднократно за эти двадцать восемь лет».

И это факт. Проповедуя и распространяя святые имена, преданный порой может с легкостью ощутить вмешательство Господа в разрешение трудных ситуаций. Один такой случай уже произошел. Только я приехал на нашу новую школьную базу, Нандини даси сообщила мне, что мы не сможем арендовать ту школу в другом городке, которую занимали многие годы: ее собрались ремонтировать. Нандини объехала все, что только можно, в поисках места, которое отвечало бы нашим требованиям: размещение трехсот преданных и наличие кухни. Времени уже было в обрез и, так и не найдя ничего подходящего, она обратилась в школу, в которой мы останавливались на время одного летнего тура 13 лет тому назад. Однако теперь арендная плата была астрономической, нам совсем не по карману. Нандини несколько дней пыталась сбить цену, и, в конце концов, снизила ее наполовину. На следующий день вся наша команда из 300 человек заехала.

Уже подписав договор, Нандини обнаружила, что нас поддерживает весь город. Какая-то женщина ей сказала: «Когда много лет тому назад вы останавливались здесь, то каждый день выходили петь на улицы. И все помнят те яркие и радостные шествия. Нам их не хватало! Пообещайте, что приехав, найдете время, чтобы снова петь в городе ту необычную песню, которую вы всё поете, поете и поете».

Ближе к полудню провели собрание преданных. Я обратил их внимание на то, что мы унаследовали от предыдущих ачарьев огромную ответственность. На протяжении многих поколений Вайшнавы в Индии развивали и структурировали сознание Кришны, чтобы в один прекрасный день оно распространилось по всему миру.

В XIX веке Шрила Бхактивинода Тхакура писал:

«Когда же наступит тот день, когда светлокожие иностранцы приедут в Шри Майяпур-дхаму и вместе с Вайшнавами Бенгалии станут воспевать «джая Шачинандана, джая Шачинандана!» В ближайшее время воспевание Харинама-санкиртаны распространится по всему миру. О, когда же наступит тот день, когда люди из Америки, Англии, Франции, Германии и России, взяв караталы и мриданги, станут петь в своих городах Харе Кришна?» [ из «Саджджана-тошани» ]

Я обратил внимание преданных на то, что время это наступило, и мы должны поддерживать традицию и распространять святые имена в каждом городе и деревне. Это одновременно и тяжелая, и радостная обязанность. А мы особо удачливы, наш вклад – особо привлекательный: проведение фестивалей в сознании Кришны на протяжении всего лета в приморских городках Балтийского побережья.

На следующий день отправились на харинаму рекламировать первый фестиваль. Вскоре мы уже в полном восторге воспевали, шествуя по тротуарам со всеми нашими барабанами, цимбалами, трубами, стягами и флажками. Красивая, яркая, радостная и энергичная процессия киртана сильно контрастировала с холодной, не по сезону дождливой погодой и серыми тучами, зловеще нависшими над нами. Преданные ровными рядами шли сквозь толпы народа, раздавая красочные содержательные приглашения. В них цитировались слова посла Индии в Польше, вдохновляющие посетить наш фестиваль, по его мнению – «само воплощение духа индийской культуры».

Пока мы шли вперед, ко мне подбежал мальчик лет двенадцати. Глаза его были широко распахнуты от изумления.

– Индрадьюмна Свами! – воскликнул он в волнении. – Вы меня помните?

Я не знал, что ответить. Каждый год я встречаю тысячи мальчиков его возраста – я не мог его помнить. Но и не хотел его разочаровать. Так что я как-бы задумался на мгновение, надеясь, что, быть может, он освежит мне память.

– Впервые я встретил вас, когда мне было шесть месяцев, – продолжал он.

На это я уж точно не знал, что сказать.

– Вот моя фотография на маминых руках на вашем фестивале 12 лет назад.

Я глянул на картинку – и действительно, там был малыш на руках у мамы, которая стояла рядом со мной на нашем фестивальном поле.

– Замечательно! – сказал я.

Oн вытащил другое фото:

– Это я с вами на фестивале, когда мне было пять.

Я пригляделся: он был точно, старше, впрочем, как и я.

Показывая мне фото за фото, он комментировал:

– Вот здесь мы вместе, когда мне было 7, 8, 9 и 10!

– Что же, наше общение и вправду хорошо задокументировано, – улыбнулся я.

– Да, вы мой герой, – сказал он. – Я никогда не был в храме Харе Кришна и прочел только одну тоненькую книжку о Кришне. Но я хочу быть таким как вы, когда вырасту. И знаете что? Я уже давным-давно перестал есть мясо, и я не курю. Друзья говорят, что я спятил. А мне все равно.

– Я счастлив, что могу быть примером для тебя, – ответил я. – Придешь вечером на фестиваль?

– Конечно, – сказал он. – И мама возьмет с собой фотоаппарат!

Харинама прокладывала свой путь по городу, и многие люди улыбались и махали ей вслед. Я мог лишь предположить, что возможно и они знали нас, так как бывали на наших фестивалях, подобно тому парнишке, что подошел ко мне.

«Это фестивали поменяли то неприязненное отношение, что было у людей о нас несколько лет тому назад, – думал я. – Тогда католическая церковь открыто заявляла, что мы опасная секта. Теперь они не осмеливаются так говорить: уже миллионы людей прошли через фестивальные программы и хорошо нас знают. У нас бывает по 5000 человек в день, с июля месяца по август. Умножаем на 40 фестивалей за лето, потом на 28 лет, и получается поразительное число людей, которые соприкоснулись с нами в самом что ни на есть позитивном ключе».

Улыбаясь, я размышлял: «Именно церковь бесстрашно свергла коммунизм в этой стране, но они не смогли повергнуть нас». Мне вспомнился стих из «Бхагавад-гиты»:

«Где бы ни находился Кришна, повелитель всех йогов и мистиков, и где бы ни находился Арджуна, непревзойденный лучник, там всегда будет изобилие, победа, необычайная сила и нравственность». [ Бхагавад-гита, 18.78 ]

Поведанные 5000 лет тому назад, слова Господа в Бхагавад-гите при правильном их применении остаются актуальными и в наши дни. Абсолютная Истина значима во все времена: минувшие, настоящие и будущие.

Спустя несколько часов, уставшие, но очень довольные, мы направились к нашей площадке неподалеку от берега. Фестиваль только-только начинался, а все триста мест у сцены были уже заняты. Еще несколько сотен людей прогуливались по территории: одни были в ресторане, другие смотрели представление фокусника или кукольный спектакль, участвовали в уроках по йоге или кулинарному искусству, сидели в палатке «Вопросы – ответы» или где разукрашивают лица. Всё было на высшем уровне, привлекательно, профессионально. Преданные, участвовавшие в харинаме, быстро заняли свои места на сцене, в палатках и ресторане. Все 300 преданных были полностью задействованы.

Прогуливаясь и следя за происходящим на территории, я по ходу подбирал и отправлял в мусорные контейнеры обрывки бумаги, какие-то тряпки и все такое. В скором времени началась первая наша театральная постановка – обновленный вариант прошлогоднего спектакля «Кришна во Вриндаване». Преданные месяцами упорно трудились над ним, и в конце представления труды их были сполна вознаграждены громкими аплодисментами зрителей.

Подошел черед моей лекции. Я поднимался по ступеням на сцену, размышляя о том, что я читаю вводные лекции на нашей летней сцене вот уже 28 лет. Я думал, как бы сделать более интересной и свежей вводную лекцию – для тех, кто приходит сюда из года в год.

Начав говорить, я обратил внимание на четверых молодых людей лет двадцати с небольшим, не проявлявших никакого уважения к моим словам. Они начали ерничать, имитируя меня и подшучивая над выступлением. Это меня отвлекало, и тогда я сделал то, что часто делаю в подобных ситуациях: перевел внимание на того из слушателей, кто был внимателен и выказывал интерес. Время от времени я поглядывал на нарушителей спокойствия. Их продолжавшиеся выходки только усиливали мою решимость представить возвышенное учение “Гиты”, используя убедительные примеры, аналогии и стихи. Тут произошло нечто удивительное. Где-то в середине лекции, посмотрев в их сторону, я увидел, что парни слушали с нескрываемым интересом. Я подумал, что это, быть может, очередная их выходка, но спустя какое-то время заметил, что они кивали головами, соглашаясь с тем, что я говорю. В конце лекции они аплодировали вместе с остальными.

«Мощная философия», – думал я, спускаясь по ступенькам, чтобы подписывать экземпляры «Бхагавад-гиты», которые я вдохновлял людей приобрести в своей речи.

В очереди ожидавших оказался старик, с новой «Бхагавад-гитой» в руке. Также он держал маленькое издание «Бхагавад-гиты» в переводе и с комментариями моего духовного брата Ранчора даса из Англии. Мы предлагаем его простую и легкую для восприятия польскую версию как дополнение к переводу «Бхагавад-гиты» Шрилы Прабхупады, чтобы люди сначала прочли ее и лучше усвоили «Бхагавад-гиту как она есть».

– Могли бы подписать мне книги? – спросил он.

Я начал подписывать, и он сказал:

– Хотелось бы поблагодарить вас за выступление. За все свои восемьдесят лет я ни разу не слышал, чтобы духовное знание излагали так ясно и логично, как это сделали вы.

– Благодарю вас, – ответил я. – Я научился всему у своего духовного учителя, который перевел книгу большего размера, которую вы держите, и написал комментарии к ней. Духовная жизнь также логична.

Крепко прижимая книгу к груди, он сказал:

– Да, не терпится поскорее ее прочесть.

Отметив его безупречный внешний вид, я поинтересовался, кто он по профессии.

– Я на пенсии, – был его скупой ответ.

– А кем вы были, когда работали?

– Политиком, – ответил он весьма неохотно.

– О… а что представляет собой эта работа? – спросил я, надеясь вовлечь его в разговор и рассказать ему о сознании Кришны больше.

– Вы не захотели бы знать, – ответил он. – Давайте не будем об этом. Просто продолжайте делать то, что делаете. Вы можете сделать мир лучше. Я это всерьез говорю.

Он удалился, и я заметил, как оживленно переговариваются люди в очереди.

– Знаете, кто это был? – спросил следующий подошедший за автографом.

– Нет, не знаю, – ответил я.

Он почтительно произнес какое-то имя и немного удивился отсутствием реакции с моей стороны – я никогда раньше не слышал это имя. Тем не менее, мне было очень приятно, что важный политический деятель купил «Бхагавад-гиту».

В очереди было человек двенадцать с «Бхагавад-гитами» в руках. Я сидел и подписывал книгу за книгой, практически не поднимая глаз. Когда подошел черед последнего, я встал и взглянул на него, собираясь спросить, понравилось ли ему представление. И узнал в нем одного из тех парней, что потешались надо мной во время лекции. Он чуть склонил голову и, глядя на меня, мягко сказал:

– Простите.

– Без проблем, – ответил я. – Давай твою книгу. С удовольствием ее подпишу.

И я крепко пожал ему руку, попросив прийти и завтра.

– Непременно, – сказал он. – Во сколько вы будете выступать?

Я ответил с улыбкой:

– На том же месте, в тот же час.

Подписав книги, я отправился присесть на одну из скамеек в последнем ряду у сцены. Тут же подошла женщина лет сорока.

– Можно вас на минуту? – спросила она. – Не хотелось бы занимать много вашего времени.

– Конечно, – ответил я.

– Просто хотела поблагодарить вас за лекцию. Она в буквальном смысле спасла мне жизнь.

– Спасла вам жизнь? – переспросил я, думая, что, наверное, она говорит иносказательно.

– Да, – сказала она. – Два года назад мой единственный ребенок, шестнадцатилетний сын, погиб в автокатастрофе, лобовое столкновение. Я была опустошена. Из-за этого отношения с мужем стали быстро ухудшаться. Ругань, ссоры – в итоге расстались. Полгода назад мы развелись. Я была так расстроена, что не могла сосредоточиться на работе, и несколько месяцев назад потеряла и ее. Друзья меня не выдерживали и один за другим оставляли. Я никак не могла во всем этом разобраться. Постоянно думала: «Почему все это со мной происходит?»

Она сделала паузу и продолжала:

– Казалось, не было смысла жить. На прошлой неделе приехала на побережье, думая покончить жизнь самоубийством.

– Как жаль это слышать, – сказал я сочувственно.

– Но сегодня я шла по набережной мимо фестиваля – а вы только поднялись на сцену, чтобы дать лекцию. Было очевидно, что это духовное мероприятие, я решила присесть и послушать, в надежде как-то утешить свою скорбь. Но кроме утешения нашла ответ на свой вопрос, почему жизнь пошла под откос. Ваше ясное и логичное объяснение кармы привело меня в чувство. Мы получаем плоды наших прошлых поступков. Но главное, вы предложили альтернативу моим страданиям. Ваше описание духовного мира было убедительно: я тотчас осознала, что возвращение туда – вот настоящее решение моих проблем. Собираюсь пойти и купить теперь «Бхагавад-гиту». Я лишь прошу, чтобы мне можно было оставаться с вами на связи.

Она помолчала мгновение и заключила:

– Благодарю, что спасли мне жизнь и, главное, дали новую.

Это было испытанием на смирение, и я молча поблагодарил Шрилу Прабхупаду, что он спас всех нас.

Тут подскочил начальник нашей охранной команды, воскликнув:

– Шрила Гурудева, будьте начеку! На территории большой крепкий мужчина, расспрашивает, где гуру. Подходил к нескольким нашим. Сейчас заглядывает во все палатки. Не беспокойтесь, мы рядом, если что.

Внезапно метрах в десяти от меня показался здоровенный мускулистый дядя, одетый в шорты и футболку, вскричал: «Махараджа!» и, вовсю улыбаясь, бросился ко мне. Не успели охранники вмешаться, как он приподнял меня и закачал, приговаривая: «Я так по тебе скучал!»

Поставив меня на землю, он продолжил:

– Ты меня помнишь? Вудсток-1997, в Жарах, в Польше. Я дал тебе напрокат свой фургон для перевозки оборудования на поле.

Я вспомнил.

– A! – сказал я. – Мы тогда еще несколько часов проговорили «за жизнь».

– В моем городе все скучают по вам, ребята, – сказал он более приглушенно. – Народ всё еще обсуждает те песенные тусовки, которые вы изо дня в день устраивали на нашем рынке. Они же были сверхъестественны!

– Да, – повторил я, – сверхъестественны.

– Приехал на побережье в отпуск, – он продолжал, – и сегодня утром на пляже получаю приглашение к вам. Подумал «Может быть, и Махараджа там будет» – и ты здесь! Я просто счастлив – снова тебя повидать!

– И я счастлив видеть тебя, – сказал я, хлопнув его руку.

Тут он приостановился и произнес:

– Нет, серьезно, Махараджа, когда вы со своей командой вернетесь в Жары и споете нам на рынке ту необычную песню? Вот это было бы для всех нас счастье.

*********************

три бхувана каманийе гаура чандре ватирне
патита йавана муркхах сарватха спхотайантах
иха джагати самаста нама санкиртанарта
вайам апи ча кртартхах кришна намашрайад бхох

«Когда Гаурачандра, кого красивее не сыщешь в трех мирах, явился во Вселенной, все души падшие воздели руки к небесам, святые имена взволнованно запели вместе. Мы также были полностью довольны, приняв прибежище тех же имён Шри Кришны. О мой Господь!»

[ Шри Сарвабхаума Бхаттачарйа, «Сушлока-шатакам» – сто прекрасных стихов, сложенных во славу Шри Чайтаньи Махапрабху, текст 44 ]

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10209719388364419&set=a.3707173840886.2134384.1321748113&type=3&theater

July 18, 2017/0 Comments/by Raja-kumari dasi

О, житель Кайласы!

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, ~Шива

Том 14, глава 11

8 ноября 2016

Мое увлечение Тибетом началось в 1960-е. Мне было пятнадцать, движение хиппи с его нешаблонной философией и образом жизни только-только появилось в Америке. Я частенько захаживал в альтернативные книжные магазины в районе Хэйт-Эшбери в Сан-Франциско, и в один прекрасный день в отделе восточной духовности нашел тибетскую «Книгу мертвых». Долгие годы я читал ее, пока не обнаружил более глубокое изложение духовной философии у Шрилы Прабхупады в «Бхагавад-гите как она есть».

Три года тому назад у меня появилась возможность посетить Тибет: несколько преданных пригласили меня присоединиться к их паломничеству к горе Кайласа, священной обители Господа Шивы в отдаленной западной части страны, но наши планы внезапно расстроились, когда китайское правительство отклонило наши заявления на получение виз. Мой интерес к Тибету снова вспыхнул в прошлом году, когда в Нью-Дели я встретил буддийского монаха из Тибета. Он ехал в Бодх Гайю, место просветления Будды в Бихаре (Индия). Монах этот в своем путешествии столкнулся со многими трудностями, и я предпринял все возможное, чтобы помочь ему. За то короткое время, что мы провели вместе, между нами возникла близкая, почти мистическая, связь, и при расставании он сказал мне, что оставит для меня в своем монастыре в Тибете нечто большой духовной ценности. Конечно же, я задавался вопросом, что бы это могло быть, но еще больше мне было интересно, смогу ли я вообще когда-нибудь это получить. Хотя я и мог собраться в любой момент и поехать туда, куда позовет меня мое служение, я никогда не считал Тибет таким местом.

И вот, несколько месяцев тому назад мне позвонила группа, планирующая поездку в Тибет. Китайское правительство вновь выдавало визы к горе Кайласа. Было бы мне это интересно? О, как никогда! Тринадцать участников группы получили визы через официальное турагентство Тибета.

Моим мотивом для посещения Тибета была, конечно, уже не юношеская увлеченность, и даже не желание получить дар тибетского монаха. Как у преданного Господа Кришны, целью моей было получить благословения Господа Шивы, пребывающего со своей супругой Парвати на вершине Кайласы. Учение Вайшнавов наставляет нас приближаться к Господу не напрямую, а через Его чистых преданных.

«Мой дорогой Партха, – говорит Господь Кришна Арджуне в Ади Пуране, – тот, кто говорит, что он Мой преданный – не является таковым. Только тот, кто говорит, что он преданный Моего преданного – тот Мой преданный».

И из всех преданных Кришны Господь Шива считается наилучшим:

нимна-ганам йатха ганга
деванам ачйуто йатха
вайшнаванам йатха шамбхух
пурананам идам татха

«Как Ганга – величайшая из рек, Господь Ачйута – высший над богами
и Шамбху (Шива) – лучший из Вайшнавов, так Бхагаватам – высшая Пурана».

[ Шримад-Бхагаватам 12.13.16 ]

Гора Кайласа (высота над уровнем моря 22 000 футов или 6 705 м) – дхама в особенности священная. Это здесь Шива погружается в глубокую медитацию на Господа Кришну и встречается с такими великими мудрецами, как Нарада. Это здесь, на Кайласе, Ганга спустилась всей своей мощью из духовного мира в материальный и была поймана Господом Шивой в его спутанные волосы.

«Полубоги нашли Господа Шиву на вершине горы Кайласа, где он, заботясь о благе всех трех миров, восседал со своей женой Бхавани, и ему поклонялись великие святые, жаждущие обрести освобождение. Полубоги склонились перед ним и с большим почтением вознесли ему молитвы».
[ Шримад-Бхагаватам 8.7.20 ]

Кайласа также известна как гора Меру, центр Вселенной. Столетиями она была известна под разными именами: Драгоценный пик, Лотосная гора, Серебряная гора. Говорят, рядом с Кайласой находится город Куверы, казначея полубогов.

Местные буддисты признают духовное значение горы и считают ее одним из своих святейших мест паломничества. Также Кайласа почитаема последователями религии бон – религии Тибета до появления здесь в седьмом веке буддизма. Тибетцы говорят, что существует невидимая лестница, соединяющая Кайласу с небесами, а жители древнего Тибета считали, что их правители спускались на Кайласу с небес на канатах из света.

Оттого, что сразу в нескольких великих мировых религиях Кайласа считается святыней, никто никогда не пытался подняться на гору. В 1980-е годы китайское правительство выдало разрешение взойти на Кайласу знаменитому австрийскому альпинисту Рейнольду Месснеру, измерившему все четырнадцать 8-тысячников мира. “Конечно, я отказался, – пишет он. – Иное было бы неразумно. Не стоит топтаться по богам”.

Один буддийский святой как-то сказал: “Только полностью свободный от греха может подняться на Кайласу. И в действительности ему не пришлось бы для этого покорять ледяные откосы. Он просто превратился бы в птицу и взлетел на вершину”.

Веками жителей запада тянуло побывать на Кайласе – правда, из любопытства, а не из духовных побуждений. Первые записи о посещении западным человеком Кайласы в 1715 году принадлежат итальянскому миссионеру-иезуиту Ипполито Дезидери. Он писал:

“Кайласа – гора чрезвычайной высоты и окружности, всегда окутанная облаками, покрытая снегом и льдом, и что самое ужасное – бесплодная, отвесная, холодная. Тибетцы благоговейно обходят ее у подножья, что занимает несколько дней, считая, что это дарует им великое отпущение грехов. Из-за снега на горе глаза у меня настолько воспалились, что я почти что ослеп».

Следуя более по стопам паломников, чем любопытствующих, наша команда 15 сентября 2016 года покинула Катманду (Непал) и направился в столицу Тибета Лхасу. Короткий перелет над прекрасными Гималаями должен был занять всего лишь час. К сожалению, мы столкнулись с препятствием, и в следующие две недели они продолжали преследовать нас. Через сорок пять минут полета капитан объявил, что мы не можем приземлиться в Лхасе из-за неблагоприятных погодных условий, и что борт направляется в Чэнду на юго-западе Китая, в двух часах полета отсюда. Я знал, что за этим что-то крылось. Погода в Лхасе была прекрасной, я проверял в интернете прямо перед посадкой. Позже мы узнали, что рейс направился в Чэнду, чтобы набрать побольше пассажиров в Лхасу.

Авиакомпания оставила нас ночевать в гостинице в Чэнду, и мы вылетели в Лхасу на следующий день. Аскезы окольного пути были приемлемы, правда, мы еще не знали, какое нас ждет последствие из-за отсрочки: мы начнем паломничество позже, чем планировалось, и нам придется столкнуться с плохой погодой.

Через несколько часов после прибытия в Лхасу (11 450 футов или 3 490 м над уровнем моря) большая часть нашей команды столкнулась с высотной болезнью, также известной как горная болезнь. Вызванная пониженным давлением воздуха и снижением уровня кислорода, она поражает альпинистов, лыжников и туристов. Иногда высокогорная болезнь может быть опасной для жизни, вызывая отек легких или головного мозга (из-за скопления жидкости в легких или мозге); и то, и другое требует эвакуации пострадавшего на более низкую высоту. Но в большинстве случаев симптомы выражены слабо: трудности со сном, головокружение, усталость, головная боль, потеря аппетита, тошнота и рвота.

Высотная болезнь была для нас постоянной проблемой в Лхасе, одном из самых высоко расположенных городов мира. Сам я несколько акклиматизировался, проведя до поездки в Тибет двенадцать дней в горах Кашмира. Но большинство членов нашей команды первые дни пребывания в Тибете страдали от головных болей и головокружения.

Пока они отдыхали, я решил осмотреть старую часть Лхасы, города, о котором узнал еще в юности. Найти ее оказалось труднее, чем я ожидал. Значительная часть города была застроена бесконечными современными зданиями: жилыми домами, офисными и торговыми комплексами. Романтическая идея экзотичного духовного Тибета, которая у меня сформировалась в юности, уже казалась не более чем сном, но вдруг, завернув за угол, я увидел, как тысячи тибетцев в традиционных одеждах обходят священный Джоканг – важнейшее место паломничества в Тибете (храм этот строился с 1652 г.н.э.). Сотни буддийских последователей, не переставая, кланялись, в то время как другие обходили храм, перебирая деревянные четки и повторяя «ом мани падме хум» («я поклоняюсь Восседающему на божественном лотосе»). Я присоединился к колыхающейся толпе, идущей вокруг храма, а потом сел среди паломников. И сразу же стал предметом разговоров. Меня приятно удивило, что все без исключения приветствовали меня, а несколько человек подошли поздравить с такой удачей, что я оказался здесь. Когда я достал четки, чтобы повторять, масса любопытствующих окружила меня и внимательно слушала воспевание Харе Кришна мантры.

Я воспевал уже пару часов, когда ко мне подошли две молодые женщины.

– Вы лама? – спросила одна.

– Вы имеете в виду, священник? – спросил я.

Она кивнула, и я ответил:

– Что ж, да, я стараюсь изо всех сил.
– Нам повезло вас встретить, – сказала другая. – Меня зовут Нима.
– А меня Схайа, – произнесла вторая.
– У вас очень хороший английский, – сказал я.
– Ну да, – говорит Нима, – в тибетских школах учат три языка: китайский, тибетский и английский.
– А почему английский обязателен?
– Это язык международного общения, – сказала Нима. – А страна у нас замечательная и самое главное для тибетцев – наши духовные традиции. Поэтому каждое утро храм Джоканг и обходит больше пятнадцати тысяч человек.
– Преданность паломников меня очень впечатлила, – говорю я.

– Моя бабушка рассказывала, что у людей запада очень странные привычки, – произнесла Схайа, вдруг переменив вдумчивый ход разговора.
– Например? – спрашиваю.
– Она говорила, что почти все вы моетесь каждый день, – и обе они хихикнули.
– Что же, да, а разве вы в Тибете так не делаете?
– Нет! – воскликнула в ужасе Схайа. – Бабушка у меня моется раз в год. Она говорит, что иначе смоются те благословения, которые она получает, простираясь каждый день перед храмом по триста раз.
– Все купаются на особенный праздник Карма-дунба, – сказала Нима, – все, даже бабушка Схайи, спускаются к реке и совершают полное омовение. А строгие последователи и одежду стирают только раз в год в этот день.
– Но времена меняются, – говорит Нима, – я моюсь раз в месяц.
– А я раз в неделю, – говорит Схайа, – некоторые мои друзья каждый день, как на западе.

Нам понадобилось провести еще один день в Лхасе, чтобы акклиматизироваться перед началом нашего путешествия к Кайласе, за тринадцать сотен километров отсюда, так что я предложил посетить знаменитую Поталу, бывшую резиденцию Далай-ламы. Она строилась ступенчато, начиная с 1645 года, и ярко отражает историю Тибета. Визуально дворец ошеломлял, напоминая о таинственном очаровании древнего Тибета, но, пока мы бродили средь удивительных построек, разумом я был в ином месте. Я все вспоминал буддийского монаха, которому помог в Нью-Дели, и тот особенный подарок, который он оставил для меня в монастыре Сера в Лхасе.

Но где находился этот монастырь? И как бы туда попасть? У нас оставался только один день на Лхасу. Я решил расспросить монахов, смотрящих за святынями дворца.

– Прошу прощения, – сказал я одному из них. – Не будете ли так добры подсказать, где мне найти монастырь Сера?
– «Сера» значит «дикая роза»[1], – ответил он. – Это один из важнейших наших монастырей. Вы сможете найти его в северном пригороде Лхасы.
– Это большое здание, такое же, как этот дворец? – спросил я.
– О, нет! – ответил он горделиво. – Монастырь состоит из тридцати шести зданий, разбросанных по территории в одиннадцать гектаров.
– Спасибо, – ответил я, тут же ощутив подавленность. Найти бесценный подарок в таком громадном комплексе было бы невозможно. Я смирился и присоединился к нашей группе, обходящей Поталу.

В отель мы вернулись поздно вечером, и я быстро заснул. Мне снилось, что наша команда посещала древний буддийский монастырь. Гостям выдали наушники, которые вели их через разные части монастыря. Всем в нашей группе, кроме меня, дали коричневые наушники. Мне вручили серебристый комплект, который ярко отсвечивал в темноте. Надев гарнитуру, я услышал знакомый голос моего друга-монаха.

«Я говорил вам, что мы более не встретимся в этой жизни, – произнес он, – но я скажу о подарке, который обещал. Я не могу даровать вам более того, что ваш духовный учитель уже дал вам. Довольствуйтесь одной лишь его безграничной милостью – с нею вы и достигнете высшего совершенства».

Я тут же проснулся и, чтобы не забыть слов монаха, заметался по комнате в поисках бумаги и ручки. С одной стороны, мне хотелось постучаться в комнаты к другим преданным и сообщить об удивительном сне, с другой, я все-таки стеснялся. Мне понадобилось несколько часов, чтобы заснуть после этого.

На следующее утро мы должны были лететь в Нгари, город всего в ста километрах от Кайласы. Но на завтраке нам сообщили, что рейс отменен. Службы безопасности Китая были в состоянии повышенной готовности из-за недавнего пробного запуска Северной Кореей реактивных ракет. Это было еще одним шагом назад в нашем паломничестве. Единственным иным способом достичь Кайласы стал четырехдневный переезд по горным дорогам на расстояние в тысячу триста километров.

Наша правительственная турфирма предоставила два SUV[2] автомобиля с водителями, грузовичок для багажа и кухонного оборудования, а также двух официальных гидов, которые должны были находиться с нами каждую минуту пребывания в Тибете. В конечном счете, их присутствие давало нам преимущество: куда бы мы ни отправились, нам было гарантировано беспрепятственное прохождение пунктов досмотра.

Покидая Лхасу, мы узнали, что на западный Тибет надвигается холодный фронт с грозами. Нам надо было добраться до Кайласы как можно быстрее. Проехав семнадцать часов в первый день и одиннадцать часов на следующий, мы смогли покрыть половину пути. Долгие часы в машине были аскезой, но это давало мне время, чтобы снова размышлять о цели нашего путешествия – обретении благословений Господа Шивы, чтобы стать более преданными Господу Кришне и Его представителю, моему возлюбленному духовному учителю Шриле Прабхупаде.

Пока ехали, я читал «Шива-аштаку», восемь молитв Шри Чайтаньи Махапрабху, прославляющие Господа Шиву, которые были записаны Мурари Гуптой в книге «Шри Чайтанйа-чарита-махакавйа». Я читал, чтобы понимать Господа Шиву лучше, в соответствии с нашей Вайшнавской философией.

«Поклоны без конца тебе, Господь тридцати первоначальных девов; тебе, о праотец всех сотворенных сущих. О милостивый нравом, на голову твою, увенчанную серпом месяца, спадает Ганга; тебе поклоны, кто праздник глаз светлейшей из богинь, Гаури.

Склоняюсь перед тем, кто цветом словно золота расплавленного месяц; чьи одеянья как бутоны голубоватых лотосов или сиянье туч с дождем; кто, очаровывая танцем, дарует самые желанные из благ своим последователям; кто есть прибежище для ждущих растворенья в трансцендентальном свете Бога; пред тем, на стяге чьем – образ быка.

Тебе мои поклоны, рассеивающему тьму тремя глазами (которые есть солнце, месяц и огонь) и так дарующему благо всем населяющим Вселенную; Тебе поклоны, чья сила превосходит с легкостью могущество тысяч и тысяч солнц и лун.

Склоняюсь пред тобой, на ком сияет отражение каменьев на Ананта-деве, перед властителем всех сил божественных, одетым в шкуру тигра; перед тобой, стоящим на тысячелистковом лотосе, на чьих руках браслетов блеск.

Поклоны тебе, кто награждает своих слуг тем счастьем, который что поток нектара с красноватых стоп, которые чаруют звоном колокольчиков. Поклоны тебе, чудно украшенному драгоценностями. Пожалуйста, одари меня сегодня чистой любовью к Шри Хари!

О Рама! О Говинда! О Мукунда! Шаури! Кришна! Нарайана! Васудева! Поклоны тебе, Шри Шива! Ты управляешь царственно вайшнавами, которые, что пчелы, пьяны от нектара и этих, и других бесчисленных имен Хари, – и тем разрушаешь все печали.

Тебе мои поклоны, Шива! Тебе, кого извечно спрашивают о сокровенном Шри Нарада и остальные величайшие из риши; тебе, кто с легкостью дарует блага им; тебе, кто награждает счастьем Хари-бхакти всех ждущих твоих благ; тебе, кто так творит благодеянья и оттого гуру для всех.

Тебе мои поклоны, о благодатный праздник глаз Гаури, о прана-натх[3] ее, одаривающий расой. Тебе поклоны, кто опытен в извечном воспеваньи песен об устремлении к Говинда-лиле.

Внимательно, с любовью слушая эти чудесные восемь стихов молитвы Шиве, возможно быстро обрести гьяну[4], вигьяну[5], Шри Хари-прему и не сравнимые ни с чем возможности служить».

Шрипад Шанкарачарйа также написал свою знаменитую «Шива-аштаку», но еще более известны молитвы Господу Шиве Раваны, составленные им, когда он жил неподалеку от Кайласы на озере Равана-тала. Преданный Господу Шиве демоничный правитель сам создал это озеро и совершал на нем суровые аскезы ради обретения силы, чтобы поднять Кайласу вместе с Шивой и Парвати на самой ее вершине и перенести в свою обитель на Шри-Ланке. Ему это не удалось: Господь Шива увеличил вес горы, чтобы никто из людей, деватов, демонов или змей с низших планет не мог бы даже и сдвинуть ее.

В своей «Шива-тантра-стотре» Равана молится:

«Когда я обрету блаженство в пустой пещере у небесной Ганги – с руками, поднятыми над головой все время, омытый от вредоносных мыслей, произносящий мантру Шиве, предавшись Господину, чей славен лоб и страшны глаза?» [ стих 13 ]

После двух дней пути подъехали к Равана-талу и много более важному озеру поблизости, Манасароваре («Мапхам-цо» по-тибетски[6]). Каждый паломник к Кайласе сначала получает даршан Манасаровары. Известно оно тремя вещами: своим переменчивым цветом, бесконечным разнообразием отражений и своими грозами. Однажды Господь Шива и Парвати в течение двенадцати лет по исчислению полубогов восседали на вершине Кайласы в глубокой медитации на Господа Кришну. За это время там не выпало ни единого дождя, так что Господь Шива призвал Господа Брахму, чтобы тот создал священное озеро, где бы они с супругой могли омыться. Господь Брахма создал из своего ума Манасаровару. После их омовения в центре озера сам собой проявился золотой Шива-лингам.

Мы получили даршан Манасаровары и в тот же день достигли Дарчена (высота 15 010 футов или 4 575 метров), деревушки всего в нескольких километрах от Кайласы. Дарчен служит отправной точкой для любого паломничества вокруг священной горы.

Два дня мы отдыхали там в простом отеле, подготавливаясь к предстоящему трудному обходу. Все мы знали, что помимо всех наших усилий, прилагаемых на то, чтобы быть в хорошей физической форме, акклиматизироваться и избежать высокогорной болезни, важнейшим для завершения коры ( «паломничества» на тибетском) была вера в Кришну и Его преданного, Господа Шиву.

Наконец, два дня спустя, все тринадцать участников вышли на кору вокруг Кайласы. Это должно было занять у нас три дня. Первый день назывался «день очищения», второй – «день ухода» (от своего иллюзорного «я» – ложного эго), а третий – «день возрождения». Многие тибетцы совершают паломничество за один день. Есть и те, кто совершают обход, простираясь в поклонах, это занимает три недели.

Почти все наше оснащение и кухонные принадлежности уехали вперед на яках, чтобы встретить нас там, где мы собирались остановиться в первую ночь, двадцатью двумя километрами дальше вверх по извилистой дороге. Захватив в рюкзаки только самое необходимое, мы стартовали к Кайласе по пустынному лунному ландшафту. В жажде путешествия, начавшегося после стольких дней ожидания, все припустились в быстром темпе.

– Помедленнее, Прабху! – крикнул я. – На этой высоте надо идти шагом. И пока идем, не забудьте сегодня выпить три литра воды. Здесь легко получить обезвоживание.

Я заметил, что не хватает бхакты Алексея, сильного, здорового, хорошо сложенного русского парня немногим за тридцать. Он присоединился к нам, чтобы помогать Ананта Вриндавану дасу снимать экспедицию. Я отправился по своим следам назад, пока не нашел его, отставшего, далеко позади нас. Он с трудом шел по дороге.

Шарадия Раса даси с нашим главным проводником подошли ко мне сзади.

– Он неважно выглядит, – сказала она.

– Может быть, просто вымотан переездом сюда? – сказал я.

Я повернулся к проводнику:

– Как думаете, может, ему надо было утром остаться? Может быть, кто-то из наших проводников останется с ним?

– Да, – ответил он. – Я могу отвезти его обратно в отель и буду поддерживать связь по телефону, чтобы вы знали, как он. Ваши телефоны в первый день паломничества непременно должны работать. Если во второй половине дня он почувствует себя лучше, мы догоним вас на лошадях.

Остальные продолжили путь. Постепенно дорога становилась все круче, и мне уже не пришлось напоминать преданным, чтобы они замедлились. Об этом позаботилась высота. Вскоре мы могли делать только десять шагов за раз, а потом останавливались и переводили дыхание. Слева от нас расстилалась огромная безлесая равнина Баркха, усеянная белыми кочевыми шатрами и стадами овец и коз. Через четыре часа мы прибыли в Чакцель-Ганг, одно из четырех мест коры, где тибетские паломники простираются в поклонах горе. В этих местах есть изображения на камнях, которые, по общему мнению, являются отпечатками стоп Господа Будды, которые Он оставил, сверхъестественным образом побывав на Кайласе в 5-м веке до нашей эры.

Из Чакцель-Ганга открывался отчетливый вид на прекрасную, внушающую трепет южную сторону Кайласы. Все преданные прилегли на землю отдохнуть на несколько минут. Уже изрядно вымотанный высотой, я засомневался, смогу ли продолжать, особенно когда увидел предстоящий нам путь. От того места, где мы были, дорога уходила в ледниковый каньон Лха-чу, плоскую каменистую пустошь, которая вилась среди бесконечных рваных горных склонов.

Молчание в группе было нарушено звонком телефона Шарадия Расы. Когда она отключила трубку, лицо ее было бледным, а взгляд обеспокоенным.

– Алексей в критическом состоянии, – сказала она. – У него отек легких, наихудший сценарий при высокогорной болезни. Проводник отвез его в больницу.

– Нам надо действовать быстро, – сказал я. – Отек легких может привести к летальному исходу за несколько часов. Золотое правило – это как можно быстрее доставить пациента на более низкую высоту.

– А это проблематично, – сказала Шарадия Раса. – Мы на Тибетском плато, здесь нет более низких высот. Проводник говорит, что врачи пытаются стабилизировать его кислородом и кое-какими лекарствами, но он не реагирует. Он без сознания, конечности холодные и дрожит как лист.

Все были ошеломлены. Я быстро поднялся.

– Хорошо, – сказал я, – прерываем паломничество. Мы должны развернуться и идти обратно к Дарчен, чтобы оценить состояние Алексея. Выходим сейчас.

– Это серьезно, конечно, но ведь нет необходимости возвращаться всем нам, – сказал один преданный. – Может быть, один-двое могут отправиться поработать с врачами. Можно разбиться на две группы, а завтра встретимся на тропе. Мы не все должны кору прерывать.

– Забудьте о коре! – сказал я громко. – Никакая кора не равноценна жизни преданного. Нам нужно вернуться к Дарчен всем вместе, командой. Будем вместе петь киртан и молиться, чтобы Кришна защитил Алексея.

Все поднялись, и мы пустились в обратный путь в Дарчен, проходя мимо многочисленных паломников, смотревших на нас с недоумением, будто говоря: «Вы не в ту сторону идете».
Весь обратный путь Шарадия Раса была на связи с главным проводником, который предложил, чтобы мы отвезли Алексея в машине на несколько сотен километров на юг, где высота была немного ниже.

– Этого недостаточно! – вскричала Шарадия Раса. – Он в критическом состоянии! Мы должны найти вертолет и доставить его в Катманду.

Хотя она это и сказала, я знал, что это было невозможно. Вертолеты в Тибете есть только у военных. Чиновники никогда бы не дали разрешение на вылет в другую страну ради спасения кого-то, кто был для них обычным туристом. Я много прочитал об этом регионе перед началом путешествия и знал, что с Кайласа-корой связаны повышенные риски: место очень отдаленное. Проводник конфиденциально сообщил мне, что более тридцати паломников, в основном индийцы, уже погибли на коре в этом году, и почти все из-за высокогорной болезни. В лучшем случае ситуация выглядела мрачно.

Но к тому времени, когда через три часа мы достигли Дарчена, Шарадия Раса всё устроила. Она связалась и с российским посольством, и с министерством иностранных дел Китая в Пекине и попросила о помощи. Также она связалась с услугами частного вертолета в Катманду. Она творила чудеса.

– Из российского посольства позвонили в министерство иностранных дел Китая и попросили о содействии, – сказала она мне. – Из министерства позвонили в полицейский участок в Дарчене и сказали, что у них один час на то, чтобы погрузить Алексея в машину скорой помощи и начать двигаться к Кодари, деревушке на границе с Непалом, около двухсот километров к югу отсюда. Как только сделаем это, в Непале будет вертолет из Катманду, заберет Алексея и полетит с ним прямо в больницу. Полет пятичасовой, с одной остановкой для дозаправки.

Единственная машина скорой помощи в Дарчене была разбита, так что Шарадия Раса быстро организовала частный автомобиль. Остальные тем временем посетили Алексея в больнице, которая представляла собой лишь несколько палат с несколькими кроватями и кислородными баллонами. Медсестры и врачи, несмотря на такие условия, все же казались квалифицированными.

Алексей, услышав, что мы вошли в палату, открыл глаза и произнес несколько слабых слов приветствия.

– Большая часть воды от легких отступила, – сказал его врач. – Но все может вернуться без предупреждения. Состояние очень, очень серьезное.

Через несколько минут персонал больницы помог нам перенести Алексея в машину. Шарадия Раса и ее муж Суканта дас должны были поехать с ним до границы, а Расика Мохан дас – сопровождать всю дорогу до Катманду. Они умчались, оставив облако пыли. Нрисимхананда дас, Николай, Махаван дас и Варшана-рани даси махали им вслед. Рама Виджая дас стоял над своим мобильником, совершая банковский перевод на тысячи долларов со своего счета в Соединенных Штатах, чтобы оплатить вертолет.

На следующее утро в 6:15 мне позвонила вымотанная Шарадия Раса. Я сам большую часть ночи провел в воспевании и ожидании новостей.

– На границе нас ждала мафия, – сказала она. – Они потребовали выплату в пятьдесят тысяч долларов, чтобы позволить Алексею перейти через границу с Непалом. У них было оружие, но я вышла из машины и начала спорить с их главарем, и тут у меня зазвонил телефон. Это было посольство России, узнавали, как мы. Я рассказала, где мы находимся, и передала телефон главарю. Вся шайка вместе с ним испарилась в мгновение ока. Представитель вертолетной компании ждал нас на полпути, на веревочном мосту через реку между Непалом и Тибетом. Мы помогли Алексею и Расика Мохану проделать половину пути по мосту и оставили их на попечение человека из вертолетной компании. Они исчезли в ночи. Как только рассвело, вертолет вылетел в Катманду. Врач позвонил мне с борта – сказал, что мы доставили Алексея как раз вовремя, и с надлежащей медицинской помощью он поправится примерно за неделю. Мы уже возвращаемся.

После звонка Шарадия Расы я рухнул в постель, но спустя несколько коротких часов меня разбудил стуком в дверь Чатуратма дас.

– Махараджа, отправляемся. Возвращаемся на кору. Нам сегодня надо пройти четырнадцать километров.

Погода ухудшалась, мы не хотели терять время, так что доехали туда, где остановились накануне, на джипах. После часа ходьбы я понял, насколько физически и эмоционально вымотан событиями предыдущего дня. Я спросил у одного из наших проводников, не мог бы он устроить для меня лошадь. Бада Харидас и Рам Виджая также попросили лошадей. Проводник нашел лошадей дальше по долине и арендовал их для нас троих.

Мы ехали, остальные шли в своем темпе, храбрясь, невзирая на высоту. Все пели, впечатленные пейзажами поразительной красоты. Эти горы невозможно описать. Я вспомнил цитату из Рамаяны:

“Нет гор подобных Гималайским: в ряду их хребтов – Кайласа и Манасаровара. Как роса высыхает на утреннем солнце, так и грехи наши испаряются от одного лишь вида Гималаев”.

Пока пересекали долину, странное зрелище привлекло мое внимание: плоский участок, немного возвышающийся над равниной, был увешан тибетскими флажками, величественно трепещущими на ветру, кругом сидело и летало множество крупных грифов.

– Что это? – спросил я своего проводника. – Какой-то особенный храм?

– Нет, – ответил он, – место небесного погребения. По буддистской традиции мы не закапываем мертвых и не сжигаем. Мы оставляем тела для грифов, чтобы они их съедали. Это может показаться вам отвратительным, но на западе вы хороните в землю, где тело едят черви. Что черви, что грифы – принцип тот же. Единственное отличие в том, что при небесном захоронении члены семьи видят, как грифы пиршествуют их близкими, в то время как священники произносят мантры.

– О! – сказал я.

– Да, – сказал он. – Это помогает нам устоять перед лицом смерти и понимать непостоянство земной жизни, помогает признать важность поисков вечной жизни, в духе.

К вечеру все преданные добрались до Дирапхука, нашего лагеря на ночь. Яки, которые перевезли все наше снаряжение днем раньше, ждали нас. С места, расположенного на высоте около 5 000 метров, открывался вид на парящий сверкающий северный склон заледенелой Кайласы. Я взмолился о глазах, которыми можно было бы видеть духовную красоту Кайласы, описываемую Шрилой Прабхупадой как место неземное и довольно сильно отличающееся от той ледяной горы гранита, которую я видел сейчас:

«Из этих стихов следует, что Кайласа расположена недалеко от жилища Куверы. Здесь также сказано, что в лесу Саугандхика росло много деревьев желаний. Из «Брахма-самхиты» мы знаем, что деревья желаний растут в духовном мире, и в первую очередь на Кришналоке, в обители Господа Кришны. Но из данного стиха явствует, что деревья желаний по милости Кришны растут также на Кайласе, в обители Господа Шивы. Этот факт свидетельствует о том, что Кайласа занимает особое положение во вселенной, она находится почти на одном уровне с обителью Господа Кришны».

[ Шримад-Бхагаватам 4.6.28, комментарий ]

Мы находились на самом близком расстоянии, на которое должны были подойти к горе.

– Можем мы подойти чуть ближе? – спросил я проводника. – Я хотел бы взять небольшой камень с поверхности священной горы. Я хочу поклоняться ему, как тадийе (это нечто связанное со святым местом и проходящими там играми).

– Невозможно, – ответил он, не колеблясь ни секунды. – Правительство больше не разрешает паломникам подходить к горе ближе, чем мы сейчас. Раньше выдавали разрешение на внутреннюю кору по дороге, проходящей близко к горе, но слишком много паломников погибало от оползней. Кроме того, непосредственно вокруг Кайласы дуют сильнейшие ветры. Много раз паломники просто бесследно исчезали.

Измученные дневным переходом, мы расположились для ночного отдыха. Но заснуть на такой высоте было трудно, и температура к ночи опустилась прилично ниже нуля. Жилище было аскетичным. Мы спали на деревянных кроватях в бетонных не утепленных хибарах без обогрева. Туалетом была дыра в земле снаружи и ведро ледяной воды. Омыться не было никакой возможности.

В 2 часа ночи я выбрался из спальника, чтобы ответить на зов природы. Не найдя свой фонарик, вышел на улицу и проделал путь при свете полной луны. Бросив взгляд на Кайласу, я поразился красоте священной горы при лунном свете. Лучи Луны придавали снегу мерцающий световой эффект и оттого вся гора сверкала в темноте серебром. Я стоял ошеломленный, не в силах отвести взгляд от горы, словно наблюдая мистическое зрелище.

Внезапно один из яков появился из-за угла хибары и пошел на меня. Его агрессивность нарушила мою медитацию, я бросился под укрытие комнаты. И успел внутрь как раз вовремя. Так закончился первый день коры – день очищения.

Наш второй день, «день ухода» (от ложного эго) начался после завтрака из горячей овсянки. Много никто не ел, так как огонь пищеварения слаб на таких высотах. События второго дня стали самым большим вызовом из всей коры. Мы должны были пройти (или проехать) более десяти километров вверх, до самой высокой точки коры – перевала Дролма-ла (5 630 метров). Это должно было занять около семи часов. Перед отъездом, усевшись в тихом месте, я медитировал на прекрасную гору Кайласу. Достав ноутбук, прочитал несколько стихов из Шримад-Бхагаватам, снова пытаясь увидеть священную гору глазами Писания:

«Кайласа, обитель Господа Шивы, изобилует растениями и целебными травами. Она освящена Ведическими гимнами и практикой мистической йоги, поэтому ее населяют полубоги, которые от рождения наделены всеми мистическими способностями. Помимо полубогов, там живут Киннары и Гандхарвы со своими прекрасными ангелоподобными супругами, которых зовут апсарами».

[ Шримад-Бхагаватам 4.6.9 ]

В путь мы отправились так же – небольшими группами, с разной скоростью. С середины утра небо затянуло облаками, пошел дождь. На нас надвигалась буря, которой мы так боялись. Несколько часов спустя поднялся холодный ветер, дождь превратился в мокрый снег с дождем. Все, в том числе наши проводники и лошади, передвигались в мучительно медленном темпе, по лицам хлестали ледяные капли воды и мелкий град. Каждый шаг отнимал огромное количество сил, и я заметил, что в разреженной атмосфере все хватают ртом кислород – за исключением паломников-тибетцев, которые в устойчивом темпе проходили мимо нас группа за группой и, в конце концов, скрывались в отдалении.

Хотя одежда у меня была многослойной, я продрог до костей. Защита слоев не соответствовала суровой погоде. Пока я раздумывал над жестокостью холода, открытый джип с несколькими мрачными полицейскими прогрохотал по ухабистой местности, спускаясь по направлению к нам. Когда они поравнялись с нами, я ахнул, увидев мертвого мужчину, лежащего вверх лицом в задней части кузова; лодыжки и запястья его были связаны веревками. Одет он был, как принято для коры и, видимо, скончался, совершая ее. Я посмотрел на одного из наших проводников. Тот пожал плечами, будто говоря: «Что поделать – такое каждый день случается». Мои стенания из-за холода улетучились. Я был благодарен, что, по крайней мере, жив.

Поскольку мы с Бада Харидасом и Рама Виджаем ехали верхом, то передвигались быстрее остальных и, в конце концов, оказались далеко впереди. Через некоторое время лошадь увезла меня так далеко вперед, что мне уже не было видно никого ни впереди, ни позади. Я был один на горной тропе, которая стала настолько крутой, что пришлось держаться за лошадь, чтобы не сползти назад.

В конце концов, я выехал не небольшое плато. Проходящий мимо пилигрим рассказал мне, что это знаменитый Шива-цал, «замогильное место», названное так же, как место кремации в Бодх Гайе в Индии. Паломники проходят через символическую смерть в Шива-цале. По традиции в знак отречения от жизни здесь оставляют предметы одежды или части тела: волосы, зубы, капли крови. Фактически, от чего нужно отречься, так это от ложного эго, ложного отождествления с материальным телом – ради истинной духовной тождественности. Для последователей Ведической традиции это означает отринуть все временные телесные обозначения, такие как раса, национальность, семья, имя, известность, красота, – то есть все материальные привязанности, – и осознать себя чистой душой, слугой Бога.

Говорят, что те, кто уже близок к этой цели самореализации, проходя через Шива-цал, немедленно покидают тела. Я в знак отречения оставил свою любимую шапку и помолился Господу Шиве помочь мне реализовать, что я вечный слуга Кришны – но тела не покинул. Разочарованный, я снова взобрался на свою лошадь и продолжил крутой подъем. Все же я воодушевился, и тут пожилой садху, которого я прежде и не видел, громко приветствовал меня: «О, Кайласа-васи!» («О, житель Кайласы!»). Я расценил это так, что, хотя передо мной еще долгая дорога духовной жизни, Господь Шива остался доволен моими смиренными мольбами на мрачных землях Шива-цала.

Шли еще два часа, я на своей лошади и проводник. В конце концов, обессиленные крутым подъемом, и проводник, и лошадь внезапно остановились.

– Белый лама, – обратился ко мне проводник, отдышавшись. – Если тебе повезет, увидишь йети. Иногда ламы их видят.

– Что еще за йети? – спросил я.

– На западе вы их побаиваетесь, зовете снежными людьми. Но у вас конечно в такие вещи мало кто верит. У вас живут приземленно, без мистиков, мудрецов, без риши, как здесь, в наших священных горах. Там, где вы обитаете, ничего сверхъестественного и не происходит.

Вглядываясь в горы, я спросил:

– А ты когда-нибудь йети видел?

– Нет, – ответил он. – Но мои отец и дядя видели, много раз, но намного выше в горах. Они очень крупные. Эдмунд Хиллари и его проводник-шерп Тенцинг Норгей, когда впервые поднимались на Эверест, сообщали, что видели огромные отпечатки стоп, похожие на человеческие, на высоте 22 000 футов. Отпечатки на несколько дюймов короче и, по крайней мере, на четыре дюйма шире человеческих. Другие альпинисты в Гималаях фотографировали такие же.

– Сотни лет тому назад недалеко отсюда было целое поселение йети. Говорят, во время какого-то праздника многие из них запьянели и перебили друг друга. Осталось всего несколько семейств, живут скрытно в бескрайних долинах и горах наших Гималаев. Продолжительность жизни у них очень высокая, из-за лекарственных трав здешних плодородных горных долин.

– Всё это очень интересно, – сказал я с улыбкой своему проводнику. – Но я сюда не йети повидать пришел. Я пришел получить милость Господа Шивы, Он может помочь разрушить мое ложное эго и показать мне дорогу обратно домой, во Врадж.

– Понимаю, – сказал, улыбаясь, мой проводник. – Если повезет, можете и Господа Шиву увидеть. А если еще больше повезет, Он вас увидит.

Наконец достигли увешанного молитвенными флажками перевала Дролма-ла. Лошадь моя провела уже несколько часов в напряженных усилиях. Я изумлялся ее силе и проворству на крутых неровных тропах, усыпанных булыжниками. Проводник сказал, что Чингис-хан покорял мир с той же породой лошадей (скорее это большие пони, чем лошади).

Хотя я и не шел сам по крутой тропе, меня везли, но из-за суровой атмосферы, высоты и холода я выдохся. Табличка на столбе гласила: «5 630 метров». Из-за экстремальной высоты паломников предупреждали не задерживаться здесь дольше десяти минут.

Пока мы отдыхали, я размышлял о том, как же мне повезло, что есть лошадь, чтобы спуститься с крутого ненадежного склона. Однако меня ждал большой сюрприз. Проводник прервал мои мысли.

– Теперь вам надо будет спешиться и пройти пять километров, – сказал он. – Уклон слишком отвесный, чтобы лошадь могла везти вас. Встретимся у подножья горы.

Стоя в одиночестве на вершине Дролма-ла, я задавался вопросом, в состоянии ли я проделать это. Я чувствовал, что сердце забилось чаще, меня затошнило, появилась растущая дезориентация. На перевал обрушился шквал снежного ветра, и в мыслях у меня пронеслось, что я так могу и помереть здесь, на Кайласе.

Несколькими минутами позже на Дролма-ла прибыл Бада Харидас и тоже спешился. Мы ждали Рам Виджая, но становилось все холоднее, и мы решили, что лучше уж начать спуск. Прокладывая путь вниз по крутому склону, я даже не был уверен, куда направляюсь. Экстремальная высота, в конце концов, настигла и меня. Я отстал и потерял Бада Харидаса. На тропе не было ни единого паломника.

Я решил пройти еще метров пятьдесят, а потом отдохнуть на большом валуне. Еще подумал, чтобы прилечь и немного поспать, но что-то внутри меня эту идею отвергло. Чатуратма потом мне рассказывал, что когда и он достиг этого уровня несколькими часами позже, он и в самом деле прилег и уже почувствовал, что отключается. Проходящий тибетский паломник с силой растолкал его, чтобы разбудить. “Не вздумай этого делать! – кричал он. – Иначе больше не проснешься!”

Прокладывая себе путь вниз по крутому горному хребту, справа от себя я увидел изумительное зеленовато-бирюзовое озеро, которое до этого видел на фото. Это была Гаури-кунда, озеро сострадания. Это озеро – место омовения Парвати, супруги Господа Шивы, здесь проходит множество их игр. Это здесь Парвати совершала аскезы, чтобы получить в супруги Господа Шиву. Стойкие последователи Ведической традиции окунаются в холодные воды озера, чтобы очиститься от грехов. Я удержался от этого искушения. Наблюдая, как двое паломников карабкаются вниз по зубчатому склону, чтобы омыться в кунде, я заново переосмыслял, насколько прост и возвышен путь сознания Кришны по сравнению с другими, в которых поощряются немалые аскезы и епитимьи. В Бхагавад-гите Кришна говорит:

рaджа-видйa рaджа-гухйам
павитрам идам уттамам
пратйакшавагамам дхармйам
су-сукхам картум авйайам

«Это знание – царь всего знания, тайна тайн. Это знание самое чистое, и, поскольку оно дает непосредственный опыт постижения собственной сущности, оно – совершенство религии. Оно вечно и постижение его радостно». [ БГ 9.2 ]

Что же мне тогда сказать критикам, если поставят под сомнение и меня, и всю нашу группу, ввязавшуюся во все эти аскезы и опасности Кайласа-коры? Я снова процитирую слова Господа из Бхагавад-гиты:

дйутам чалайатам асми
теджас теджасвинам ахам
джайо ’сми вйавасайо ’сми
саттвам саттваватам ахам

«Из мошенничеств Я – азартная игра, Я – блеск блестящего,
Я – победа, Я – приключение, Я – сила сильных». [ БГ 10.36 ]

В служении Господу и Его представителям – вот где найдешь настоящее приключение. Поэтому мы и были на коре, пытаясь получить благословения Господа Шивы. Есть, конечно, и более простые способы обретения его милости.

Близ прекрасной священной Гаури-кунды я предложил полные дандаваты и принял несколько серьезных врат (обетов), которые планировал принести на коре. Как правило, Вайшнав не раскрывает свои враты, но во благо учеников я поделюсь одним из тех обетов, что принял в тот день: до конца жизни я не стану смотреть, читать или слушать никакие мирские СМИ. Никаких новостных интернет-сайтов, никаких газет, никаких журналов, никаких фильмов. Я представил полубогов, восклицающих: “Бхишма! Бхишма!” (“Какой ужас! Какой ужас! Что за ужасная клятва!”), но понял, что, находясь в отреченном статусе жизни, уже давным-давно должен был бы решительно отказаться от мирских новостей. Как Господь Чайтанья сказал Рагхунатхе дасу Госвами:

грамйа-катха на сунибе, грамйа-варта на кахибе
бхала на кхаибе ара бхала на парибе

амани манада хана кршна-нама сада ла‘бе
врадже радха-кршна-сева манасе карибе

«Не веди разговоров, как обычные люди и не слушай, что они говорят.
Не ешь изысканных яств и не носи роскошных одежд.

Не жди почтения от других, но сам выражай им свое почтение.
Всегда повторяй святое имя Господа Кришны и
в уме своем служи Радхе и Кришне во Вриндаване».

[ Чайтанйа-чаритамрита, Антйа-лила, глава 6, стихи 236-237 ]

В святости дхамы получаешь вдохновение и силу бесстрашно ступать по пути духовной жизни, и это – одна из причин для паломничеств к святым местам.

Вскоре, удалившись от Гаури-кунды, я услышал позади себя голос Рама Виджайи. Без лошади он отстал от меня, а сейчас догонял. Как же я был рад его увидеть! Тропа становилась все коварнее. Даже паломники-тибетцы подскальзывались. Некоторые из них даже съезжали часть пути по опасному склону.

Я боролся со спуском, так что Рама Виджая пошел передо мной, протянув руку и поддерживая меня, а потом у него на ботинках развязались шнурки. Склон был настолько отвесный, что он не мог даже отпустить мою руку, чтобы завязать их. Двое молодых тибетцев пробрались к нам и склонились, чтобы завязать шнурки Рам Виджаю. У тибетцев это в характере. Все они без исключения были к нам дружелюбны, готовы помочь и учтивы. От того, что я всегда был в одеждах санньяси, они относились ко мне со всем возможным почтением. Даже самые бедные паломники предлагали мне деньги.

Спустя несколько часов Бада Харидас, Рам Виджая и я наконец-то достигли долины у подножия горы, где нас уже ждали лошади. Все мы чувствовали, что не можем больше ступить ни шагу, однако наш проводник сказал, что нам предстоят еще десять километров. Отдохнув с полчаса, мы взобрались на своих лошадей – для завершающего этапа второго дня коры. И очутились посреди жуткой грозы. Наша пешая команда догнала нас, и все мы, дрожа от холода, плелись под холодными потоками ливня.

Добравшись до лагеря, мы увидели те же примитивные условия, что и прошлой ночью. Как только с яков сняли наши рюкзаки, я переоделся в сухое и забрался в спальник, чтобы согреться. Поздним вечером в полудреме в промерзшей хижине я все раздумывал, произведет ли на меня хоть какой-то ощутимый эффект второй день коры, «день ухода». Я снова взмолился Господу Шиве помочь мне разрушить материальные привязанности и позволить навечно поселиться в Шри Вриндаван-дхаме.

На третий день коры, «день возрождения», мы проснулись солнечным утром. «Возрождение» означает, что пройдя через суровые аскезы коры, паломник очищается от греха, чтобы воссияла его или ее духовная природа. Взглянув тем утром в зеркало, я увидел немытого обросшего взъерошенного человека. Однако в сердце своем я чувствовал, что очистился. Джапу тем утром я воспевал с необычайным вниманием и вкусом.

Но кору даже с большой натяжкой нельзя было считать завершенной. Еще оставалось двенадцать километров перехода до места, откуда мы стартовали, селения Дарчен. Тропа ныряла то вверх, то вниз по нескольким ущельям, тянущимся вдоль реки Инд (в древности называемой Синдху). Ущелья были настолько отвесные, что лошадям по ним было не пройти. Прошел уже час утреннего перехода, когда будто из ниоткуда появилась тибетская семья, у которой мы арендовали лошадей, и забрала их. С этого момента единственное, что нами двигало – это мысль, что вечером мы сможем впервые за эти дни принять душ.

Небо вновь затянуло облаками. Я искал какого-нибудь знака, что мы обрели милость величайшего преданного Господа, что Господь Шива заметил наши усилия. И увидел на склоне занятное образование из камней, на которых явственно проступали отпечатки.

– Это что? – спросил я нашего проводника.

– Сюда спускаются Шива и его бык Нанди, чтобы поздравить праведных с завершением коры, – ответил он. – Углубления – это отпечатки копыт Нанди и стоп Шивы.

Я протянул руку, чтобы прикоснуться; небо на мгновение прояснилось и показалось солнце, окрасив всю атмосферу на миг в золотистое. Лишь только я убрал руку с камней, облака снова затянули небо.

Может быть, это просто просияла красота материальной природы. А может быть (лишь может быть), это был знак свыше, что мы получили милость Господа Шивы. Все же, такие знаки наверное не что-то необычное в святом месте, населенном, как без тени сомнений говорил мой проводник, мистиками, мудрецами и риши.

Стремящиеся к божественной милости преданные могут получить и пережить ее. В Бхагавад-гите Кришна обнадеживает не чистых преданных, а непреданных, когда произносит Свое знаменитое:

сарва-дхарман паритйаджйа
мам экам шаранам враджа
ахам твам сарва-папебхйо
мокшайишйами ма шучаха

«Оставь все религии и просто предайся Мне. Я избавлю
тебя от всех последствий твоих грехов. Не бойся ничего». [ БГ 18.66]

Во второй половине дня вышли на открытую равнину и к селению Дарчен. Официально наша кора завершилась. Мы все простёрлись на земле по направлению к Кайласе и принесли наши последние поклоны. Я долго оставался на земле, мысленно возвращаясь к путешествию и ко всему тому, что пережил. Да, это было приключением, но завершив Кайласа-кору, я бы не рекомендовал такое приключение большинству преданных-Вайшнавов. Риски слишком велики. Однако я действительно почувствовал, что стал другим: переродившимся, очищенным. Следуя по дороге коры, я чувствовал, что также продвинулся и по пути бхакти.

Я встал и бросил последний взгляд на пройденный нами трудный путь. Затем, больше не оглядываясь, зашагал вперед, к следующему своему служению духовному учителю. Но куда бы ни позвало меня служение, часть моего сердца навсегда останется в горах и долинах Кайласы. Молюсь, чтобы все мистики, мудрецы и риши, обитающие там, а главное, сам Господь Шива, действительно приняли меня как Кайласа-васи, обитателя Кайласы – этой таинственной и священной обители.

____________________

[1] Свое название монастырь получил от пышно цветущего на склонах холма шиповника (прим. перев.)

[2] Машины спортивно-утилитарного назначения с мощным мотором (прим. перев.)

[3] прана-натх – господин жизненной энергии

[4] гйана – трансцендентальное знание

[5] вигйана – реализация этого знания (всё санскр., прим. перев.)

[6] Тиб.: mapham gyum mtso, «непобедимое озеро бирюзового цвета» (мапхам – непобедимый, юм – бирюзовый, цо – озеро), прим. перев.

На английском – http://www.dandavats.com/?p=33156

Фотоальбомы Тибет

November 8, 2016/0 Comments/by Raja-kumari dasi

Возвращение в город

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14

Том 14, глава 10
27 августа 2016

Из года в год предметом нашей особой гордости были летние фестивали в Колобжеге, одном из крупнейших популярных туристических мест на Балтийском побережье Польши. Были времена, когда мы боролись за разрешение проводить здесь свои программы, однако с годами разошлась молва, что наши мероприятия высокопрофессиональны, несут культуру, развлекают. В городе к нам стали относиться теплее и даже специально выделять дни для проведения нашего фестиваля.

К сожалению, в прошлом году в Колобжеге нас не было, так как город реконструировал береговую линию, на которой наши программы и проходили прошлые двадцать семь лет. Мы предвкушали «большое возвращение» в этом году, однако были разочарованы, узнав, что на обновленную территорию не въехать полуприцепу, который превращается в ту огромную сцену, на которой проходит наше шоу.

Нандини даси, как всегда, полная решимости, встретилась с мэром Колобжега, чтобы обсудить другие варианты мест.

– Как бы нам ни хотелось вас принять, подходящей уличной площадки для мероприятий вашего масштаба у нас нет, – сказал мэр Нандини.

– А как насчет площади у маяка в конце набережной? – предложила Нандини. – Там ежедневно собираются тысячи людей, чтобы посмотреть на выходящие в море корабли. Это было бы идеально.

Мэр покачал головой.

– Этот участок за всю историю города никогда ни подо что не предоставлялся, – сказал он. – Там своя атмосфера, и мы не хотели бы ее разбавлять. Кроме того, эта площадь находится под юрисдикцией начальника порта. Он никогда не согласится: это помешает его каждодневной работе – безопасному выведению и приему кораблей.

– Но пан мэр, у нас же не коммерческое предприятие. Мы проводим свой фестиваль, чтобы знакомить людей с привлекательной культурой Индии и тем позитивным духовным посланием, что может помочь им в жизни.

– Знаю, знаю, – отвечает мэр. – Я бывал у вас много раз и знаком с отличной организацией вашего фестиваля; как ни посмотри, это главное событие лета в Колобжеге.

Замолчав, он задумался.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Если получите разрешение начальника порта, городской совет вас вернет. Но учтите, убедить его будет не просто.

Когда Нандини приехала к маяку, большая мощеная площадь около него кишела тысячами туристов. «Было бы идеально для фестиваля», – думала Нандини. Но как только она спросила секретаря, можно ли поговорить с начальником, он сам вышел из кабинета и остановил ее, не дав сказать ни слова.

– Нет-нет-нет! Разрешение на проведение вашего мероприятия в этих владениях я вам не выдам. Они под моей юрисдикцией, и я этот вопрос даже рассматривать не буду.

– Но как вы поняли, о чем я собиралась поговорить? – сказала Нандини.

– Я слышал, что вам отказали с набережной, – ответил он. – Я ждал, что вы придете сюда, и я вам дал ответ. Дальше разговаривать об этом нет смысла.

– Пан начальник, – сказала Нандини, – мы ведь проводим свой фестиваль в вашем городе почти тридцать лет. Это уже местная традиция. Это не какое-то проходящее мероприятие. Оно привносит в Колобжег краски, радость, праздник и самое главное – несет глубокое духовное послание. И посол Индии в Польше, г-н Аджай Бисария, обещал приехать, если вы дадите нам разрешение…

– Так, хватит, – сказал капитан.

Несколько мгновений он смотрел в окно, на разбивающиеся о камни волны.

– Хорошо. Разрешаю вам провести фестиваль около маяка. Я много раз за эти годы бывал у вас и, говоря по правде, я верю во все, чего вы придерживаетесь. А теперь ступайте!

Нандини поспешила покинуть офис как можно скорее и достала телефон.

– Гурудева, мы получили разрешение на фестиваль в Колобжеге, – произнесла она, когда я ответил на ее звонок. Она явно была на грани слез.

– Поразительно, – сказал я. – Как ты убедила их пустить нас на набережную?

– Не на набережную, – сказала она. – Нам позволили использовать маяк.

– Маяк! – вскричал я. – Нет ничего невозможного, если Кришна этого хочет.

На следующий день 100 преданных на двух больших автобусах выехали с нашей базы, чтобы начать подготовку к фестивалю.

– Скорее! – торопил я водителя автобуса.

– До вашего мероприятия еще два дня. Куда спешить? – удивлялся он.

– Каждая минута на счету, – ответил я. – Не теряй их.

Наша группа харинамы, вовсю расцвеченная флагами, флажками и даже надувными шариками, начала петь и танцевать по пляжу – и люди нас заметили. Трое детей в воде стали, подпрыгивая, размахивать руками, чтобы привлечь внимание родителей:

– Мам! Пап! – кричали они. – Возьмите приглашения!

Дальше по пляжу я заметил плачущую женщину.

– Выглядит расстроенной, – говорю одной преданной. – Могла бы пойти спросить ее, что случилось?

Она вернулась, улыбаясь.

– Она извиняется, что доставила нам беспокойство. В прошлом году мы не приехали, так что она не знала, вернемся ли мы еще когда-нибудь. Она плачет от счастья, что фестиваль вернулся в город.

Краем глаза я заметил мужчину, сердито что-то выговаривающего преданному.

– Что происходит? – спрашиваю.

Преданный говорит:

– Джентльмен гневается…

Мужчина звучно прерывает его:

– Почему вы не приезжали в прошлом году?

Вокруг стали собираться люди, заинтересовавшись явным конфликтом.

– Простите? – вмешался я, все еще не понимая причину его недовольства.

– Почему вас не было в прошлом году? – повторил он. – У меня дети весь год ждут вашего фестиваля, чтобы приехать сюда летом. Вы их подвели. Они очень расстроились. Вы должны быть более последовательны и ответственны перед обществом.

Многие из собравшихся согласно закивали.

– Мне очень жаль, сэр, – сказал я. Говорил я громко, чтобы все вокруг могли слышать. – Это зависело не от нас; в городе шли работы на той территории, где мы обычно проводим фестиваль. Но через два дня мы устраиваем фестиваль у маяка.

Мужчина выглядел удивленным.

– У маяка? – переспросил он более спокойно. – Город разрешил вам провести там фестиваль?

– Ну да, а конкретнее – начальник порта, – сказал я.

– О, так это отлично! – воскликнул он. – Мы с семьей придем.

Собравшиеся рассеялись, а я покачал головой. «В прежние времена люди возмущались, когда мы появлялись в городе. Теперь они возмущаются, что мы не приезжаем! Верный знак, что движение прогрессирует».

В одном месте мы остановились, чтобы провести киртан и, как всегда, собралась большая группа загорающих. Многие из них вскоре уже танцевали с нами.

– Хотите услышать мое мнение об этом пении и танцах? – спросил у меня какой-то хорошо одетый джентльмен.

– Конечно, – ответил я. – Всегда интересно узнать, как публика оценивает наши успехи.

– Мое мнение, – сказал он с важным видом, – что эти пение и танцы имеют все шансы объединить все религии мира.

Преисполненные счастья воспевание и танцы закончились, и я обратил внимание на одну женщину, которая присоединилась к киртану, как только мы прибыли. Сияя, она переступала вперед-назад и, взяв за руки двух девушек-преданных, громко пела. Потом зашла в круг преданных и стала танцевать одна, воздев руки к небу. Она была с нами уже больше часа.

– А вам, как я смотрю, действительно все это нравится, – сказал я ей, когда группа киртана отправилась дальше по пляжу.

– О да, – отвечала она. – Я вас, и правда, люблю.

И затем подмигнула:

– Но помните: Иисус – вот единственный путь.

Дальше по пляжу ко мне подошел мужчина.

– Харе, Кришна и Рама, – говорит. – Вот! Я это сказал! Человек получает благо, даже один раз в жизни произнеся эти слова. Я это где-то прочел… Пока!

Сразу вслед за ним подошла женщина с Бхагавад-гитой в руках.

– Девушка, которая мне это продала, сказала, что вы подпишете.

– Да, конечно, – говорю. Когда я протягивал книгу ей обратно, она произнесла:

– Наконец-то есть что почитать, кроме Библии.

– О, но Библия также очень важное Писание, – говорю.

– Это так, – согласилась она. – Только вот ответы на все свои духовные вопросы я получила сегодня утром, когда пролистала несколько страничек этой книги.

После четырех часов мы завершили харинаму и вернулись к месту фестиваля, чтобы подготовиться к приему той массы народа, что должна была прийти. На дорожке меня окликнул мужчина:

– Индрадьюмна Свами… вы меня помните?

– Прошу прощения, – извинился я. – Не припоминаю ваше лицо.

– Вы должны помнить, – сказал он. – Мы с вами встречались на этой набережной в 1987. И минут десять очень интересно дискутировали. Это настолько изменило мою жизнь в лучшую сторону…

Чувство вины немного отпустило: встреча состоялась пятнадцать лет тому назад.

– Я в тот день купил вашу кассету с киртаном «Пада камалам», – продолжал он. – Я все еще слушаю ее каждый день по дороге на работу. Мои дети не засыпают без нее. Я просто хотел поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня и моей семьи.

– Это был всего лишь короткий разговор, – сказал я.

– Но этого хватило, – ответил он. – Даже более чем.

Фестивальная площадка уже была полна людьми, сидящими на скамьях перед главной сценой.

– До представления же еще добрых два часа, – сказал я скептически Гуру Крипа дасу.

– Думаю, это от того, что в прошлом году фестиваля не было: они хотят быть уверены, что ничего не пропустят в этом, – ответил он.

На фоне красивого порта и возвышающегося позади нас маяка фестиваль смотрелся особенно привлекательно. Все больше и больше народа проходило через ворота, и я воспользовался возможностью расспросить их, почему они пришли.

– Несколько лет тому назад я купила на одном вашем фестивале четки, – ответила одна женщина. – И использовала их дома для декора. Но мне подсказали, что у них есть и более важное назначение, а потом однажды я увидела преданного, повторяющего на них. Вот, захватила их сегодня с собой, чтобы узнать, как на них повторять.

– Мои внуки никогда не были на вашем фестивале, – ответил пожилой человек на мой вопрос, почему он пришел. Он показал на четверых детей рядом с собой. – А я бывал не раз. Я уговорил их прийти, потому что здесь, на вашем фестивале, найдется что-то для каждого члена семьи.

Тут он повысил голос:

– А если им не понравится, вечером я всех отправлю домой, к родителям. Сказать по правде, я бы ни за что на свете не пропустил фестиваль. Особенно потому что в прошлом году вы не приезжали!

На середине программы начался дождь, но народ подготовился: зрители дружно защелкали зонтиками.

Когда подошло время моего выступления, я помолился Шриле Прабхупаде.

«Шрила Прабхупада, я никогда не просил вас ни о чем, кроме благословений, чтобы мои слова коснулись людских сердец. Все эти годы моей молитвой было: оставаться вашим представителем и говорить от вашего имени. Позвольте мне и в этот раз быть таким трансцендентным посредником».

Когда спустя сорок пять минут я спускался со сцены, внизу, как всегда, меня поджидала небольшая группа людей с Бхагавад-гитами для подписи.

– Я ученый-генетик, – представилась первая дама. Я посмотрел, книги у нее не было, и напрягся в ожидании дискуссии о науке и религии. Хотел бы я изъясняться на таком научном жаргоне, чтобы мои объяснения были для нее более приемлемы.

– Мне понравилось ваше выступление, – сказала она, и я вздохнул с облегчением. – Интересный у вас подход к науке и религии. И аргументы гораздо лучше, чем те стандартные, которые я обычно слышу, разговаривая с религиозными людьми. Откуда вы получили это знание?

– От своего духовного учителя, – с гордостью произнес я.

– Он был ученый? – спросила она.

– Нет, – отвечал я, – но он был представителем величайшего ученого.

– Величайшего ученого.., – повторила она. – Скажите мне. Кто это?

– Бог, – сказал я. – Тот, кто все это и создал.

– Ну об этом можно и поспорить, – произнесла она, вынимая Бхагавад-гиту из сумочки. – Но вы все же убедили меня купить эту книгу – чтобы искать дальше.

Когда я вернул ей книгу, она пожала мне руку:

– Ваша презентация была бы сильнее, если бы вы использовали немного научной терминологии.

– Я думал о том же самом, – ответил я с улыбкой.

– Шрила Гурудева, – сказал Матхуранатх дас, когда она отошла. – Я слушал вашу лекцию: ваши аргументы против мирских ученых были потрясающи.

– Ну, не надо пребывать в иллюзиях, – сказал я. – Если бы не Шрила Прабхупада, я бы все еще стриг лужайки в Университете Мичигана, не думая ни о науке, ни о религии.

Следующим в очереди был мужчина, держащий Гиту так крепко, что сначала я даже не смог ее забрать у него на подпись.

– Прошу прощения, – сказал он, отпуская книгу. – Всю свою жизнь я искал то знание, которым вы делились с нами сегодня вечером. И теперь, когда оно наконец-то у меня в руках, я воспротивился отпустить его хоть на мгновение. Поверить не могу. Наконец-то я его заполучил!

– Подпись займет одну минуту, – сказал я.

– Хорошо, – ответил он, – но пообещайте, что вернете.

Следующим в очереди был мужчина с раскидистыми усами. Пока я подписывал книгу, он стоял молча.

– Что вас вдохновило купить книгу? – сказал я, надеясь, что завяжется разговор.

– Я машинист поезда, – ответил он. – По долгу службы разъезжаю по всей Европе.

– Интересная профессия, – сказал я. – Дает вам возможность путешествовать, смотреть на мир.

– Она дает мне повод вопрошать о жизни и смерти, – отвечает он без тени улыбки.

– О, – говорю, – что вы имеете в виду?

– Я видел много людей, закончивших свою жизнь под поездом. Самоубийц. Каждый год четверо-пятеро бросаются мне под поезд или привязываются к рельсам. Я всегда чувствую вину, видя этих умерших. Это не сразу принимаешь. В последнее время это заставило меня задуматься, есть ли жизнь после смерти. То, что вы говорили о реинкарнации… мне это понятно. Я купил книгу, чтобы понять больше и так облегчить свои страхи и неуверенность.

«Легко понять, почему Шрила Прабхупада так настаивал на широком распространении своих книг, – подумал я. – Вне всяких сомнений, они облегчают страдания падших обусловленных душ».

Следующим подъехал мужчина в инвалидной коляске

– Откуда вы получили всё то знание, которое изложили в комментариях? – спросил он.

– Не я их писал, – отвечаю, хмыкнув. – Их написал мой духовный учитель.

– А, понимаю, – говорит он. – И если вы повторяете то же самое, то удостаиваетесь права говорить со сцены. В этом идея?

– Да, – отвечаю я.

– А если я обучаюсь этой науке и практикую ее, я могу делиться этим знанием с другими?

– Да, – говорю, – думаете заняться этим?

– Да, – отвечает он. – Я прикован к креслу и на многое не способен. Но ваша речь вдохновила меня попробовать расширить горизонты своей жизни… делиться этим знанием с другими.

Последний человек в очереди, очень прилично одетый, прождал довольно много времени. Когда я извинился за это, он улыбнулся.

– Без проблем, – сказал он. – Я хотел получить надпись-посвящение к этой книге, но хотел и сказать комплимент вашему фестивалю. Я уже довольно долгое время наблюдаю за ним, и вижу, он год от года развивается.

Отдавая ему книгу, я спросил, кто он по профессии. Это было любопытно – выглядел он весьма аристократично.

– Если я вам скажу, вы не поверите, – сказал он на полном серьезе. – Как не поверите и если скажу, кто я. Вы, может быть, даже в обморок упадете.

– Кто, я?

– Да, вы, – сказал он. – Но будьте уверены, что с моим влиянием многие в этой стране услышат о вашем фестивале и сами приедут оценить.

Он отошел, плотно заложив книгу под мышку, а я подумал о своем духовном учителе и взмолился ему.

«Шрила Прабхупада, всё это – лишь ваша милость. Вы организовали свое Международное Общество Сознания Кришны в 1966, пятьдесят лет тому назад, и в нем всё продолжаются чудеса, одно за другим. То, чему мы очевидцы в своих скромных попытках служить вам здесь, в Польше – лишь частичка великого всемирного феномена. Мы молимся о том дне, когда слава ваша будет собрана в восхитительную летопись – чтобы ее оценил весь мир, раз и навсегда».

**************************

«Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно,

то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг».

[ Библия, Иоанна 21:25 ]

на английском http://www.dandavats.com/?p=30819

August 27, 2016/0 Comments/by Raja-kumari dasi

Я мог бы делать это вечно

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, *Сарвабхаума Бхаттачарйа, +Пада-севанам

Том 14, глава 9

Я заселился в тихую классную комнату школы, которая снова должна была стать базой нашего летнего фестивального тура. Стены были заставлены пробирками, микроскопами и разноцветными бутылками с растворами. Гуру Крипа дас, оглядев помещение, рассмеялся.

– Гурудева, вы последние пятнадцать лет каждое лето на три месяца останавливаетесь в этом кабинете. То есть, вы прожили в этой лабораторной целых четыре года! Вы когда-нибудь замечали мозг обезьяны в сосуде с формальдегидом?

– Ну конечно, – ответил я. – Но я старался не смотреть. Шрила Прабхупада как-то сказал: иногда проповедник живет во дворце, а иногда в обычной хижине. Но вот научной лаборатории он никогда не упоминал!

На следующее утро мы провели собрание с 250 преданными, которые присоединились к нам на летний тур. Было много новых лиц; большинство ветеранов прошлых лет в этом году не приехали: кто из-за работы, кто только что женился, кто по причине иных обязательств. Осматривая собравшихся, я вдруг понял, что из присутствующих преданных я оказался единственным, кто был на первом польском туре двадцать шесть лет тому назад.

Я приветствовал преданных и в своей речи попросил их на следующие три месяца полностью предаться движению санкиртаны Господа Чайтаньи. Я объяснял, что тур – уникальный тип фестиваля в миссии Шрилы Прабхупады. Праздники в храмах предоставляют возможность преданным насладиться киртанами, катхой и прасадом, а наша фестивальная программа – специально для непреданных. И это наша забота – создать такой фон, который дал бы им шанс пережить тот опыт киртана, лекций и прасада, которым наслаждаемся мы. Это означает жертвовать собой ради команды – и в награду увидеть, что кто-то еще стал счастлив, впервые соприкоснувшись с сознанием Кришны.

– Наш фестиваль – часть движения санкиртаны, – подытожил я, – и потому он часть игр Господа Чайтаньи наших дней. Когда Господь оставил планету, Его миссия осталась не завершена. Он Сам предсказал, что святые имена Кришны однажды станут слышны в каждом городе и деревне мира. Так что смотрите, не будут и в наши дни прямо среди нас случаться чудеса. Это поможет вам оставаться вдохновленными на протяжении всего нашего трехмесячного жертвоприношения.

– Вы имеете виду, посматривать, не начнут наши гости ходить по воде? – спросил один преданный.

– Другие чудеса, – ответил я с улыбкой. – Просто наблюдайте за переменами в сердцах тех людей, что придут на фестиваль. Вот где настоящее чудо. Получить реальный духовный опыт – очень необычная вещь в век Кали.

Преданным не пришлось ждать слишком долго, чтобы увидеть эти перемены в сердцах. На следующий день, лишь только группа харинамы, афиширующая первый фестиваль, ступила на переполненный пляж, какой-то джентльмен принялся вдохновенно нас фотографировать. Само по себе то, что он фотографировал, не было необычным; необычно было то, что он не мог остановиться. Сорок пять минут он следовал за нами, делая снимок за снимком: ярко одетых матаджи, преданных, играющих на мридангах и преданных, синхронно танцующих. В конце концов я подошел к нему.

– Сэр, отчего так много фото? – спрашиваю.

– Моя дочь недавно начала практиковаться в вашей вере, – ответил он, продолжая щелкать. – Она пыталась мне объяснить, я не очень-то понял ее выбор, и это ее весьма расстроило. Но когда я вас увидел – так много народу явно из разных стран и культур, счастливо поющих в унисон и танцующих всех вместе – то понял, что с вашим движением уж точно всё должно быть в порядке. Вот, делаю снимки, отправлю ей в знак моего одобрения.

Он пожал мне руку и, когда мы двинулись дальше, помахал вслед.

Несколькими минутами позже одна женщина дальше по пляжу, вскочив со своего полотенца, подошла ко мне.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, – сказала она. – Очень рады вас видеть! Как всегда, если вы появились в городе, значит, лето наконец-то пришло!

Вечером люди хлынули на нашу фестивальную площадку. Я смотрел, зачарованный: даже спустя двадцать шесть лет это зрелище все еще изумляло меня.

Я всё смотрел: одни зашедшие усаживались, чтобы насладиться непрерывным представлением на сцене, другие расходились между рестораном, магазинчиками, книжными прилавками, палатками с классами по йоге, с росписью на лицах и другими развлечениями.

«Вот они, драгоценнейшие моменты моей жизни, – думал я, начиная свой привычный обход территории фестиваля. Гуру Крипа и Матхуранатх держались по краям. – Столько усилий и планов надо объединить ради всего этого, но когда я вижу сотни и тысячи людей, наслаждающихся сознанием Кришны, то чувствую, что совершенно доволен».

Прогуливаясь, я заметил на границе территории женщину за двадцать. В лице ее сквозило уныние, в руках была большая корзина цветов.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Девять часов пытаюсь продать розы, – говорит она. – Проголодалась, устала, а продала только две. Босс меня убьет. И пока я тут такая расстроенная, на вашем фестивале все отлично проводят время. Я бы тоже зашла, да не могу. Я очень завишу от этой работы и не могу позволить себе не продать эти цветы.

– Сколько они стоят? – спрашиваю.

– Каждая по две злотых, – отвечает она.

– Я с вами заключу сделку, – говорю я. – Покупаю всю корзину, если вы обещаете зайти на фестиваль и остаться до самого конца.

Повисла долгая пауза. Она изумленно смотрела на меня распахнутыми глазами.

– В самом деле? – произнесла она наконец. – Вы не шутите?

– Вовсе нет, – ответил я. – Я попрошу кого-нибудь отвести вас в палатку моды, вы сможете подобрать сари на вечер. Потом можете разрисовать лицо красивыми цветочками, пойти в ресторан и бесплатно поесть. А потом просто садитесь в первый ряд и смотрите представление.

Пока я доставал 100 злотых и забирал цветы, на глаза ее навернулись слезы. Я передал цветы Матхуранатху:

– Пуджари днем искали хорошие для Божеств. Можем передать розы им.

Одна из преданных повела девушку-цветочницу к палаткам. Гуру Крипа повернулся ко мне.

– Гурудева, – говорит, – фестиваль-то бесплатный, а вы только что заплатили, чтобы девушка зашла. Необычно.

– На санскрите есть такая пословица, – сказал я. – Пхалена паричийате. Означает: судят по плодам. Посмотрим, что она будет делать в конце фестиваля.

Я продолжил прогулку по фестивальной площадке. На сцене вовсю шла новая театральная постановка «Вриндаван», аудитория была захвачена игрой тридцати двух актеров. Все шестнадцать тентов вокруг территории фестиваля были полны людьми, впитывающими разные аспекты Ведической культуры. В книжной палатке гости просматривали книги Шрилы Прабхупады и задавали вопросы преданным за прилавком. Какая-то пожилая женщина около кассы завершала свою покупку Бхагавад-гиты.

– Замечательная книга, – говорю я ей.

– О да, я знаю, – отвечает она. – Я уже несколько раз читала это издание. Каждый год прихожу на ваш фестиваль и приобретаю четыре-пять копий.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Что ж, мне 85, и многие мои друзья стали уходить, – говорит она. – Когда это случается, я даю Бхагавад-гиту их родным, чтобы понимали, что такое смерть на самом деле… что душа перерождается.

«А вот и маленькое чудо, – сказал я сам себе. – Старушка никогда не жила в храме и формально не обучалась сознанию Кришны, а делится с другими мудростью Бхагавад-гиты Шрилы Прабхупады!»

Подошло мое время выходить на сцену и давать лекцию.

– Сколько уже таких лекций я провел? – спросил я Гуру Крипу.

– По меньшей мере, 108, – ответил он.

– Скорее, по меньшей мере 1008, если не два раза по столько, – ответил я.

Взяв Гиту, я поднялся на сцену и прошел вперед, сбоку была моя переводчица Мандакини даси. Юношей я стеснялся выступать на публике, однако, давая лекции по сознанию Кришны, страха я никогда не испытывал. Причина проста: совершенная, безупречная философия. Для того, кто ее изучает и живет по ней, эта философия привлекательна тем, что объясняет духовную жизнь логически, а также дает позитивную альтернативу для решения всех проблем – путем возвращения в духовный мир.

По окончании лекции я спустился по ступенькам вниз; небольшая группа людей с Бхагавад-гитами в руках ждали, чтобы я их подписал.

Первой подошла шестнадцатилетняя девушка, сказав, что это ее восьмой летний фестиваль.

– С самого первого мне очень понравилась ваша еда. Театральные постановки мне тоже нравятся. Я посмотрела всё, что вы показывали; больше всего мне нравится про Господа Раму. А сегодня слушала вашу лекцию, и до меня дошло, что наступило время изучать философию, так что я побежала в книжную палатку и купила Бхагавад-гиту.

Она смутилась и опустила взгляд.

– Простите, что у меня заняло восемь лет, чтобы придти к этому.

– Тут не в чем извиняться, – ответил я. – Процесс именно так и работает.

Подошли следующие две девушки с Бхагавад-гитами.

– Это для наших родителей, – сказала одна. – У нас в семье сейчас трудные времена. Послушав лекцию, мы поняли, что ваша философия решает множество проблем, так что надеемся, мудрость этой книги выведет нашу семью к более счастливым временам.

– Уверен, что выведет, – сказал я.

Когда я уже подписал с десяток Бхагавад-гит, подбежали двое мальчишек.

– А когда вы будете выступать? – спрашивает один, еле отдышавшись.

– Так я уже выступал, – говорю, – около часа тому назад.

– Ну вот! – говорит он, поворачиваясь ко второму. – Ты свой десерт ел слишком медленно. Я же говорил тебе, что опоздаем!

– А вам сколько лет, мальчики? – спрашиваю.

– Мне двенадцать, – говорит тот, что повыше, – а брату десять.

– И вы пришли послушать мою лекцию?

– Да! – говорит старший. – Мы уже три года приходим на фестиваль, и наша любимая часть – ваша лекция. Столько знаний!

– Ага, – говорит младший. – Как вы всегда говорите: «Из 8 400 000 видов жизни человеческая форма – самая важная».

Я удивленно покачал головой.

– Да, я так и говорю.

– На каждой лекции, – сказал старший, и оба они рассмеялись.

– Но всегда бывает и что-то новенькое, над чем можно подумать, – сказал младший. – Мы очень вам благодарны.

– А почему бы нам не пойти и не поговорить в ресторанчике? – предложил я. – Раз уж вы, парни, пропустили лекцию, можете выбрать поесть все, что захотите.

У них глаза засветились:

– Идея супер!

Направляясь с ребятами к ресторану, я восхищался тем, насколько движение Шрилы Прабхупады притягательно для людей всех возрастов. «Даже для самых юных философов» – думал я.

У книжной палатки я заметил вовсю улыбающуюся девушку-цветочницу, она выходила с одной из книг Шрилы Прабхупады в руках.

– А вот и результат! – произнес я вслух.

– Что вы сказали? – спросил младший из братьев.

Я одарил его широченной улыбкой.

– Я сказал, что мог бы делать это вечно!

****************************

анека джанма крита мадж джато`ндхау
сиддхим курушва прабху гаура чандра
самудж джвалам те пада падма севам
кароми нитьям хари киртанам ча

Луна златая, мой господин! Господь мой, о Гаура-чандра.
Я жизнь за жизнью погружался в пучину смерти и рождений.
Если даруешь мне непрестанное служение лотосам стоп Твоих
Сияющих – тогда я вечно стану петь во славу Шри Хари.

[ Сарвабхаума Бхаттачарйа, Сушлока-шатакам, текст 99 ]

August 3, 2016/0 Comments/by Raja-kumari dasi

Свет души

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, (Межрелигиозный диалог, \Тибет

Том 14, глава 8

– Добро пожаловать домой! – приветствовал меня, уставшего после перелета из Бангалора, Махаван даса на выходе из нового блестящего терминала аэропорта Нью-Дели. Махаван (ему нет еще тридцати) – мой русский ученик и секретарь в путешествиях по Индии. Он брахмачари, носит шафран, бреет голову и забивает свою сумку новейшими гаджетами – сотовыми телефонами, iPad-ами, наушниками и зарядными устройствами.

– Пока мы еще не дома, – ответил я. – Хотелось бы, а до Вриндавана еще добрых три часа пути.

– Тогда поспешим, – сказал он. – Машина уже ждет.

Мы пробирались через толчею входящих и выходящих из терминала людей, как вдруг Махаван заметил в толпе пожилого мужчину в перепачканных одеждах винного оттенка.

– Гурудева, взгляните на того человека. Кажется, он просит о помощи. Должно быть, нищий?

– Он не нищий, – ответил я. – Он монах-буддист из Тибета. Просить подаяние – часть их традиции. Это помогает монахам развивать смирение.

– А чашки-то для милостыни у него нет. И похоже, он в отчаянии.

Ему никто ничего не подавал. Пока мы смотрели, мальчишка-подросток оттолкнул его в сторону. Монах, прикрыв лицо рукой, опустился на скамью. Секунду спустя мимо проследовала состоятельная пара, и он, поднявшись, направился к ним, но и они его проигнорировали. Он пробовал было настаивать – мужчина прикрикнул на него. Монах выглядел расстроенным. Он вернулся, сел на скамью и устремил взгляд прямо перед собой, будто в медитации. Вид у него был запачканный, однако, казалось, что он сияет.

Я был потрясен тем, как люди обходились с ним. Чувствуя, что мой долг – помочь ему, я направился прямиком к его скамье. Лишь только заметив меня, монах, вскочив, поспешил ко мне и ухватил за рукав.

– Пожалуйста, позвольте немного побыть с вами, – произнес он по-английски. – Мне нужно прибежище духовных лиц.

– Конечно, – ответил я. – Почему бы нам не присесть?

– Есть ли у вас время? – тихо спросил он.

– Для таких, как вы, у меня есть все время мира, – сказал я. Мы прошли к той скамье, на которой он сидел. Он все еще удерживал меня за рукав.

– Вы голодны? – спросил я. – Могу ли я вас чем-нибудь угостить?

– Спасибо, нет, – отвечал он. – Я не голоден.

– Вы потерялись? – расспрашивал я. – Может быть, помочь вам добраться до вашего места назначения?

– Подождите минуту, – ответил он и, выпрямив спину и закрыв глаза, принял медитативную позу. Медленно вдыхая и выдыхая, он стал невозмутим, спокоен и собран.

«Как, ради всего святого, он сумел настолько быстро успокоиться после столь дурного обращения?» – изумлялся я. Минута прошла, и я почувствовал, что волна умиротворения накрыла и меня. Наконец он открыл глаза. Смотря не прямо на меня, а куда-то вдаль, он поведал мне свою историю.

– Меня зовут Церинг Лама, – сказал он. – Приехал я из монастыря Сэра, Лхаса, Тибет. Жил там с пятилетнего возраста.

– Ого! – сказал я. – Сколько же вам сейчас?

– Мне семьдесят.

– А какое служение было у вас в монастыре?

– Изучать писания, – ответил он. – Мне с детства преподавали учение Ламы Цонг-кхалпы, который жил в четырнадцатом веке. Он основатель школы Гелуг-па, которой я принадлежу, и высокочтимый учитель буддистских писаний. Дебаты по писаниям – мое основное служение. Это неотъемлемая часть нашей традиции.

– Встреча со столь сведущим ученым для меня большая честь, – проговорил я. – Сожалею, что видел, как люди вели себя с вами сегодня.

Он покачал головой, как если бы дурное обращение не имело к нему никакого отношения, а может быть, чтобы пропустить мою похвалу.

– Я всю жизнь мечтал побывать в Бодх Гайе, – продолжал он. – Это место, где Будда достиг просветления. Это здесь, в Индии, штат Бихар. Несколько месяцев тому назад я попрощался со своими любимыми учениками и в одиночку, пешком отправился в Бодх Гайу.

Я подумал, сколько же сотен или даже тысяч учеников должно было быть у такого человека. Он продолжал:

– Когда я добрался сюда, в Дели двое мужчин предложили мне остановиться на ночь в их доме. Уставший после месяцев путешествий, я принял их приглашение. Вечером они меня накормили и напоили каким-то чаем. Следующее, что я помню – как я очнулся на тротуаре делийских трущоб. Наверное, в чай был подмешан какой-то препарат, потому я и потерял сознание. Я обнаружил, что они украли у меня все, что было: одежду, паспорт, конечно же, деньги и даже освященные четки для молитв. Я копил деньги на это паломничество в Бодх Гайу с самого детства, и вдруг оказалось, что я не могу совершить его. Теперь у меня ничего нет. Я в этом аэропорту уже три дня, прошу милостыню, чтобы завершить путешествие. Никто не подал мне ни единой рупии, скорее всего, оттого что я весь перепачкан и помят.

Я взял его за руку и сказал:

– Я вам помогу.

– Нет-нет, – отвечал он, – от такого святого человека, как вы, я не возьму деньги.

– Да всё в порядке, – сказал я. – Я еще не святой. Я стараюсь, но в действительности, я только начинающий. Мне еще предстоит долгий путь. Уверяю вас, можете смело принять от меня немного денег.

– То, что вы с таким смирением произнесли – не правда, – сдержанно сказал он. – Я изучил ваше лицо. Я вижу ваше истинное «я» через ваши глаза.

– Вы можете меня видеть сквозь мои глаза? – переспросил я.

– Да, – отозвался он. – Я научился этому от наших тибетских учителей.

Он пристально посмотрел мне прямо в глаза. Мне стало неудобно, и я отвел взгляд, но он ухватил меня за подбородок и повернул мою голову обратно к себе, внимательно изучая мое лицо. У его маленькой руки была неслабая хватка.

Я также взглянул на его лицо. Темно-карие глаза смотрели на меня из-под раскосых, как на тибетских изображениях, и приподнятых внешними уголками век. У него был маленький плоский нос, а тонкие губы, хотя и были твердо сомкнуты, казалось, еле заметно улыбались. Он явно не брился несколько дней, на золотистой коже было несколько маленьких рубцов. Казалось, от него исходит сияние, которое я скорее чувствовал, чем видел, и легкий острый аромат тибетских благовоний еще витал вокруг запачканного и потертого в путешествии одеяния. Хотя он едва ли доставал головой мне до носа, было чувство, что я стою перед кем-то огромным, могучим, кем-то, кто может сбить меня одним щелчком пальца.

Через несколько минут он заговорил.

– Ты хорошо служишь своему учителю в этой жизни.

– Что ж, выполняю кое-какое служение, – сказал я. – Говорю же, я стараюсь, однако…

– Ты распространяешь его славу посредством письменного слова, посредством речи и посредством праздников, которые ты проводишь в дальних землях.

«Дальних землях? – изумился я про себя. – Откуда тибетский монах может знать о фестивалях в Польше?»

– Однако в прошлом году твое служение было прервано болезнью, – сказал он.

– Ну да. Боролся с раком и…

– В марте, – сказал он.

У меня перехватило дыхание.

– Да, – сказал я. – Да. Вы совершенно правы. Это было в марте прошлого года.

– И впереди еще болезни, – сказал он.

– О… правда? – произнес я и услышал разочарование в собственном голосе.

– Не беспокойся, – сказал он. – Я тебе помогу.

Поднявшись со скамьи, он сел на полу в полную йоговскую асану. Снова закрыл глаза и, казалось, тут же переместился на иной уровень. Через несколько минут брови его из-за силы медитации сошлись, а губы задвигались, так как он читал мантры на тибетском.

Люди останавливались посмотреть на необычную картину: на скамье сидит санньяси, а буддистский монах медитирует около него на полу. Они поглядывали на меня, будто ожидая объяснений – у меня их не было. Я просто сидел молча, а он предлагал молитвы ради моего блага.

Двадцать минут спустя он открыл глаза и повернулся ко мне.

– Я убрал препятствия, – сказал он. – Ты проживешь долгую жизнь в служении своему учителю.

– Надо же, – сказал я. – Большое спасибо.

Я поднялся и помог ему вернуться на скамью.

– Сострадание – суть учения Будды, – сказал он.

– Я знаю, – сказал я. – Только вот почему вы так добры ко мне, незнакомцу?

– Мы не незнакомцы, – отвечал он. – Я возвращаю благо, оказанное тобою мне несколько жизней тому назад.

Я почувствовал, как волосы у меня на руках встают дыбом.

– Вы имеете в виду… хотите сказать, что мы встречались в прошлом…?

– Некоторые вещи лучше оставлять невысказанными, – отозвался он. – И мне нужно идти. Надо постараться исполнить свою мечту.

– Постойте, – сказал я. – Подождите минуту. Я хочу вам помочь.

– Нет, – сказал он. – Я ведь уже сказал, что не приму от тебя деньги. Ты используешь их, помогая людям, которым не так повезло, как тебе.

– Но подождите, – сказал я. – Откуда вам известно, как я использую деньги? Мы только что встретились.

– Я ведь говорю: глаза являют свет души.

Он повернулся и зашагал к терминалу.

– Нет! – я догнал его. – Я не позволю этим людям снова дурно обращаться с вами. Возьмите, пожалуйста, пожертвование. Здесь хватит, чтобы добраться до Бодх-Гайи и вернуться в Тибет поездом.

Я затолкал ему в руку несколько купюр.

Он долго смотрел на деньги. Когда он поднял взгляд, глаза его были влажны.

– Я приму твою доброту, – медленно сказал он. – И я тебя не забуду.

Он опять стал уходить, а потом остановился и повернулся.

– Мы не встретимся более в этой жизни, – произнес он. – Но я оставлю тебе особенный подарок в монастыре в Лхасе. Приедешь туда – назови мое имя. Монахи тебя проведут.

Он достал клочок бумаги из рукава своих одежд и написал адрес монастыря. У меня мурашки пошли по коже.

– Пообещай, что приедешь, – сказал он. – То, что я оставлю для тебя, будет большим подспорьем в служении твоему учителю.

– Вы говорите о деньгах? – спрашиваю.

– О нет, – отвечает он. – Ничего подобного. Это не купишь ни за какие деньги. Ты не будешь разочарован.

С этими словами он исчез в переполненной станции метро.

Я обернулся к Махавану.

– Что это сейчас было? Это сон?

– Нет, – сказал он с тем же, что у меня, потрясенным видом. – Я все это видел собственными глазами. Вы действительно поедете в Лхасу?

– Конечно, поеду, – отвечал я. – Всегда хотел побывать в Тибете. Теперь есть отличный повод – усилить служение моему духовному учителю, Шриле Прабхупаде.

– А можно мне поехать с вами? – спросил Махаван.

– Ты должен поехать, – сказал я. – Чтобы, когда мы найдем то, что оставил нам монах, подтвердить мне, что это не сон. И чтобы убедиться, что служение великой душе никогда не бывает напрасным.

********************

«Встать на путь освобождения из материального плена можно, только служа великим душам, достигшим духовного совершенства. К ним относятся имперсоналисты и преданные Господа. Хочет ли кто слиться с бытием Господа, или желает общаться с Самим Богом, он должен служить махатмам. Перед теми, кто не заинтересован в этом, кто общается с людьми, привязанными к женщинам и сексу, открывается прямая дорога в ад. Махатмы не видят разницы между живыми существами и равно расположены ко всем. Они умиротворены и целиком отдают себя преданному служению. Свободные от гнева, они заботятся о благе каждого и никогда не поступают неправедно. Такие люди известны как махатмы».

[ Шримад-Бхагаватам 5.5.2 ]

На англ. http://www.dandavats.com/?p=25093

March 18, 2016/0 Comments/by Raja-kumari dasi

Поющий санитар

_ ДНЕВНИК СТРАНСТВУЮЩЕГО МОНАХА :, _ Том 14, &Здоровье

Том 14, глава 7

Всякий раз, приезжая в Мумбай, я останавливаюсь в доме своего ученика Нароттам Даса Тхакур Даса и его жены Манджари Деви Даси. Сегодня Нароттам отправился со мной в больницу на ПЭТ-сканирование для контроля рецидива рака кожи, хирургически удаленного у меня в прошлом году.

– Что-то я в два раза больше нервничаю, – сказал я Нароттаму, когда мы уселись в зале ожидания. – Что, если рак вернулся? Придется пройти через еще одну операцию и все такое.

– Мы все молимся о вас, – сказал Нароттам.

– Из-за сканирования тоже нервничаю, – сказал я.

– Зачем это? – спросил Нароттам. – Сканирование безболезненно.

– Знаю, – ответил я. – Но у меня мурашки по коже, когда меня укладывают на эту тележку и вкатывают в аппарат. Будто отдают на съедение какому-то монстру.

Я оглядел помещение и увидел санитара, толкающего по полу швабру.

– Только посмотри на этого парня, – проговорил я, – разговаривает сам с собой и сам себе смеется. И так все плохо, а тут еще и он.

– Может быть, он немного ненормальный, – сказал Нароттам.

– Он нормальный, – сказал мужчина рядом с нами, – я здесь часто бываю и всегда его вижу. Он просто эксцентричен.

Санитар прошелся мимо нас, его худосочное тело было в форме цвета хаки, карие глаза бегали из сторону в сторону. Он резко толкал свою швабру, по всей видимости, нисколько не заботясь о пациентах в зале. Было заметно, что и другие им обеспокоены.

– Ну вот, теперь что-то запел себе под нос, – сказал я Нароттаму, – да еще и фальшивит.

Мужчина, сидящий рядом с нами, рассмеялся.

– По крайней мере, он хорошо здесь убирается, – сказал он, – и у него добрые намерения.

Регистратор за стойкой окликнула санитара:

– Махеш! Отнеси пакет д-ру Агарвалу. Четвертый этаж, кабинет шестнадцать.

Швабра Махеша грохнулась об пол – бросив ее, он поспешил к стойке.

– Да, мэм, – произнес он, – сию минуту, мэм.

Голос у него был высокий, гнусавый. Шагая к лифту, он громко оглашал адрес на свертке.

– Доктор Агарвал, четвертый этаж, кабинет шестнадцать. Ого! Сколько всего для доктора!

Двери лифта закрылись, скрывая его лыбящееся лицо, и я вздохнул с облегчением.

– Эксцентричен – это мягко сказано, – проговорил я Нароттаму. – Ну, по крайней мере, наконец-то тихо.

Однако спустя десять минут двери лифта открылись, и он вернулся.

– Сделано! – прокричал он и, поспешив к своей швабре, снова начал возить ею в своей манере, да еще при этом запел своим пронзительным голосом. Звук был тягостный, но у меня получилось отключиться и подремать насколько минут, пока я не услышал, как в репродуктор объявляют мое имя. Зайдя в смотровой кабинет, я увидел нескольких медсестер и, к своему удивлению, Махеша, деловито расставляющего предметы в медицинском шкафчике. «О нет! – подумал я. – Здесь-то он что делает?»

– Махеш, – сказала одна из медсестер через плечо, – будь добр, отнеси пакет доктору Рейнолдсу в 404 кабинет.

Махеш, не говоря ни слова, протанцевал через кабинет забрать пакет. Потом распахнул дверь, театрально отсалютовал и исчез в коридоре.

– Пока мы готовим раствор для вашего сканирования, – сказала мне медсестра, – пожалуйста, наденьте больничную накидку, и когда вернетесь, садитесь в это кресло.

Я вышел в другую комнату, переоделся и вернулся.

– Ай! – сестра ввела мне иглу в вену на запястье. Краем глаза я заметил, что в кабинет возвратился Махеш. Внезапно кресло под моим весом накренилось и стукнулось о сестринский столик с медицинским оборудованием. Стекляная бутылка скользнула к краю, и медсестра, потянувшись ее подхватить, случайно выдернула иглу из моего запястья.

– Махеш! – крикнула она. – Сюда!

Махеш бросился через кабинет, подхватил бутылочку и вернул ее на стол. Медсестра подобрала шприц, оказавшийся на моих коленях.

– Махеш, – сказала она, – подержи, пожалуйста, кресло джентльмена, пока я делаю укол.

– Да, – сказал он с серьезным выражением лица и ухватил кресло обеими руками.

– Ай! – медсестра нашла другую вену. Махеш же наклонился ко мне и, к моему изумлению, заговорил на беглом английском.

– Сэр, – сказал он, – сегодня у меня очень благоприятный день. Верно, это из-за моих прошлых добрых дел мне посчастливилось послужить садху. Такая редкая возможность.

И он процитировал стих из Падма Пураны:

арадхананам сарвешам

вишнор арадханам парам

тасмат паратарам деви

тадийанам самарчанам

«Моя дорогая богиня, среди всех видов поклонения лучшее – это поклонение Господу Вишну, а лучше этого – поклонение Его преданному, Вайшнаву».

– Что? – оторопел я. – Откуда ты знаешь этот стих?

– Я изучал шастры, – тихо ответил он, все еще удерживая кресло.

– Ты преданный Кришны? – спросил я.

– Когда-нибудь.., – сказал он, – надеюсь, когда-нибудь я стану преданным Господа.

– Ты из семьи Вайшнавов?

– Нет, – ответил он. – Я сирота. Моя семья – это преданные Господа.

И он процитировал стих из Бхагавад-гиты:

мач-читта мад-гата-прана

бодхайантах параспарам

катхайанташ ча мам нитйам

тушйанти ча раманти ча

«Мысли моих чистых преданных сосредоточены на Мне, их жизнь полностью посвящена Мне, и они испытывают большое удовлетворение и блаженство, просвещая друг друга и беседуя обо Мне».

Неожиданно я понял, насколько же я был увлечен критикой – до того, что не заметил его умиротворенного лица и увлажненных сияющих глаз.

– Сэр, – сказал Махеш, чуть улыбаясь, – когда я увидал вас в приемной, то сердцем почувствовал, что это Господь послал вас, чтобы дать надежду всем тем несчастным, что страдают здесь. Одно ваше присутствие доставляет радость.

Голос медсестры вернул меня к реальности.

– Инъекция сделана, – сказала она. – Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату и ждите сканирования.

– Да-да, – ответил я. – Но позвольте мне сначала спросить Махеша, если.., – я обернулся к нему, но он исчез.

– Куда он ушел? – спросил я сестру.

– Прибираться, наверное, – откликнулась она, не глядя.

Ожидая в соседней комнате, я ощущал, как на меня накатывает волна стыда. «Я недооценил этого человека, – думал я. – Насмехался над ним про себя, а он больше преданный, чем я. Я совершил серьезное оскорбление. Надо будет попросить у него прощения».

Вскоре на табло высветилось мое имя – подошла очередь на ПЭТ. Медсестра пригласила меня и помогла улечься на аппарат сканирования.

– Вытяните руки за голову, – сказал она. – Десять минут вам надо будет лежать совершенно неподвижно.

Я нервничал из-за монстра, но расслабился и понемногу задремал. Очнулся я, когда кто-то коснулся моих стоп. Я услышал голос, тихо напевающий: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе».

Я открыл глаза – это был Махеш.

– Махеш, – прошептал я, – мне надо с тобой поговорить.

Но он снова исчез так же внезапно, как появился. Сканирование закончилось, и чувство стыда снова накрыло меня. «Да я просто оскорбитель», – думал я, переодеваясь в свою одежду. Я дошел по указателям до приемной, теперь здесь было в два раза больше народа. Подписывая бумаги за стойкой регистрации, я услышал высокий голос поющего Махеша, поднял взгляд – и увидел его, машущего шваброй в глубине холла и пританцовывающего.

Я бросился через приемную.

– Махеш, Махеш! – окликнул я его. – Мне надо с тобой поговорить!

Но прежде чем я до него добрался, он скрылся за стекляной дверью. Пританцовывая, он удалялся по коридору в другую часть больницы, я же опустился на колени и стал молиться о прощении:

ванчха-калпа-тарубхйаш ча крипа-синдхубхйа эва ча

патитанам паванебхйо вайшнавебхйо намо намах

«Предлагаю свои почтительные поклоны всем Вайшнавам, преданным Господа. Они в точности подобны древам желаний, которые могут выполнить желания каждого и полны сострадания к падшим обусловленным душам».

[Шри Вайшнава-пранати]

Вставая, я вдруг вспомнил, что нахожусь в переполненном помещении. Все смотрели на меня.

«Пусть смотрят, – думал я. – В худшем случае подумают, что я ненормальный, в лучшем – что я эксцентричен. Но я-то знаю, что предлагаю почтение удивительному Вайшнаву, которого мне довелось сегодня повстречать».

***********************

Шрила Прабхупада писал:

«Вы сетуете на то, что встретили в Калифорнии двух моих юных учеников, и Вам показалось, что у них «очень недоброжелательное отношение к людям, с которыми они встречаются». Конечно, мне неизвестны детали этого случая и все его обстоятельства, однако простите великодушно моих возлюбленных учеников, если они проявили некоторую недоброжелательность или обошлись с Вами неучтиво.

В конце концов, полностью отказаться от своего образа жизни ради служения Господу – нелегкое дело, и майя (иллюзорная материальная энергия) особенно настойчиво старается снова поймать в свою ловушку тех, кто отказался служить ей, чтобы стать преданным.

Поэтому, чтобы противостоять натиску майи и оставаться твердыми, несмотря на любые искушения, молодые или неопытные преданные, новички в преданном служении, иногда занимают враждебную позицию по отношению к тем вещам или людям, которые, возможно, могут оказать на них пагубное влияние или повредить их еще не окрепшие ростки преданности.

В этом они могут даже перегнуть палку, только чтобы оградить себя, и потому некоторым непреданным, которые сами еще целиком находятся под властью материальной энергии, майи, они могут иногда показаться нигилистами или пессимистами. Но в сущности этот материальный мир и есть место, полное страданий и опасностей, подстерегающих нас на каждом шагу, он – духкхалайам ашашватам, юдоль смерти, рождений, болезней и старости, пристанище страданий и боли, где все преходяще.

[…] Прийти к этому уровню понимания вещей такими, как они есть, совсем не просто, и о тех, кто достиг его, говорят как о великих душах».

[ письмо Шрилы Прабхупады Линни Людвиг, 30 апреля 1973 ]

February 21, 2016/0 Comments/by Raja-kumari dasi