В служении Ему

Том 6, глава 9

24-25 мая 2005

На фестиваль в Днепропетровск, один из крупнейших украинских городов, приехало больше тысячи преданных. Это был трёхдневный праздник: день прославления Шрилы Прабхупады, день явления Господа Нрисимхадева и мой день рождения. А также исполнился 18-й год моего служения в качестве духовного учителя.

Утром в день празднования моей Вйаса-пуджи я проверил список своих учеников. Было больше двух тысяч. Хотя все они конечно знают меня, я, возможно, не всегда помню каждого в отдельности. Глубоко вздохнув, я подумал: “Нелёгкое служение, верно? Но это приказ моего Гуру Махараджа”.

Среди тех, кто назовёт меня недостаточно квалифицированным, я буду первым, но, опять же, у меня есть вера в слова Шрилы Прабхупады: “Вместе с наставлениями духовного учителя приходит и способность следовать им”. Вишнуджана Махараджа кратко поделился со мной этими словами вскоре после моего присоединения к движению. Это были слова из письма Шрилы Прабхупады; и они продолжают вести меня и поныне.

Много раз я убеждался в истинности этих слов, начиная с моей первой должности лидера санкиртаны, затем посвящённого брахмана, президента храма, регионального секретаря, и, в конечном счёте, санньяси. Я знаю, что не обладаю должными качествами, но могущество преданного служения и милость моего духовного учителя дают мне так или иначе возможности выполнять эти обязанности. И моя способность до какой-то степени играть роль гуру – лишь ещё одно доказательство беспричинной милости моего духовного учителя.

Собираясь выйти из комнаты, чтобы отправиться на церемонию, я попросил ненадолго оставить меня одного. Распростёршись перед алтарём, я помолился Шриле Прабхупаде, чтобы никогда, даже на мгновение, не забывать, что его милость – это всё, из чего я состою. Я молился о чистоте, силе и мудрости продолжать бережно вести своих учеников к его лотосным стопам.

На следующий день я вылетел в Москву со своим учеником Уттама Шлокой дасом, который стал моим переводчиком на ближайшие три недели путешествий по России. Когда мы прибыли, меня удивило, что нас встречало всего четверо преданных, трое из которых было в мирской одежде.

В предыдущие года всегда были большие группы учеников, часто сотни, ожидающие встречи со мной в Москве. Одетые в яркие дхоти и сари, воспевая мелодичный киртан, они бросались вперёд с гирляндами и букетами цветов, обгоняя друг друга с желанием первыми поприветствовать меня. Сам я никогда не нуждался в таких приёмах, но испытывал наслаждение, наблюдая их энтузиазм в сознании Кришны – доказательство того, что они продвигаются в преданном служении. И был счастлив отвечать взаимностью на их любовные чувства.

Я обернулся к Уттама Шлоке:

– Что случилось? Куда все подевались?

– Отпечаток времени, Шрила Гурудева, – сказал он. – Россия – и Москва в особенности – уже не та, что была, когда вы приехали сюда впервые. Теперь Москва – богатый город, даже по западным меркам. В Москве живёт сорок восемь миллиардеров, а в Нью-Йорке, например, сорок три.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, пока мы шли за багажом с четырьмя учениками, нервно идущими позади.

– Ну, – пояснил он, – похоже, роскошь сегодняшней Москвы сбила с толку некоторых преданных, и они пошли на уступки или вообще оставили сознание Кришны.

“Это правда, – подумал я. – То же самое происходит и во всём мире”.

Но я также чувствовал и ответственность за их утрату веры и энтузиазма. “Я пренебрегал ими, – думал я, – проводя столько времени вдали от России. Сосредоточенность на польском фестивальном туре привела к тому, что мои посещения России стали редки”.

Я обернулся на четвёрку преданных. “Иронично, правда, – подумал я. – Только вчера люди прославляли меня за моё служение в качестве гуру, а сегодня я ругаю себя за пренебрежение своими учениками”.

Кроме того, мне не давал покоя факт, что основной причиной этой поездки был сбор средств.

Когда мы вышли из аэропорта, я повернулся к Уттама Шлоке.

– Вероятно, пора прекратить инициации, – сказал я. – Мне следует сосредоточиться на тех учениках, которые у меня уже есть.

Следующий день был выходным, без публичных программ. Я работал над ответом на письма, которых в моём электронном ящике накопилось 1 074. Начав в 7 утра, я закончил в 10 вечера, ответив на 350 писем. Я мог бы просмотреть и больше, но хотел улучшить своё служение духовного учителя, поэтому потратил больше времени, отвечая на каждый вопрос в письме.

Следующим утром я встал рано и начал собирать вещи к предстоящему перелёту. Стоя в предрассветных сумерках, я вдруг понял, что понятия не имею, куда предстоит лететь. Я оставил организацию поездок на усмотрение моего московского секретаря Джананиваса даса, но из-за плотного расписания у нас не было возможности встретиться или даже поговорить по телефону.

Джананиваса прибыл в 6 утра и вручил мне конверт.

– Здесь билеты для вас и Уттама Шлоки, – сказал он. Я начал смеяться.

– Спасибо, – сказал я, – но куда мы направляемся?

– Сначала в Казань, – ответил он, – столицу Республики Татарстан. Это, в основном, мусульманский регион.

– Да? – я перестал смеяться и посмотрел на Джананивасу, но не мог признаться, что было у меня на уме. Сколько денег смогу я собрать в мусульманской стране?

Но Джананиваса прочитал мои мысли.

– Не тревожьтесь, – сказал он. – Местные преданные очень ждут вас. Они обещали дать пожертвование на ваш Польский тур.

– Очень милостиво с их стороны, – сказал я. – Поехали, уже пора.

Движение было не интенсивным, и мы быстро добрались до Домодедово. Пока мы сидели в ожидании начала регистрации на рейс, я восхищался роскошным видом аэропорта. Налицо был контраст с прошлым, когда всё было бедным, серым и безжизненным. Уттама Шлока был прав, сказав, что Москва стала богатым городом. Отреставрированный аэропорт Домодедово, хоть и меньший по размеру, чем аэропорт Хитроу в Лондоне, был более привлекательным и имел больше удобств.

Он был светлым и сияющим, со множеством бутиков, предлагающих одежду и парфюм от ведущих дизайнеров. Были предусмотрены удобства для инвалидов, современные туалеты и – в абсолютном противоречии со старыми атеистическими временами – часовни для моления. Люди со всех концов России осматривали магазины или перекусывали в кафе.

Но никто не улыбался. В России, я заметил, люди часто выглядят строгими. Я повернулся к Уттама Шлоке:

– Они, что специально стараются выглядеть так сурово?

Он посмотрел на меня без улыбки.

– Нет, – ответил он, – у них суровая жизнь. В их буднях за пределами этого аэропорта не слишком много блеска.

После проверки документов мы подошли к контролю безопасности, поставили сумки в рентген-машину, и таможенник отозвал нас в сторону. Пройдя несколько метров, он подвёл нас к большому аппарату, не меньше двух метров в высоту, и попросил меня войти внутрь. Я отскочил и сделал шаг назад.

– Что это? – спросил я Уттама Шлоку.

Он переспросил охранника.

– Это рентгеновский аппарат, полностью сканирующий тело, – сказал Уттама Шлока. – Они хотят посмотреть, не везём ли мы бомбы.

– Бомбы? – переспросил я. – Внутри меня?

– В прошлом году, – пояснил он, – террористы-смертники взорвали несколько самолётов. Они использовали пластиковую взрывчатку, скрытую в их телах, иногда, говорят, даже имплантированную под кожу. Поэтому российское правительство выпустило эти рентгеновские аппараты для сканирования подозрительных пассажиров. Офицер хочет, чтобы вы вошли внутрь.

Когда я вошёл в аппарат, он начал гудеть, и через 45 секунд меня попросили выйти. Я тут же заглянул в компьютер посмотреть на своё отсканированное изображение. И спросил сидевшую у монитора женщину, приходилось ли ей находить бомбы, спрятанные в чьих-то телах.

Её лицо посерьёзнело:

– Да, сэр, – ответила она, – и не раз.

Пока мы шли к выходу, я сказал Уттама Шлоке:

– Я читал, что за последний год террористы взорвали в России только один самолёт.

– Было несколько, – ответил он, – но правительство не афиширует это. Они хотят защитить индустрию авиации от убытков. Что будет, если люди будут бояться летать?

Через несколько часов мы приземлились в столице Татарстана Казани. В аэропорту большая группа преданных встречала нас громким киртаном. Зал прибытия гудел от святых имён, преданные бросились вперёд с гирляндами и цветами. Это напомнило мне старые дни в Москве.

Уттама Шлока подмигнул мне: “Казань не так богата, как Москва”.

Мы вышли наружу. Пока я стоял у машины в ожидании Уттама Шлоки и нашего багажа, меня окружили преданные и любопытные. Там была милиция, бизнесмены, работники аэропорта, уборщицы, продавцы магазинов, прохожие и даже несколько собак – и все смотрели на меня. Я чувствовал себя смущённым, поэтому посмотрел в небо. “Спасибо, Господь, – тихо произнёс я. – Ещё один громкий приём, но, пожалуй, хватит, довольно”.

В машине я расспросил президента храма о Татарстане.

– У нас долгая история, – сказал он. – Культура сформировалась во времена вторжения монголов в 11-м столетии. Затем страна была обращена в ислам и оставалась так, пока в 18 веке не перешла под власть России. Сейчас здесь поровну мусульман и православных. Здесь добывается большая часть нефти и природного газа, используемых в России.

– Казань – древняя столица татар, – продолжал он. – В этом году город отмечает своё тысячелетие. В рамках празднования городская администрация сняла фильм об истории Казани, и там есть сцена с харинамой, идущей по улицам города.

– Удивительно! – сказал я.

– В Казани миллион жителей, – продолжал он. – Существует своего рода соревнование, кто построит больше мест поклонения. В нашем регионе больше церквей и мечетей, чем где бы то ни было в России.

Я посмотрел на город и не смог удержаться от шутки.

– И какой процент людей – преданные Харе Кришна?

– У нас здесь триста пятьдесят преданных, – ответил он.

Я откинулся в кресле. “Здесь я буду наслаждаться проповедью, – подумал я. – Это будет небольшой передышкой. Никто меня не знает. Я просто сыграю роль заезжего санньяси. Это будет просто, как в добрые старые времена”.

Но у президента храма были другие планы.

– Махараджа, – сказал он, – у меня просьба. У вас здесь много кандидатов в ученики, которых я бы рекомендовал на инициацию. Вы можете провести завтра огненное жертвоприношение и дать им посвящение?

Я выпрямился.

– Ученики? – переспросил я. Но я думал больше не…

Тут я замолк и откинулся обратно. “Э… – подумал я, – помнишь свои молитвы Шриле Прабхупаде на Украине перед алтарём? Они что, были просто болтовнёй? Ты забыл, что принятие учеников – твоё служение духовному учителю? Значит, собираешься отказаться от выполнения его приказа? Вместе с наставлениями приходит и возможность исполнять их. Помнишь?”

Я смотрел в окно. “Хорошо, – думал я. – Просто нужно прилагать больше усилий. Нужно отладить график так, чтобы больше путешествовать и уделять преданным внимание, в котором они нуждаются. И главное, я должен стать более квалифицированным. Чтобы достичь этого я могу только просить о милости Шрилу Прабхупаду”.

– Махараджа.., – позвал президент храма, отвлекая меня от раздумий.

– Да, – ответил я, – Завтра днём дам посвящение этим преданным.

– Они будут так счастливы, – сказал он. – Они ждали этого много лет.

Машина свернула к месту парковки у дома. Там была ещё одна большая группа преданных, поющих киртан, и множество соседей, вышедших посмотреть, что происходит.

Я вышел из машины, и ведущий начал петь: “Джая Гурудева, джая Гурудева, джая Гурудева, джая Гурудева!”

Закрыв глаза, я молил о милости собственного Гурудева.

“…нужно постараться сотрудничать с Господом в Его внешней деятельности, направленной на исправление падших душ. Сотрудничать с Господом, становясь духовным учителем, можно только по повелению Господа, а не ради личной выгоды и какой-либо материальной прибыли, чтобы сделать на этом бизнес или просто заработать этим на жизнь. Истинные духовные учителя, обращающие взор к Верховному Господу, чтобы сотрудничать с Ним, действительно качественно едины с Господом…”

[ Шримад-Бхагаватам 1.13.48, комм. ]