Возвращение к герою детства

,

Том 13, глава 3

7 ноября 2012

Мой рейс приземлялся в Скопье (Македония), и я не мог сдержать улыбки, заметив, что аэропорт назван именем одного из героев моего детства, Александра Великого. Как и многие мальчики, я восхищался подвигами юного Александра, ведь он завоевал большую часть Азии и даже часть Индии.

Но гораздо важнее было то, что Александр был первым, кто пробудил во мне интерес к духовной жизни, тот самый интерес, который мой духовный учитель А.Ч.Бхактиведанта Свами Прабхупада обратил в настоящий поиск Абсолютной Истины.

Ум мой вернулся в то время, когда мне было одиннадцать. В школе нам дали задание: написать о ком-нибудь из наших героев прошлого. Я выбрал Александра Македонского. Вдохновленный, вечером я отправился в городскую библиотеку почитать о нем. То, что я нашел в тот день, изменило всю мою жизнь.

Читая одну из многочисленных книг о завоевателе, я узнал, что родился он в 356 году до нашей эры. Но вот как он умер?

“Может быть, его последние минуты были посреди поля боя, – думал я, пролистывая книгу к концу, – Может, он остался один, окруженный солдатами врага. Может быть, взывал с последним вздохом к имени своей страны”.

К удивлению моему, всего этого не было. Яростно сражавшийся многие годы, покорявший и грабящий целые народы Александр умер от неизвестного недуга на своем обратном пути в Македонию. И вместо того, чтобы в конце жизни славить свою страну, он поделился с миром обретенной им глубочайшей мудростью.

Лежа на смертном одре, он призвал своих полководцев.

– Скоро я уйду из этого мира, – сказал он, приоткрывая глаза, – но у меня есть три желания. Пожалуйста, обязательно исполните их.

Генералы немедля согласились.

– Мое первое желание: чтобы гроб к могиле несли только мои врачи.

Генералы согласно кивнули.

– Мое второе желание: чтобы по пути к моей могиле разбрасывали золото, серебро и драгоценные камни из моей казны.

Генералы переглянулись, замешкались, но опять кивнули в знак согласия.

– И моя последняя воля, – произнес Александр. – Сделайте так, чтобы мои руки были вынуты из гроба.

Генералы отшатнулись, но дали согласие. Тогда главный из полководцев Александра шагнул вперед. Приложившись к рукам своего императора, он прижал их к своей груди.

– О повелитель, – сказал он, – обещаем, что исполним твою последнюю волю. Но пожалуйста, объясни, почему ты отдаешь нам настолько странные приказы?

Александр открыл глаза.

– Мне бы хотелось, чтобы мир узнал те три урока, которые я вынес из жизни.

Военначальники, лекари и несколько верных солдат придвинулись ближе к кровати. И я, в порыве узнать те уроки, которые обрел Александр, приблизил книгу к глазам.

– Я хочу, чтобы мои врачи несли гроб, – сказал Александр, – потому что людям надо понять, что никто не сможет защитить от неизбежной смерти. Жизнь невозможно получить, заплатив, – никогда.

Сокровища, которые будут раскидывать по пути к моей могиле, покажут, что после смерти мы ничего не можем забрать с собой. Люди должны понять, что погоня за богатствами тщетна.

А мои руки, вынутые из гроба, покажут: как мы приходим в мир с пустыми руками, так с пустыми и уходим.

Сидя в библиотеке в тот день, я думал, что никогда прежде не встречал подобной мудрости, а поскольку я узнал ее от такой необычной личности, она оставила во мне глубокий след. Уже закрывая книгу, я выхватил взглядом последний параграф. Это были предсмертные слова Александра:

“Тело похороните, памятников мне не ставьте, и еще раз: сделайте так, чтобы мои руки были вне гроба, чтобы каждый мог видеть, что человек, покоривший мир, умер с пустыми руками”.

Придя вечером домой, я пооткрывал ящики в своей гардеробной и стал вытаскивать вещи к выходу из дому. Мама подумала, что я сошёл с ума.

– Да что ты такое творишь? – восклицала она. – Что это с тобой такое?

– Мы не сможем с собой забрать ничего после смерти, – ответил я.

Самолет приземлялся, и мой ум возвратился в настоящее.

На выходе из аэропорта несколько преданных встретили меня и отвезли в храм. Распаковывая сумки в своей комнате, я разговорился с одним молодым преданным.

– Правда, интересно, – сказал я, – что здешний аэропорт назван в честь Александра Македонского?

– Македонцы гордятся тем, что он здесь родился, – сказал преданный.

– Только вот, – сказал другой, – не прекращаются споры с нашими соседями-греками, которые считают, что он родился в Греции, в области с тем же названием, Македония.

– Это не столь важно, – опять сказал первый, – в конце концов, не так уж он был и разумен. Просто грабил чужое добро.

– Да нет, – вмешался я, – кое в чем он был мудр. Он изменил несколько сердец. Он изменил мое…

Я остановился, не закончив фразы, и снова принялся распаковывать свой багаж.

Парни стояли молча.

– Надеемся, увидимся позже на программе, Махараджа, – сказал один. – Она будет в центре, на главной площади.

– Там прямо посреди площади огромная статуя Александра Македонского, – сказал другой.

Я поднял взгляд.

– Я бы выразил свое почтение, – сказал я.

Вечером я нашел разговор, в котором Шрила Прабхупада говорил о величии Александра:

“Один вор обвинил Александра Македонского: “А в чем наше отличие? Я мелкий вор, а ты крупный. Вот и все. Почему ты меня наказываешь? Ты и сам большой вор. Ты занят тем же самым”. Его выпустили после этого. Александр Великий и в самом деле был велик. Его, императора, упрекал какой-то обычный вор. Но он признал: “Да, я вор”. Он согласился. В этом величие. Если бы он не был велик, в ответ он бы его повесил: “Ты обвиняешь меня?” Но он это принял. Это величие. Ошибки – это недостаток, но признание, что да, я сделал ошибку, – это величие”.

[ утренняя прогулка, Мельбурн, 24 апреля 1976 ]

 

Урок терпения от потерпевшего крушение моряка

,

Том 13, глава 2

3 ноября 2012

– Первый приезд всегда особенный, – сказал я Расикендре дасу, забрасывая свои сумки на заднее сиденье его автофургона. – С нетерпением жду встречи с преданными Македонии.

– Хорошо, – сказал он, – но поторопитесь. На дороге в аэропорт пробки.

И конечно, спустя десять минут мы застряли в утренней загородной пробке. Вдруг я понял, что оставил паспорт на квартире. Мы рванули назад, нашли паспорт и снова прочно застряли в той же пробке.

– Не уверен, что теперь мы успеем, – сказал Расикендра, пока мы еле-еле продвигались вперед. Я нервно заерзал и ответил:

– Так уже случалось не раз.

Мы прибыли в аэропорт с запасом в одну минуту. На регистрации я оказался как раз, когда она заканчивалась. Когда я подошел к зоне контроля, мужчина передо мной, явно с избытком времени в запасе, медленно ставил свои вещи на ленту рентген-установки. Когда его сотовый зазвонил, и он ответил, мое терпение лопнуло.

– Хватит разговаривать, проходите, – резко сказал я. – Я опаздываю на самолет.

И тут же понял, что был неправ. Не было необходимости повышать голос.

По ту сторону зоны контроля таможенный офицер отставил мои вещи в сторону для досмотра, а стоявший передо мной мужчина удовлетворенно ухмыльнулся. Я подавил гнев. “Лучше стерпеть”, – сказал я сам себе и вспомнил случай, когда Шрила Прабхупада отругал слугу, который не сдержался в похожей ситуации: “Какая разница между нами и ими, если мы не способны терпеть?”

Когда я, наконец, поднялся на борт, места для моей ручной клади в отделениях над сиденьями не было. Стюардесса сказала, что заберет сумку и отнесет в нижний отсек самолета.

– Это не выход, – сказал я, – в сумке ценные вещи.

– Прошу прощения, – сказала она, – тогда достаньте их, а сумку отдайте мне.

Пока я доставал ценные вещи и перекладывал их, несколько раздраженных пассажиров сердито смотрели на меня.

Пять минут спустя стюардесса вернулась с моей сумкой.

– Убирать ее в нижний отсек уже поздно, – сказала она. – Придется убрать под ваше сиденье.

– Но она не поместится, – сказал я.

Я попробовал втиснуть сумку под сиденье перед собой, но кончилось тем, что я оставил ее у своих ног. Зажатый между двумя другими пассажирами, с сумкой под ногами, я проклинал пробки, дождь и свой забытый паспорт. Я был сердит, вспотел, устал и был голоден. Оказавшийся на таком неудобном рейсе, я к тому же почувствовал наступление головной боли.

“Путешествия бывают суровы!” – сказал я сам себе.

Сидя так и жалея себя, я взглянул на книжку в кармане впереди стоящего сиденья: “Рассказ о Роберте Адамсе”. На обложке был старинный рисунок уроженца запада, плененного пиратами-арабами. Самолет пошел на взлет, а я принялся читать книгу.

В мгновение ока я стал смиренен: аскезы, через которые прохожу я, монах, путешествующий последние сорок лет, оказались ничем в сравнении с тяготами, выпавшими на долю Роберта Адамса.

В июне 1810 года моряк-коммерсант Адамс покинул Нью-Йорк на грузовом судне “Чарльз”. Два месяца спустя во время шторма корабль затонул у западных берегов Африки близ Капа-Бланки. Чудом добравшиеся до берега Адамс и его товарищи были захвачены в плен группой мавров и обращены в рабство. Выкупленного другой группой мавров и отделенного от остальных моряков Адамса отправили вглубь Сахары, где он долгие месяцы мучился в услужении своим новым господам. Спустя какое-то время его поработителей разбили в стычке берберы, и его, связанного по рукам и ногам, привели к их правителю в Тимбукту. Впечатленный своим новым рабом, тот даровал ему свободу передвижений по городу на шесть месяцев, а после продал за табак группе кочевников.

Адамса еще раз уволокли в пустыню, опять обратив в раба. На далеком невольничьем рынке в Сахаре его объединили с некоторыми его судовыми товарищами и, в конце концов, его выкупил Британский консул того региона. Он устроил его переезд на корабль, следующий в Европу, на котором он и отправился в Лондон. Адамс жил как нищий, без работы, без денег, без друзей.

В ноябре 1815-го служащий “Company of Merchants of Trading to Africa”* узнал Адамса в едва одетом человеке, умирающем от голода на заснеженных улицах, и привел его к хозяевам предприятия. Потрясенные его историей, они предоставили ему ссуду и бесплатный переезд обратно в Америку, – взамен за права на книгу о его злоключениях. Повесть была напечатана в 1816-м.

Я закончил чтение как раз когда наш самолет приземлялся в аэропорту Скопье. “Никогда больше я не выскажу ни малейшего неудовольствия теми аскезами, маленькими или большими, что выпадают мне в пути”, – дал я себе зарок, закрывая книгу.

“Более того, – думал я, – аскезы проповеди ничто в сравнении со счастьем преданного служения. Следующие несколько дней буду наслаждаться воспеванием святых имен и обсуждением философии сознания Кришны с македонскими преданными. Служение моему духовому учителю исполнено счастья”.

Подойдя к выходу, я улыбнулся стюардессе, которая велела мне поставить сумку под сиденье.

– Спасибо вам, – сказал я. – Спасибо вам за все.

Брови ее поползли вверх. Потом она улыбнулась.

– И вам всего наилучшего, сэр, – ответила она любезно.

 

*********************

Тем вечером я вспомнил о письме, которое написал Шрила Прабхупада Прабхавишну дасу в январе 1973:

“Я понимаю, что это непросто, так интенсивно и долго путешествовать, без хорошей еды, без отдыха, иногда может быть очень холодно. Однако, поскольку ты получаешь от этого столько духовного счастья, кажется, что для тебя это будто игра. Это продвинутая стадия духовной жизни, никогда не достигаемая даже величайшими йогами и так называемыми гьяни. Это мой вызов им: пусть все увидят наших преданных, так усердно работающих ради Кришны, и пусть попробуют сказать, что преданные не лучше миллионов так называемых йогов и трансценденталистов! Поскольку благодаря своим реализациям ты верно понял философию сознания Кришны, – то за столь короткое время, превзойдя все уровни процесса йоги, ты пришел к высшей точке, преданию Кришне. Я очень это ценю. Большое спасибо, что так помогаешь мне”.

 

_________________________

* британская компания торговли с Африкой (прим. перев.)

И вот, о чудо!

,

Том 13, глава 1

1 августа 2012

Спустя почти год путешествий по храмам всего мира, в конце июня я вернулся в Польшу на побережье Балтийского моря на наш ежегодный Фестиваль Индии. 300 преданных тура уже прибыли на нашу базу и были готовы к двухмесячному приключению.

Я был изнурен после перелета из Лос-Анджелеса и неважно себя чувствовал из-за смены часовых поясов. Терминал Варшавского аэропорта был заполнен возвращающимися отпускниками, и я, стоя в очереди на иммиграционный контроль, думал о четверти века, что уже проповедую в Польше.

«Это Кали-юга, – думал я, наблюдая за тем духом удовольствий, что царил среди  отдыхающих, которые дожидались около транспортера своего багажа. – Результаты проповеди не всегда очевидны. Надо быть терпеливым».

– Вы опоздали, – сказал бизнесмен, снимающий около меня сумку с транспортера.

– Да нет, – сказал я, – самолет был вовремя.

– Я имею в виду, вы опаздываете с фестивалем, – сказал он. – Фестиваль Индии. Разве вы не начинаете обычно на третьей неделе июня? А сейчас уже почти июль.

Я сдержал улыбку.

– Да, вы правы, – сказал я. – Этим летом пришлось начать немного позже, из-за того, что учебный год продлили на пару недель. Наша первая программа – завтра.

– Понятно, – сказал он, – увидимся в июле в Ревале. Мы с женой всегда планируем отпуска поближе к вашему фестивалю. Довольно часто заходим на ваш фестивальный сайт. Так держать!

«Что ж, эти пять минут ожидания стоили того», – думал я, провожая его взглядом, пока он шел к выходу.

Следующим утром я вылетел на север, к нашей базе. В аэропорту меня встретил Амритананда даса.

– Отсюда мы поедем сразу на первый фестиваль, – сказал он. – Сможете сразу же дать лекцию?

– Да, – ответил я. – Я целый год ждал этого.

Мы добирались около двух часов, а когда подъехали к территории фестиваля, я услышал ясные, чистые звуки раздающегося киртана. Шпили двадцати пяти наших красочных палаток, представляющих разные аспекты ведической культуры, уже издалека были хорошо видны, и я отправился на площадку, предвкушая, как сейчас увижу тенты, заполненные радостными любопытными людьми. Волнение прямо-таки витало в воздухе. Представление наше, с его огромной сценой, прожекторами и мощным звуком вовсе не было чем-то заурядным. Я стоял у входа на территорию фестиваля и смотрел на сотни прекрасно одетых преданных, которые раздавали прасадам, рисовали детям на лицах гопи-доты и помогали пришедшим на фестиваль одеться в сари для этого вечера. У женщины, проходившей мимо меня, вырвалось: «О Боже мой!», когда ее взору предстала полная картина.

– Поторопитесь, Шрила Гурудева, – сказал распорядитель сцены, подбегая ко мне, – вам выходить меньше через минуту.

Оставив созерцание, я последовал за ним, пересек фестивальную площадку и поднялся по лестнице на сцену. За кулисами, ожидая меня, стоял преданный с Бхагавад-гитой.

– Та самая, которой вы пользовались на своих лекциях прошлым летом, – сказал он, улыбаясь. Я крепко прижал книгу к себе.

– Будто встретил старого друга, – сказал я.

Я взошел на сцену и посмотрел на скамейки, – они были заполнены сотнями гостей. Все выжидающе смотрели на меня.

– Леди и джентльмены, – начал я. – В ближайшие двадцать пять минут я хотел бы поделиться с вами еще одним великолепным аспектом древней культуры Индии, – ее духовной мудростью.

В конце выступления я пригласил людей покупать Бхагавад-гиту в книжной палатке.

– Следующие несколько часов я буду ходить по территории фестиваля, – добавил я, – и с удовольствием подпишу все экземпляры, которые вы купите.

Аудитория аплодировала. Спустившись по лестнице, внизу я столкнулся с мужчиной, который уже купил Бхагавад-гиту. Его хмурый вид контрастировал с тем морем улыбок, которые минутой раньше я видел перед собой.

– Пожалуйста, – сказал он, – вы могли бы подписать это поскорее, прямо сейчас?

– Конечно, – сказал я, забирая у него книгу. – Итак, вам понравилась философия?

– Вовсе нет, – сказал он. – Я ничем таким не интересуюсь.

Я прекратил писать.

– А зачем же вы купили книгу?

– Моя жена в восторге от вашего фестиваля и, в особенности, от вашей речи. А мне страшно скучно, и я хотел бы вернуться домой. Мы договорились, что если я куплю ей книгу, то мы тут же уйдем.

Помочь я не мог, – но не мог сдержать и улыбки, ставя подпись.

Тут подошел другой мужчина.

– Вы сказали, что будете подписывать книги, это так? – сказал он.

– Да, подписываю, – ответил я.

– Тогда, пожалуйста, подпишите здесь, – сказал он, указывая на пустое место на внутренней обложке книги.

– Купили книгу, чтобы углубиться в духовную жизнь? – спросил я.

– О, нет, – сказал он. – Я атеист. Фактически, я регулярно выступаю в дебатах против концепции Бога.

– Зачем же в таком случае вы купили эту книгу? – спросил я.

– Меня поставили в тупик аргументы в пользу существования Бога, которые вы приводили в своей речи, – сказал он. – Хотелось бы изучить эту книгу и лучше понять их.

– Отлично, – сказал я, протягивая ему свою визитку. – Тут мой е-мэйл. Может быть, сможем подискутировать он-лайн.

Он улыбнулся и сказал:

– Отличная идея.

Утром я поздравил преданных с успехом первого дня. «Но не будем почивать на лаврах, – процитировал я древнегреческий афоризм. – Надо провести еще сорок семь фестивалей!»

После доброго завтрака наша большая группа отправилась на харинаму на пляж рядом с городом, где должен был состояться второй фестиваль. Приглашения разлетались.

– Можете дать мне шесть? – спросила женщина.

– Нет нужды в шести, – сказал я. – Это не билеты, это приглашения, вход бесплатный.

Женщина на песке рядом с ней вмешалась:

– Вы не думайте, что если это бесплатно, то там будет что-то такое дешевое. Я уже побывала на семи их фестивалях. Все очень красиво и профессионально. Но кое-что меня не устраивает.

«Ооо.., – подумал я, – сейчас начнется. Сейчас начнет ее отговаривать». Я заставил себя улыбнуться.

– Правда? – сказал я. – И что же именно?

– Почему фестивали начинаются вечером? – спросила она. – Почему не рано утром? Разве тут есть что-то лучше, чем можно было бы заняться? Вот ответьте мне.

– Неплохая идея. Мы подумаем, – сказал я. Группа харинамы была уже вдалеке. – Сейчас мне надо догнать своих друзей, но пожалуйста, вечером приходите.

– Определенно приду, – сказала женщина. – Я всегда прихожу на час раньше.

В подтверждение своих слов на следующий вечер она сидела одна на первом ряду скамеек за час до начала представления. Вскоре места начали заполняться, и за пятнадцать минут до начала шоу свободных мест уже не было. Началось представление на сцене, и я заметил взлохмаченного мужчину с букетом цветов, ищущего, куда бы присесть. В конце концов, он уселся прямо на землю перед сценой. Люди, оказавшиеся рядом с ним, отодвигались. Я подумал было попросить нашу охрану выпроводить его; но выглядел он безобидным, так что я решил, что пусть остается. Однако во время моей лекции он стал что-то выкрикивать. Я не обращал внимания, а он выкрикивал снова и снова, пока команда охраны не отвела его в сторонку.

После речи я покинул сцену и стал спускаться по лестнице. Там меня поджидали женщина с дочкой лет десяти.

– Вы меня помните? – спросила девочка.

– Мне жаль, но нет, – откликнулся я. – Я каждый день встречаю очень много людей.

– А я вас помню, – сказала она. – Я прихожу на фестиваль каждое лето с четырех лет. Сейчас мне десять. В прошлом году вы подарили мне сари и несколько браслетов. И после фестиваля сидели со мной и моими друзьями и объясняли, что Бог – это юноша, который играет на флейте и пасет коров. Каждый вечер перед сном я молюсь Ему, чтобы Он позволил мне пасти коров вместе с Ним и Его друзьями.

– Да ну? – сказал я.

-Да, она это делает, – сказала ее мама.

– Сегодня мама купила мне Бхагавад-гиту, – продолжала она. Глаза ее сияли от волнения. – Могли бы вы ее подписать?

– Конечно, – сказал я. – А ты сможешь ее понять?

– Не сейчас, – сказала она. – Мама ее уберет для меня, пока я не подрасту.

Позже вечером, когда я прогуливался по территории фестиваля, тот взъерошенный человек, отделившись от палатки с прасадом, протянул мне букет.

– Это вам, – сказал он.

Было очевидно, что он не моется неделями, и от него шел запах спиртного. Я видел, что руки его покрыты коростой из грязи и усыпаны болячками.

– Вы очень добры, но мне надо идти, – сказал я и продолжил свой путь.

– Подождите! – окликнул он.

Я повернулся.

– Пожалуйста, – сказал он. – Это последняя воля моего лучшего друга, чтобы я подарил вам цветы. Это я и пытался сказать, когда вы выступали. Мы жили вон там.

Он показал на мост через реку невдалеке.

– Жили под мостом. Мой друг каждый год ждал вашего фестиваля. Вы, может, нас и не помните, но вы давали нам бесплатную еду, когда бы мы ни пришли. Нас отводили за палатку, вон туда, и давали большие тарелки с едой. Но другу больше всего нравились ваши лекции. Два года назад он попросил у вас книгу, и вы дали ему одну, такую толстую, бесплатно.

– Бхагавад-гиту? – спросил я.

– Да, – сказал он.

– Но мне ее читать он не разрешал. Говорил, я не пойму. У него отказала печень пару месяцев назад; слишком много спиртного. Но умирал он спокойно. За несколько минут до того, как уйти, он отдал мне несколько злотых и велел купить вам цветы, когда фестиваль будет летом в городе.

Я взял цветы и крепко прижал к груди.

– Спасибо, – сказал я.

– Я слушал вашу сегодняшнюю речь, – сказал он. – Я удивлен, я понял ее почти всю. Книга товарища у меня, и я собираюсь начать ее читать.

– Желаю вам всего наилучшего, – крикнул я ему вслед, глядя, как он идет к своему дому под мостом.

Постановка по Рамаяне, одна из популярнейших частей нашего представления, только-только началась, а я заметил вдалеке темные дождевые облака на фоне совершенно чистого голубого неба. За несколько минут облака накрыли нас и пролились дождем на фестиваль. Вначале посетители, казалось, не знали, что делать, но дождь усилился, и все повскакали и побежали под укрытия палаток.

– Это всего лишь на пару минут, – прокричала из громкоговорителя Раджешвари-сева даси, наша ведущая на сцене. – В ведической культуре считается очень благоприятным, если идет дождь и светит солнце! Называется дивья-снана, божественный ливень!

К моему удивлению, большинство зрителей вернулись на свои места. Они сидели под дождем, явно убежденные, что происходит нечто особенное. Дождь прошел, и спектакль продолжался.

Я отправился обратно к сцене проверить готовность к следующему номеру, когда подошел пожилой мужчина и спросил, подписываю ли я еще книги.

– Только быстро, – сказал он, – не хочу, чтобы жена увидела. Она не хочет, чтобы я читал эти книги, – боится, что уйду из дому, чтобы путешествовать с вами по миру. Даже когда ваши лекции в интернете слушаю, ей тоже не нравится.

– Понятно, – сказал я, чуть усмехнувшись, быстро подписал книгу и вручил ему. Он положил ее в сумку, огляделся, чтобы убедиться, что жены рядом нет и, как ни в чем ни бывало, пошел себе дальше.

Пробираясь через ряды скамеек перед сценой, краем уха я услышал женщину, успокаивающую испуганного ребенка:

– Да не расстраивайся ты так, малыш, – говорила она. – Это же просто Кришна убивает ведьму Путану. Ты же знаешь эту историю, мы же читали с тобой в книге о Кришне, которую купили в прошлом году.

Я покачал головой. «Надо ли еще просить о каком-то явном подтверждении того, что мы здесь больше двадцати лет», – думал я.

Через пару минут подошла женщина с Бхагавад-гитой в руке.

– Я видела, что вы подписываете книги, – сказала она, – но как-то не хотела вас беспокоить.

– Что вы, – сказал я, – какое беспокойство. Я буду счастлив подписать.

– В своей лекции, – сказала она, – вы говорили о двойственности материального существования, что в жизни каждого присутствуют и счастье, и страдания. Но я не соглашусь.

– А в чем именно ваше несогласие? – спросил я.

– В моей жизни нет двойственности, – сказала она. – Я знаю только лишь страдания. Я прихожу в полное отчаяние, когда думаю о своей жизни. Но ваша сегодняшняя речь дала мне надежду, что есть какая-то позитивная альтернатива, как вы это назвали. Проведу несколько следующих недель, серьезно изучая эту книгу.

– Мой духовный учитель был бы счастлив услышать это, – сказал я.

Потом я отправился с несколькими преданными раздать оставшиеся приглашения на ближайшую улицу. Неподалеку от входа на фестивальную площадку сидела, играя на аккордеоне, девочка-цыганка лет десяти. У ног ее лежала шляпа с пятью или десятью злотыми, и она тоскливо поглядывала на наш фестиваль.

Когда она дошла до конца своей песни, я спросил ее, не хочет ли она попасть к нам.

– Да, очень хочу, – сказала она, – Но я должна…

Ее голос сорвался.

– Когда ты заканчиваешь работать? – спросил я. – Разве ты весь вечер работаешь?

Она кивнула.

– А где твои родители? – спросил я.

– Вон мой папа, – сказала она, показывая на мужчину через улицу, который так же со шляпой у ног играл на аккордеоне.

Я перешел улицу и подошел к нему.

– Сколько ваша дочь собирает за вечер своего выступления? – спросил я, немного погодя. Я видел, что он немного замялся.

– Около пятидесяти злотых в день, – ответил он.

– Если я дам вам пятьдесят злотых, отпустите ее с нами на фестиваль до конца вечера? Вы же видите, как детям там нравится. Я вас познакомлю с одной женщиной, которая за ней присмотрит. Когда фестиваль закончится, мы приведем ее обратно.

Он смотрел удивленно.

– У нее еще сестра есть, и если она пойдет, то и сестре тоже захочется.

– Без проблем, – сказал я с улыбкой. – Могут обе пойти. Я вам дам 100 злотых.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо вам.

Я познакомил отца и девочек с одной из преданных. Она взяла девочек за руки и отправилась с ними по фестивалю.

Мы продолжили свой путь, и один преданный обратился ко мне.

– Разве правильно давать таким людям деньги? – сказал он. – Неизвестно, что они с ними сделают. Могут использовать на греховную деятельность.

– Возможно, – сказал я. – Но благо, которое получат девочки, если будут петь, танцевать и попробуют прасадам, – неисчислимо.

Преданный настаивал:

– Но вы получите плохую карму, если они неправильно используют деньги.

Я остановился и повернулся, чтобы посмотреть на него.

– Это не проблема. Я приму карму, а ты получишь благословения, которые придут от того, что они заняты в служении Господу Чайтанье. Договорились?

Он промолчал.

Как только мы вернулись на территорию фестивального городка, подошла ещё одна женщина с Бхагавад-гитой.

– Я не слишком много поняла из того, что вы говорили, – сказала она, – но достаточно,  чтобы понять, что у вас необычная философия и путь жизни. Я любопытна, потому купила книгу. Только вот сомневаюсь, что смогу в ней разобраться.

– А почему нет? – сказал я.

– Потому что я официантка в баре, – сказала она. – Занята всякими нехорошими вещами.

– Это не имеет значения. Уверяю вас, вы все-таки поймете эту философию, – сказал я.

– Ну, если только вашими благословениями, – сказала она, забирая книгу из моих рук. – Я сейчас ухожу на работу. Начну читать ее завтра.

– Махараджа, вы действительно считаете, что такая женщина может понять Бхагавад-гиту? – спросил меня один из преданных. – Я имею в виду, она ведет немножко такую, низкую, жизнь.

– Это возможно, – ответил я. – Не так давно мы оба вели греховную жизнь, подобно ей, а сейчас мы понимаем Гиту. Правда ведь?

Он кивнул.

Настало время заключительного киртана, кульминации всего фестиваля. Преданные с большой радостью пели и танцевали все вместе, вовлекая пришедших гостей в юга-дхарму, воспевание святых Имен. Культурные мероприятия, которые идут перед киртаном, – спектакль, кукольный театр, танец бхарата-натьям, показ боевых искусств, – просто вселяют в людей веру, чтобы петь Харе Кришна с нами. Этот вечер не был исключением: киртан шел сорок пять минут, и более семидесяти пяти детей и некоторые из их родителей танцевали с нами. Перед самым окончанием киртана я мельком взглянул на тень, маячащую сзади. Там был бездомный мужчина, танцующий в ликовании.

Когда киртан закончился и аплодисменты стихли, я сошел со сцены попрощаться с уходящими с площади людьми. У нижних ступенек сцены меня поджидал последний человек, держащий Бхагавад-гиту, чтобы дать ее мне на подпись.

– Не могу поверить, что я вообще здесь стою, – сказал он, подавая Бхагавад-гиту.

– Почему же? – спросил я.

– Я видел вас на Вудстоке уже много лет, – сказал он. – Но в отличие от моих друзей, ни разу не заходил в вашу деревню, даже чтобы поесть. Вообще не было никакого интереса к тому, что вы делаете. Я думал, вы все ненормальные.

И вот два дня тому назад мне выписали штраф за превышение скорости, здесь неподалеку. У меня было чувство, что офицер ошибся, так что я решил оспорить штраф. Мне назначили придти в участок на сегодня, а это прямо через улицу от вашего фестиваля.

И вот, чудеса: я подъезжаю и вижу здесь ваших. Говорю себе: «Нет той дороги, по которой я бы к ним пошел».

Захожу в отделение, там длинная очередь, и офицер мне говорит садиться и ждать. Я оказался прямо около окна, а вся ваша трансляция была слышна очень громко и четко. Как только я сел, вы начали лекцию со сцены. Казалось, будто вы в нескольких шагах от меня. У меня не было выбора, оставалось только слушать, как вы постепенно разворачиваете лекцию, затрагивая разные аспекты вашей философии.

Очередь двигалась медленно, я сидел, слушал всю вашу речь. И знаете что? Чем дольше вы говорили, тем мне становилось интереснее. Фактически, я был очень впечатлен. К окончанию вы меня полностью убедили.

Когда офицер полиции, наконец, меня вызвал, я зарегистрировал жалобу и отправился прямо сюда, в книжную палатку. Немедля купил Бхагавад-гиту в твердой обложке. Завтра на пляже думаю начать ее читать.

– Какая великолепная история! – сказал я и передал ему книгу и свою визитку. – Оставайтесь на связи.

Я заметил перед сценой небольшую группу разговаривающих преданных и гостей. Казалось, никому из них не хотелось расходиться, включая отца девочек-цыганок, который направился ко мне вместе со своими дочками.

– Разве они не красавицы? – сказал он. Девочки, сияя в своих сари, браслетах и гопи-дотах,  разулыбались. – Они замечательно провели время. Премного вам благодарен.

– Это мой долг, – сказал я.

– Это кое-что побольше. Это доброта, – сказал он. – Хотел бы я как-то вам отплатить, но мы очень уж бедны.

– Признательность, которую мы чувствуем от таких людей, как вы, и придает ценность всему, что мы делаем, – сказал я. – В последнее время нас столько благодарили, что я уверен:  когда-нибудь весь мир, ликуя, будет танцевать с нами. И почему бы нет? Это предсказано в писаниях.

 

******************

 «Победа! Победа! Победа! Что за чудо я вижу: все несчастья живых существ порушены, никто не идет в ад, у Ямараджа больше нет работы, и влияние Кали-юги ушло в небытие. Все оттого, что всюду в мире все больше и больше преданных Господа Вишну, танцуя и играя на музыкальных инструментах, воспевают Его имена».

[  Наммальвар (3102 до н.э.), Дивйа-прабандха, Тируваймоли 5.2.1 ]